— Все нормально, — прошептал ему Джейк. — Просто надо
обвыкнуться.
Он слез с лошади, опустил Ыша на землю, положил фартук в
тень большого валуна. Решил, что на этом этапе его поездке фартук ему не
потребуется: вновь брать ушастика-путаника на руки он не собирался. От волнения
Джейк весь вспотел. В тревоге оглядел противоположный берег, не хотел, чтобы
его застали врасплох, но не заметил ничего подозрительного. Однако, ощущение,
что он не один, оставалось. На этом берегу Девар-Тете Уайе могли жить только злобные
твари, в этом Джейк не сомневался. И почувствовал себя гораздо увереннее, когда
достал из спальника самодельную кобуру, закрепил на привычном месте, сунул в
нее «ругер». С «ругером» он становился другим человеком, который далеко не
всегда ему нравился. Но здесь, на дальнем берегу Уайе, мог выжить только этот
человек — стрелок.
С востока донесся крик, предсмертный крик женщины. Джейк
знал, что это горная кошка, он эти крики уже слышал, когда купался в реке с
Бенни или рыбачил, но все равно положил руку на рукоятку «ругера» и не убирал,
пока крик не смолк. Ыш стоял, согнув передние лапы, наклонив голову, приподняв
зад. Обычно сие означало, что он хочет поиграть, но в оскаленных зубах ничего
игривого не просматривалось.
— Все в порядке, — попытался успокоить его Джейк. Вновь
порылся в спальнике (седельную суму не взял), пока не нашел кусок материи в
красную клетку. Шейный платок Слайтмана-старшего, украденный четыре дня тому
назад: тот снял платок, сев за стол, случайно уронил на пол и забыл про него.
«А я, однако, воришка, — подумал Джейк. — Сначала пистолет
отца, теперь шейный платок отца Бенни. Не могу сказать, это шаг вперед или
назад».
Ему ответил голос Роланда: «Ты делаешь то, что должен.
Почему бы тебе не перестать бить себя в грудь и не заняться делом?»
Растянув платок руками, Джейк посмотрел на Ыша.
— В кино это всегда срабатывает, — сказал он
ушастику-путанику. — Не знаю, как с этим в реальной жизни, особенно по
прошествию немалого времени, — он наклонил платок к Ыша, который вытянул
длинную шею и понюхал его. — Найди этот запах, Ыш. Найди и следуй за ним.
— Ыш! — повторил зверек, но остался на месте, глядя на
Джейка.
— Давай, глупенький, — Джейк вновь сунул платок ему под нос.
— Найди этот запах! Давай!
Ыш дважды повернулся по триста шестьдесят градусов, потом
затрусил на север, вдоль реки. Иногда опускал нос к скальному грунту, но куда
больше его интересовали доносящиеся издалека крики горных кошек. Джейк наблюдал
за ним, и его надежда таяла, как весенний снег на солнцепеке. С другой стороны,
он видел, куда шел Слайтман. И, наверное, сам мог взять нужное направление,
уйти от реки, посмотреть, что там можно увидеть.
Ыш развернулся, направился к Джейку, остановился. Принюхался
более тщательно. В этом месте Слайтман вышел из воды? Возможно. Ыш тихонько
зарычал и двинулся направо, на восток. Проскользнул между двух валунов. Джейк,
надежда тут же вернулась, сел на лошадь и последовал за ним.
6
Джейку потребовалось совсем немного времени, чтобы понять,
что Ыш идет по тропе, проложенной по каменистой земле этой холмистой, выжженной
солнцем местности. Вскоре ему на глаза стали попадаться признаки
технологической цивилизации: бухта окислившегося электрического провода,
наполовину ушедший в землю трансформатор, осколки стекла. В тени, отбрасываемой
в лунном свете большим валуном, Джейк заметил целую бутылку. Слез с пони,
поднял ее, осушенную Бог знает сколько десятилетий (или столетий) тому назад,
осмотрел. Увидел на боковой поверхности знакомое слово: «Нозз-А-Ла».
