17
Когда сумерки перешли в ночь, Роланд сидел на краю эстрады и
наблюдал, как жители Кальи отдают должное угощению Сестер Орисы. Каждый из них
знал, что это, возможно, последняя общая трапеза, что к завтрашнему вечеру их
маленький городок может превратиться в дымящиеся руины, но на лицах играли
улыбки. Не только потому, думал Роланд, что они хотели подбодрить детей. Они
испытывали огромное облегчение, потому что наконец-то поступили правильно.
Испытывали облегчение, даже зная, что заплатить, возможно, придется высокую
цену. Вот улыбки и не сходили с их лиц. В большинстве своем эти люди собирались
провести ночь на лужайке, рядом с детьми и внуками, для которых поставили
большущий шатер, чтобы остаться здесь и после их отъезда, повернувшись к
северо-востоку, ожидая исхода битвы. Они полагали, что будут выстрелы (этих
звуков многие никогда не слышали), а потом облако пыли, определяющее
местоположение Волков, опадет, двинется в обратном направлении, к реке, или
начнет быстро приближаться к городу. В последнем случае горожане разбежались
бы, кто куда, и ждали, пока Волки закончат крушить город. А потом превратились
бы в беженцев в собственном доме. Стали бы отстраивать город заново при таком
раскладе? Роланд в этом сомневался. Если нет детей, а вот в том, что Волки на
этот раз заберут всех, у Роланда не было ни малейших сомнений, чего строить?
Так что, вскорости Калья Брин Стерджис превратилась бы в город-призрак.
— Прошу прощения, сэй.
Роланд повернулся на голос. Рядом стоял Уэйн Оуверхолсер, со
шляпой в руках. Более похожий на бродягу, ищущего работу, чем на самого
богатого фермера Кальи. В больших глазах читалась тоска.
— Незачем тебе просить прощения, если я ношу подаренную
тобой шляпу, — добродушно ответил Роланд.
— Да, но… — Оуверхолсер замолчал, похоже, не зная, как
продолжить, а потом решил сразу перейти к делу. — Рубен Каверра — один из тех,
кого ты выбрал в сопровождающие детей, не так ли?
— Да.
— Этим утром у него разорвался живот, — Оуверхолсер
прикоснулся к своему в том месте, где находился аппендикс. — Он стонет от боли
и горит в лихорадке. Скорее всего, умрет от заражения крови. Некоторые
выздоравливают, ага, но немногие.
— Это печально, — Роланд уже думал о тем, кем заменить
Каверру. Этот немногословный, коренастый мужчина произвел на него наилучшее
впечатление. Он мало чего знал о страхе, а уж понятие трусости было для него
просто неведомо.
— Возьми меня вместо него, а?
Роланд пристально смотрел на Оуверхолсера.
— Пожалуйста, стрелок, я не могу стоять в стороне. Думал,
что могу… должен… но не могу. Мне от этого тошно, — и да, Роланд видел, тошно,
лучше и не скажешь.
— Твоя жена знает, Уэйн?
— Ага?
— И говорит, ага?
— Говорит.
Роланд кивнул.
— Будь здесь за полчаса до зари.
Безмерная, ни с чем не сравнимая благодарность осветила лицо
Оуверхолсера, превратила его в молодого человека.
— Спасибо, Роланд! Я говорю, спасибо тебе! Большое спасибо!
— Я рад, что ты с нами. А теперь послушай меня.
— Слушаю тебя внимательно.
— Все может пойти не так, как я говорил на собрании.
— Из-за Энди?
— В том числе.
— А кого еще? Ты не хочешь сказать, что есть и другой
предатель? Ты этого не говоришь?
— Я хочу сказать только одно: если ты идешь с нами, то
должен делать все, как я скажу. Ты меня понял?
— Да, Роланд. Очень хорошо.
Оуверхолсер вновь поблагодарил его за полученный шанс
умереть к северу от города, и поспешно ретировался, по-прежнему держа шляпу в
руках. Может, боялся, что Роланд передумает.
Подошел Эдди.
— Оуверхолсер решил составить нам компанию?
— Похоже на то. Энди не доставил тебе особых хлопот?
— Скорее нет, чем да, — ответил Эдди, не испытывая особого
желания признаться в том, что он, Тиан и Розалита, возможно, едва не
превратились в головешки. Издалека по-прежнему доносился усиленный динамиками
бездушный голос. Но голосить роботу оставалось недолго. Отключение, согласно
голосу, завершилось уже на семьдесят девять процентов.
— Я думаю, ты отлично поработал.
Комплименты Роланда всегда превращали Эдди в короля на горе,
но он постарался не подавать виду.
— Надеюсь, что и завтра у нас получится не хуже.
— Сюзанна?
— Вроде нормально.
— Ничего такого? — Роланд потер лоб над левой бровью.
— Я, во всяком случае, не видел.
— А как насчет отрывистой речи?
— Тоже не заметил. Пока вы копали, она бросала тарелки, — он
посмотрел на Джейка, который сидел на качелях с Ышем на коленях. — Вот за кого
я волнуюсь. Я рад, что он уехал с ранчо. Там ему было нелегко.
— Другому мальчику будет куда труднее, — Роланд поднялся. —
Я возвращаюсь в дом Каллагэна. Немного посплю.
— Ты сможешь спать?
— Да, конечно, — ответил Роланд. — С помощью кошачьего масла
Розы я сплю, как убитый. Тебе, Сюзанне и Джейку надо бы попробовать.
— Хорошо.
Роланд кивнул.
— Завтра утром я тебя разбужу. Приедем сюда вместе.
— А потом будем сражаться.
— Да, — Роланд посмотрел на Эдди. Его синие глаза
поблескивали в огне факелов. — Будем сражаться. Пока не умрем мы или не умрут
они.
Глава 7
Волки
1
Смотрите прямо сейчас, и смотрите внимательно:
Вот дорога, широкая, поддерживаемая в хорошем состоянии, как
и любая второстепенная дорога Америки, только без асфальта. Покрытие, плотно
укатанную землю, в Калье называли огганом. Слева и справа аккуратные кюветы.
Через равные расстояния под огганом проложены деревянные трубы, соединяющие
кюветы. В слабом, неземном предрассветном свете дюжина фургонов, с парусиновым
верхом, в таких обычно ездят Мэнни, катится по дороге. Парусина ярко-белая,
чтобы отражать солнечные лучи и сохранять в фургоне относительную прохладу даже
в жаркие летние дни. А сейчас фургоны напоминают странные, низко летящие
облака. Каждый запряжен четырьмя или шестью мулами или лошадьми. На козлах — по
два человека, из тех, кому предстоит сразиться с Волками, или из сопровождающих
детей. Первым фургоном правит Оуверхолсер, рядом с ним сидит Маргарет
Эйзенхарт. На втором едут Бен Слайтман, компанию которому составляет Роланд. На
пятом — Тиан и Залия Джеффордс. На шестом — Эдди и Сюзанна Дин. Сложенное
инвалидное кресло Сюзанны лежит за козлами. Баки и Аннабель Хавьер «рулят»
десятым фургоном. На козлах последнего — отец Доналд Каллагэн и Розалита Мунос.
