— Да разве могут быть фермы, на которых выращивают деревья?
— недоверчиво выкрикнули из толпы.
Роланд улыбнулся и кивнул.
— Речь идет не об обычных деревьях, и даже не о железном
дереве, а о бальзовом, с удивительно легкой, но прочной древесиной. Лучшего
дерева для постройки лодок не найти. Тоненькая пластинка едва ли не легче
воздуха. Их выращивали на тысяче акров земли, десятки тысяч бальзовых деревьев
стояли стройными рядами, росли под присмотром главного лесника феода. И на
ферме действовало правило, которое никогда не нарушалось: срубил два дерева —
посади три.
— Ага, — кивнул Эйзенхарт. — То же правило действует и в
отношении породистых лошадей. Имей четырех на каждую, которую хочешь продать
или забить. Только не все могут его выполнять.
Взгляд Роланда обежал толпу.
— В то лето, когда мне исполнилось десять лет, мор поразил
бальзовый лес. Какие-то пауки оплетали белой паутиной верхние ветви некоторых
деревьев, и они начинали гнить сверху, падали задолго до того, как болезнь
добиралась до корней. Лесник, увидев, что происходит, отдал приказ немедленно
спилить все деревья. Чтобы спасти древесину, пока ее еще можно было спасти. И
правило спили два дерева — посади три, больше не действовало. Потому что
потеряло всяческий смысл. К следующему лету базовых лесов в востоку от Гилеада
уже не существовало.
Толпа затихла. Сгущались слишком ранние сумерки. Трещали
факелы. Все взгляды скрестились на лице стрелка.
— Здесь, в Калье, Волки собирают урожай детей. И им не нужно
их сажать, потому что, слушайте меня, женщины и мужчины все делают сами. Даже
дети это знают. Каммала — это не только сорт риса, это еще и действо, в
результате которого появляются новые дети.
Глухой ропот прошелестел по толпе.
— Волки берут, потом ждут. Берут… и ждут. И все у них
получалось, потому что мужчины и женщины всегда рожают новых детей, независимо
от того, как растет рис и плодится скот. Но теперь ситуация меняется. Теперь
городу грозит мор.
— Ага, ты говоришь правду, — воскликнул Тук. — Ты и есть
мор, все… — тут кто-то сбил шляпу с его головы. Эбен Тук развернулся в поисках
обидчика, увидел пятьдесят враждебных лиц. Подобрал шляпу с земли, прижал к
груди, более не произнес ни слова.
— Они увидят, что вы больше не собираетесь растить для них
детей, — продолжил Роланд, — и на этот раз не будут брать по одному ребенку из
каждой пары близнецов. На этот раз они возьмут всех, до кого смогут дотянуться.
Так что приводите ваших малышей к семи часам. Я даю вам хороший совет.
— А разве ты оставляешь им выбор? — выкрикнул Телфорд. Его
лицо побелело от страха и ярости.
Роланд решил, что с него хватит. Голос поднялся до крика,
Телфорд отшатнулся, так сверкнули синие глаза.
— Тебе-то волноваться не о чем, сэй, твои дети выросли, и
все в городе это знают. Ты уже все сказал. Так почему бы тебе не заткнуться?
Гром аплодисментов и топот сапог стал ответом на эти слова.
Телфорд набычился, втянув голову в плечи, потом развернулся и проложил путь
сквозь толпу. За ним последовали еще несколько человек. А вскоре после их ухода
закончилось и собрание. Обошлось без голосования. Роланд не предложил им
альтернативы.
«Не предложил, — думал Эдди, толкая кресло Сюзанны к столам
с едой, — потому что ее и нет».
5
Вскоре после завершения собрания Роланд подошел к Бену
Слайтману. Тот стоял у столба, на котором горел факел, с чашкой кофе и куском
пирога. Роланд тоже пил кофе и ел пирог. В шатре, которому предстояло приютить
детей, в этот вечер поставили столы с угощением. К входу тянулась длинная
очередь. Люди тихонько разговаривали, практически никто не смеялся. На лужайке
Джейк и Бенни перекидывались резиновым мячом, изредка бросали его на траву,
чтобы и Ыш мог принять участие в игре. Ушастик-путаник радостно лаял, но
мальчиков отличала та же сдержанность, что и стоявших в очереди горожан.
— Ты хорошо говорил, — Слайтман чокнулся своей чашкой с
чашкой Роланда.
— Ты так думаешь?
— Ага. Разумеется, они были готовы к твоей речи, полагаю, ты
это знал, но вмешательство Фарадея могло стать для тебя сюрпризом. Однако, ты
не растерялся.
— Я говорил правду. Если Волки понесут большие потери, они
действительно будут хватать всех, кого смогут. Легенды обрастают бородой, и
двадцать три года — достаточный срок, чтобы отрастить длинную бороду. Жители
Кальи полагают, что Волков Тандерклепе тысячи, может, миллионы, но я думаю, это
не так.
Слайтман в изумлении воззрился на него.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что с годами многое ломается, — ответил Роланд и
добавил. — Я хочу, чтобы ты мне кое-что пообещал.
Слайтман настороженно посмотрел на него. Стекла очков
блеснули в свете факела.
— Если смогу, Роланд, пообещаю.
— Твой мальчик должен прийти сюда с остальными детьми. Его
сестра мертва, но я сомневаюсь, что из-за этого Волки его не тронут. Скорее
всего, у него есть то, что им нужно.
Слайтман и не попытался скрыть свое облегчение.
— Конечно, он придет. О другом я и не думал.
— Хорошо. И у меня есть для тебя работа, если ты
согласишься.
Настороженность вернулась.
— Какая работа?
— Я склоняюсь к мысли, что шестерых взрослых недостаточно
для того, чтобы приглядывать за детьми, пока мы будем разбираться с Волками.
Вот и Розалита спросила меня, что я будут делать, если они испугаются и
запаникуют.
— Но ведь ты собираешься спрятать их в пещере, не так ли? —
спросил Слайтман, понизив голос. — В пещере дети далеко не убегут, даже если и
испугаются.
— Но могут удариться о стену и разбить голову. Крики, дым
или огонь могут привести к тому, что в толпе кого-то затопчут. Я решил, что для
присмотра за детьми мне нужны десять человек. Я бы хотел, чтобы ты вошел в их
число.
— Роланд, я польщен.
— Ты говоришь, да?
Слайтман кивнул.
Роланд пристально смотрел на него.
— Ты понимаешь, что тех, кто будет с детьми, убьют, если мы
проиграем?
— Если бы я думал, что вы можете проиграть, то никогда не
согласился бы находиться с детьми, — он помолчал. — И не отдал бы своего сына.
— Спасибо, Бен. Ты — хороший человек.
Слайтман еще больше понизил голос.