— Напиток, который везде пьют обманщики, — пробормотал Джейк
и положил бутылку под валун. Рядом валялась смятая пачка сигарет. Мальчик
расправил ее, увидел нарисованную на ней женщину с красными губами и в красной
шляпке. Сигарету она держала двумя длиннющими пальцами. Прочитал название
сигарет: «ВЕЧЕРИНКА».
Ыш застыл в десяти или двенадцати ярдах впереди, оглянувшись
через низкое плечо.
— Уже иду, — успокоил его Джейк.
Другие тропки вливались в ту, по которой Ыш шел, а он ехал,
и Джейк понял, что это продолжение Восточной дороги. Кое-где он видел следы
сапог и другие, поменьше, более глубокие. Следы встречались под высокими
скалами, там, где их не мог замести ветер. Он догадался, что следы от сапог
оставлены Слайтманом, меньше размером и более глубокие — Энди. Других не было.
Но им предстояло появиться, в самом ближайшем будущем. Следам серых лошадей
Волков, скачущих с востока. И Джейк полагал, что они оставят за собой глубокие
следы. Столь же глубокие, как следы Энди.
Впереди тропа взбегала на холм. На вершине с обоих сторон
стояли бесформенные кактусы с толстыми отростками, торчащими во все стороны. Ыш
там остановился, глядя вниз, вроде бы улыбался. Приблизившись к нему, Джейк
уловил запах кактусов. Резкий, горьковатый. Запах этот напомнил ему о «мартини»
отца.
Джейк остановил лошадь рядом со зверьком, тоже посмотрел
вниз. У подножия холма увидел уходящую вправо разбитую бетонку. Сдвижные
ворота, оставлись наполовину раскрытыми в незапамятные времена, должно быть,
еще до того, как Волки начали совершать набеги пограничные Кальи и увозить
детей. За воротами высилась здание с полукруглой металлической крышей. По стене
тянулись маленькие окошки, и у Джейка учащенно забилось сердце: они светились.
Такой ровный белый свет не могли дать ни свечи, ни лампы накаливания (Роланд
вроде бы называл их «искросветами»). Такой свет давали только флуоресцентные
лампы. В нью-йоркской жизни флуоресцентные лампы ассоциировались у него по большей
части с неприятным: гигантскими магазинами, где все продавалось, но никогда не
удавалось найти нужное тебе; сонными уроками в школе, когда учитель что-то
бубнил о торговых путях древнего Китая или полезных ископаемых Перу, за окном
лил дождь и, казалось, звонок, возвещающий об окончании занятий, никогда не
прозвенит; кабинетами врачей, где он сидел в одних трусах, дрожащий от холода,
зная, что дело определенно закончится очередным уколом.
Сегодня, впрочем, этот свет подбодрил его.
— Хороший мальчик! — похвалил он ушастика-путаника.
Но зверек, вместо того, что, как обычно, повторить последние
слог или два последнего слова, посмотрел на спину Джейка и зарычал. В этот
самый момент дернулась и нервно заржала лошадь. Джейк дернул за уздечку и вдруг
осознал, что горьковатый (и не то, чтобы совсем уж неприятный) запах джина и
можжевельника усилился. Повернувшись, увидел, как к нему тянутся два утыканных
иголками отростка кактуса, что стоял по правую руку. Раздался неприятный хруст
и капельки белого сока побежали по основному стволу кактуса. Иглы показались
Джейку очень уж злобными и зловещими. Похоже, кактус учуял его и задумал
съесть.
— Пошли, — шепнул он Ышу и сдавил бока лошади. Этого вполне
хватило, чтобы она резво спустилась с холма, к зданию со светящимися окнами. Ыш
бросил недоверчивый взгляд на движущийся кактус и поспешил следом.
