Сюзанна рассмеялась.
— В этом нет необходимости, сладкий мальчик. Я не верю, что
это совпадение. И когда мы встретимся с этим фермером, приятелем Каллахана, я
обязательно спрошу, какое у него второе имя. Если Дирк или Дейн, то есть из
четырех букв… — ее рука вновь вернулась под левую грудь. — Ох уж эти газы!
Боже! Я бы многое отдала за упаковку «Тамс»
[16]
или… — она не договорила. —
Джейк, что с тобой?
Джейк держал в руках книгу «Чарли Чу-Чу» и его лицо бледнело
на глазах. Глаза округлились, стали огромными. Рядом с ним начал тревожно
подвывать Ыш. Роланд наклонился, чтобы взглянуть на книгу, и его брови взлетели
вверх.
— Святые боги, — вырвалось у него.
Посмотрели на книгу и Эдди с Сюзанной. Название осталось
прежним. Картинка осталась прежней: древний паровозик пыхтел, забираясь на
гору, скребок расплывался в счастливой улыбке, огни-глаза сияли. Но надпись под
картинкой, желтыми буквами: «Текст и рисунки Берил Эванз», — исчезла. И новая
не появилась.
Джейк повернул книгу, посмотрел на корешок. У видел только
название книги, «Чарли Чу-Чу», и издательства, «Макколи Хауз, паблишерс».
Ничего больше.
К югу от них послышались голоса. Каллагэн и его спутники
приближались. Каллагэн из Кальи. Каллагэн из Лота, как он также назвал себя.
— Титульная страница, сладенький, — подала голос Сюзанна. —
Открой ее, быстро.
Джейк открыл. Вновь они увидели только название книги и
название издательства, на этот раз с выходными данными.
— Посмотри на страницу с копирайтом, — предложил Эдди.
Джейк перевернул страницу. Здесь, на обороте титульной
страницы и перед первой страницей книге, печаталась информация о
правообладателях. Да только на этой странице этой информации не было, практически
не было. Они увидели:
Копирайт 1936,
Одно слово и четыре цифры, которые в сумме давали число 19.
Более ничего, на всей странице.
Глава 5
Оуверхолсер
1
Сюзанна смогла стать свидетелем большей части событий того
длинного и интересного дня, потому что Роланд предоставил ей такую возможность,
а она полностью пришла в себя после того, как прекратились приступы утренней
тошноты.
Аккурат перед тем, как Каллагэн
[17]
и его компанию
приблизилась к костру, Роланд прошептал ей: «Держись как можно ближе ко мне, и
не произноси ни слова, если только я не обращусь к тебе. Если они примут тебя
за мою женщину, не смей возражать».
При других обстоятельствах она могла бы сказать что-то
едкое, что, мол, никак не видит себя походной женой Роланда, согревающей его
старые кости холодной ночью, однако в это утро времени на шутки не было, и
выражение его лица ясно говорило об этом. Опять же, роль верной и покорной
второй половины приглянулась Сюзанне. По правде говоря, ее радовала любая роль.
Даже ребенком ей нравилось играть других людей.
«И это наверное все, что кому-либо стоит о тебе знать,
сладенькая», — подумала она.
— Сюзанна? — спросил Роланд. — Ты меня слышишь?
— Слышу тебя хорошо, — ответила она. — Обо мне не волнуйся.
Как женщина, выросшая черной в Америке середины двадцатого
столетия (Одетта на просмотре фильма по роману Ралфа Эллисона
[18]
«Невидимка»
то и дело смеялась и аплодировала, качаясь взад-вперед, словно человек,
которому открывалась истина), Сюзанна точно знала, чего он от нее хотел. И
намеревалась исполнить все его пожелания. Какая-то ее частица, злобная Детта
Уокер, никак не желала признавать главенство Роланда, но оставшаяся, большая
часть видела в Роланде того, кем он и был на самом деле: последнего из рыцарей.
Может, даже героя.
2
Пока Роланд представлял свой ка-тет (Сюзанну — последней,
после Джейка, можно сказать, с легким пренебрежением), у нее появилось время
отметить, до чего же хорошо она себя чувствует после того, как ушли эти ноющие
боли в левом боку. Черт, даже головная боль, которая уже с неделю досаждала ей,
и та ушла. То блуждала от одного места к другому, с затылка к виску, потом к
левому глазу, опять к затылку, а тут раз, и пропала. И, разумеется, исчезла и
утренняя тошнота. Проснувшись, она где-то с час не могла прийти в себя. Рвать
ее не рвало, но она постоянно находилась на грани.
Она прекрасно понимала, о чем могли свидетельствовать эти
симптомы, да только с полной уверенностью могла сказать, что свидетельствовать
им не о чем. И очень надеялась, что не раздуется, как Джессика, подруга матери,
с которой такое случилось не один раз, а дважды. Две ложные беременности, и в
обеих случаях женщину раздувало так, будто в животе у нее двойня. А то и
тройня. Но, разумеется, у Джессики Бисли прекращались месячные, вот женщина и
не сомневалась, что забеременела. Именно по этой причине Сюзанна и знала, что с
ней ничего такого не произошло: она продолжала менструировать. Один раз
месячные пришли, когда их четверка проснулась на Тропе Луча, в двадцати пяти
или тридцати милях от Зеленого дворца. Потом пришли во второй раз. В обоих
случая текла она очень сильно, ей пришлось использовать множество тряпок, чтобы
утилизировать темный поток, когда как обычно из нее выливалось по чуть-чуть,
иногда всего несколько капель, которые ее мать называла «женскими розами».
Однако, она не жаловалась, потому что до прибытия в этот мир месячные
сопровождались сильными болями, бывало, напоминавшими пытку. А вот на Тропе
Луча менструации оба раза прошли совершенно безболезненно. И если бы не тряпки,
которые она зарывала в землю то на одной, то на другой стороны дороги, ее
самочувствие во время месячных ничем не отличалось от самочувствия в любые
другие дни. Возможно, сказывалась чистота воды, которую они пили.
Естественно, она знала, в чем причина; для этого не
требовалось иметь семь пядей во лбу. Эти безумные, суматошные сны, которые она
не могла потом вспомнить, слабость и тошнота по утрам, блуждающие головные
боли, газы, пучившие кишечник, спазмы желудка говорили об одном и том же: она
хотела родить от него ребенка. Больше всего на свете она хотела, чтобы к нее
под сердцем рос ребенок Эдди Дина.
