— Вряд ли бы кто мог такое себе представить. Здесь, у черта
на куличках, где по определению ничего цивилизованного быть не может, мы
наталкиваемся на городок из книги. Культурный. Приличный. С жителями, которых
ты вроде бы знаешь. Возможно, не все тебе нравятся, Оуверхолсер, скажем, не
подарок, но ты чувствуешь, что знаешь их.
«Тут Эдди прав», — подумал Роланд. Он еще не видел Калью
Брин Стерджис, но городок уже напомнил ему Меджис. С одной стороны понятно,
почему: городки, население которых преимущественно фермеры и ранчеры, похожи
друг на друга, где бы они не располагались, но ведь кое-что и тревожило.
Скажем, сомбреро Слайтмана. Как могло быть, что здесь, за тысячи миль от
Меджиса, мужчины носили одинаковые шляпы? Он не знал, как ответить на этот
вопрос, но могло. Потому что сомбреро Слайтмана ничем не отличалось от сомбреро
Мигуэля, старого музыканта из Дома-на-Набережной в Меджисе? Или одинаковыми их
делало только его воображение?
«Что же касается воображения, Эдди говорит, что его у меня
нет», — подумал он.
— Перед городком из книжки стоит проблема из сказки, —
продолжал Эдди. — И жители книжного городка зовут отряд киношных героев, чтобы
те спасли их от сказочных злодеев. Я знаю, все это реально… людям предстоит
умереть, этого не избежать, прольется настоящая кровь, крики будут настоящими,
и слезы потом тоже будут настоящими… но в то же время меня не покидает
ощущение, что все это не более реально, чем театральные декорации.
— А Нью-Йорк? — спросил Роланд. — Каким ты почувствовал его?
— Таким же, — ответил Эдди. — Смотри, что получается. На
столе остается девятнадцать книг, после того, как Джейк забрал «Чарли Чу-Чу» и
книгу загадок… а потом, как по мановению волшебной палочки, в магазине
появляется Балазар! Этот хер моржовый!
— Эй, эй! — воскликнула за их спинами Сюзанна. — Мальчики,
давайте без ругательств!
Джейк толкал по дороге коляску. На коленях Сюзанны лежали
сдобные шары. Оба выглядели веселыми и счастливыми. Роланд предположил, что
хорошему настроению в немалой степени поспособствовал обильный обед.
— Иногда чувство нереальности исчезает, не так ли?
— Это не совсем нереальность, Роланд. Это…
— Давай не вдаваться в подробности. Иногда оно исчезает. Не
так ли?
— Да, — ответил Эдди. — Когда я с ней.
Он подошел к ней. Наклонился. Поцеловал. Роланд наблюдал за
ними, встревоженный.
3
Свет уходил вместе с днем. Они сидели у костра, наблюдая за
его уходом. Легкое чувство голода, возникшее к вечеру, вполне утолили сдобные
шары, которые набрали Сюзанна и Джейк. Роланд погрузился в глубокое раздумье,
причиной которого послужили несколько слов Слайтмана-старшего. Потом вскинул
голову, оглядел свой ка-тет.
— Некоторые из нас, может и все, возможно, встретятся этой
ночью в Нью-Йорке.
— Я только надеюсь, что на этот раз мне удастся попасть
туда, — сказала Сюзанна.
— Как решит ка, так и будет, — ответил Роланд. — Самое
главное — мы должны держаться вместе. Если только один из нас попадет сегодня
туда, я думаю, это будешь ты, Эдди. Если только один из нас попадет туда, ему…
может, ей… надо оставаться на месте, пока вновь не зазвучит эта мелодия, эти
колокола.
— Каммен, — вставил Эдди. — Так называл эту музыку Энди.
— Вы все это поняли?
Они кивнули, но взглянув на их лица, Роланд понял, что
каждый из них зарезервировал за собой право решать, как поступить в тот самый
момент, в зависимости от ситуации. Как, собственно, он и ожидал. Потому что они
или уже стали стрелками, или еще нет.
Он удивил даже себя, потому что с его губ сорвался короткий
смешок.
— Что ты нашел забавного? — спросил Джейк.
— Я просто подумал о том, что за долгую жизнь приходится
иметь дело с такими странными людьми.
— Если ты про нас, позволь мне кое-что тебе сказать, Роланд,
— не замедлил с ответом Эдди. — Тебе тоже нормальным не назовешь.
— Полагаю, что нет, — согласился Роланд. — Если в Нью-Йорк
попадут двое из нас, трое, может, все четверо… мы должны взяться за руки, когда
зазвучит музыка.
Сюзанна вдруг запела, удивив всех. Только Роланду
показалось, что песня какая-то странная: она выкрикивала строчку за строчкой, практически
не связывая их друг с другом. Но, пусть песни и не получалось, голос ее звучал
достаточно мелодично: «Дети, когда вы слышите кларнет… Дети, когда вы слышите
флейту… Дети, когда вы слышите трам-бон-н… Вы должны поклониться и-и-ДОЛУ!»
— Что?
— Песня поля, — ответила она. — Такие пели мои дедушки и
бабушки и их родители, собирая хлопок своим хозяевам. Но времена меняются, —
она улыбнулась. — Впервые я услышала ее в кофейне Гринвич-Виллидж, в 1962 г. И
пел ее мужчина, белый блюзмен, которого звали Дейв ван Ронк.
— Готов спорить, Эрон Дипно тоже там был, — пробормотал
Джейк. — Черт, готов спорить, сидел за гребаным соседним столиком.
Сюзанна повернулась к нему, удивленная, сосредоточенная.
— Почему ты так решил, сладенький?
— Потому что он подслушал, как Келвин Тауэр говорил, что
этот парень, Дипно, болтался на Виллидж с… что он сказал, Джейк?
— Не по Виллидж — по Бликер-стрит, — рассмеялся Джейк. —
Мистер Тауэр сказал, что мистер Дипно болтался по Бликер-стрит еще до того, как
Боб Дилан научился играть на своем «хохнере». Это, должно быть, аккордеон.
— Должно быть, — кивнул Эдди, — и пусть я не поставлю на
слова Джейка ферму, но готов поставить больше, чем карманную мелочь. Меня даже
не удивит, если выяснится, что барменом в той кофейне был Джек Андолини. Потому
что именно так устроена жизнь Девятнадцатиландии.
— В любом случае, те из нас, кто попадет в другой мир,
должны держаться вместе, — повторил Роланд. — На расстоянии вытянутой руки,
постоянно.
— Не думаю, что я туда попаду, — вырвалось у Джейка.
— С чего ты так решил? — удивленно спросил стрелок.
— Потому что я не смогу уснуть, — ответил Джейк. — Слишком
возбужден.
Но со временем они все уснули.
4
Он знает, что это сон, навеянный случайной фразой Слайтмана,
однако, не может вырваться из него. Всегда ищите дверь черного хода, бывало,
говорил им Корт, но, если в его сне и есть эта дверь, найти ее Роланд не может.
«Я слышал о Иерихонском Холме и другие кровавые истории…» — вот что сказал
Слайтман-старший, бригадир ковбоев на ранчо Эйзенхарта, да только для Роланда
Иерихонский Холм практически реален. Почему нет? Он же там побывал. Для них это
был конец. Там умер целый мир.
