ЗВОНИТЕ, И НЕ ПОЖАЛЕЕТЕ
Как и говорил им Джейк, щит висел здесь давно и нуждался
либо в подновлении, либо в замене. Джейк помнил, что кто-то расписался на щите
синей краской из баллончика-распылителя. Эдди помнил об этом из рассказа
Джейка, не потому, что граффити казались ему чем-то странным, просто сама
надпись запала в память. И они, конечно же, увидели ее: «БАНГО СКАНК». Чья-то
визитная карточка.
— Я думаю, телефонный номер на щите другой, — сказал Джейк.
— Правда? — спросил Эдди. — А какой был раньше?
— Не помню.
— Тогда с чего ты взял, что номер изменился?
В другое время и другом месте Джейк мог бы разозлиться,
услышав этот вопрос. Здесь, в умиротворении, источаемой розой, он лишь
улыбнулся.
— Я не знаю. Доказать мне нечем. Но номер точно был другим.
Как и меню в витрине книжного магазина…
Роланд слушал в пол-уха. Шагал вперед через груды кирпичей,
досок и разбитого стекла, в старых ковбойских сапогах, со сверкающими в сумраке
глазами. Он уже видел розу. Что-то лежало рядом с ней, в том месте, где Джейк
нашел свою версию ключа, но Роланд не обратил на сей предмет никакого внимания.
Он видел только розу, растущую среди островка травы, багряной от выплеснутой на
нее краски. Роланд опустился перед розой на колени. Мгновением позже Эдди стоял
на коленях слева от него, Джейк — справа.
Роза уже закрылась на ночь. Но, когда они преклонили пред
ней колени, лепестки начали открываться, словно приветствуя их. Гудение розы
доносилось со всех сторон, ни с чем не сравнимое по красоте, песнь ангелов.
13
Поначалу Сюзанна держалась. Держалась, несмотря на то, что
потеряла ноги и половину себя, во всяком случае той себя, которая, которая
прибыла в Нью-Йорк, и ей пришлось вновь принять эту унизительную,
отвратительную позу, нечто среднее между сидением и стоянием на коленях на
грязном тротуаре. Спиной она прижималась к дощатому забору, окружавшему
пустырь. В голове мелькнула сардоническая мысль: «Не хватает только картонки с
надписью „Подайте на пропитание“ и жестяной миски для милостыни».
Он держалась и после того, как увидела мертвую женщину,
переходящую Сорок шестую улицу. Помогало пение… Сюзанна понимала, что это голос
розы. Помогал Ыш, прижавшийся к ней, согревавший своим теплом. Она гладила его
по шелковистому меху, он связывал ее с реальным миром. Она снова и снова
говорила себе, что не сошла с ума. Ладно, она потеряла семь минут. Может, и
потеряла. А может, что-то случилось с механизмом часов, он икнул и разом
перескочил на семь минут. Ладно, они видела мертвую женщину, переходившую
улицу. Может, и видела. А может, видели шатающуюся из стороны в сторону
наркоманку, благо в Нью-Йорке их хватало…
«Наркоманку с зеленым червяком, выползающим изо рта?»
— Червяк мог мне и привидеться, — сказала она
ушастику-путанику. — Так?
Ыш смотрел то на Сюзанну, то на пролетающие мимо автомобили
с включенными фарами, которые он мог принимать за больших хищников с горящими
глазами. И нервно повизгивал.
— А кроме того, мальчики скоро вернутся.
— Чики, — согласился Ыш, и в его голосе слышалась надежда.
«Почему только я не пошла с ними? Эдди мог нести меня на
спине. Видит Бог, он делал это и раньше, как с упряжью, так и без».
— Я не могла, — прошептала она. — Просто не могла.
Потому что какая-то ее часть боялась розы. Боялась подойти к
ней вплотную. Эта часть контролировала ее тело в те семь минут, о которых она
ничего не помнила? Сюзанна опасалась, что да. Если так, то теперь она ушла.
Забрала ноги и просто ушла, в Нью-Йорк 1977 года. То, что забрала ноги, это,
конечно, плохо. Но она забрала и страх перед розой, а вот это как раз хорошо.
Сюзанна не хотела боятся розы, в которой чувствовала только силу и красоту.
«Другая личность? Ты думаешь, что женщина, которая снабдила
тебя ногами, другая личность?»
Другими словами, новая Детта Уокер?
От этой мысли ей захотелось кричать. Она подумала, что
теперь может понять чувства женщины, которой пять лет тому назад вроде бы
успешно удалили раковую опухоль, когда врач говорит ей, что на рентгеновском
снимке в легком обнаружилось какое-то затемнение.
— Только не это, — прошептала она, когда мимо вновь
проходили пешеходы. Шли они на достаточном расстоянии от дощатого забора, чуть
ли не вплотную друг к другу. — Только не это. Этого не может быть. Я — единое
целое. Я… я поправилась.
Как давно ушли ее друзья?
Она вновь взглянула на мигающие часы. 8:42, но она не знала,
можно ли им доверять. Вроде бы прошло больше времени. Значительно больше.
Может, ей их позвать. Просто окликнуть. Спросить, как у них дела?
Нет. Нельзя. Ты — стрелок, девочка. По крайней мере, он так
говорит. Так думает. И ты не собираешься изменять его мнение о себе, заорав как
школьница, увидевшая под кустом ужа. Ты будешь сидеть и ждать. Ты это сможешь.
Рядом с тобой Ыш и ты…
И тут она увидела мужчину, стоящего на другой стороне улицы.
Стоящего рядом с газетным киоском. Голого. У-образный разрез, зашитый крупными
стежками, начинался в пахе и раздваивался у повыше пупка, поднимаясь на грудь.
Пустые глаза смотрели на нее. Сквозь нее. Сквозь мир.
Уверенность в том, что это галлюцинация, исчезла, как только
Ыш загавкал. Смотрел он через улицу, на голого мертвяка.
И Сюзанна более не в силах молчать, начала звать Эдди.
14
Когда роза открылась, показав им алое горнило меж лепестков
с сияющим по центру солнцем, Эдди увидел все, что имело в этой жизни хоть
какое-то значение.
— О, Боже, — ахнул рядом с ним Джейк, но он мог находиться и
в тысяче миль.
Эдди увидел великие события и те, что едва не произошли.
Альберта Эйнштейна, еще ребенком, когда он переходил улицу, едва не сшибла
телега с бидонами молока: лошади, чего-то испугавшись, понесли. Подросток,
которого звали Альберт Швейцер, вылезая из ванной, едва не наступил на кусок
мыла, упавший на пол. Нацистский обер-лейтенант сжег клочок бумаги с
написанными на нем датой и местом высадки десанта в день Д. Эдди увидел, как
мужчина, собравшийся отравить весь Денвер, вылив яд в водопровод, умер от
сердечного приступа на площадке отдыха автомагистрали-80 в Айове, с пакетиком
жареного картофеля из «Макдоналдса» на коленях. Он увидел, как
террорист-камикадзе, увешанный взрывчаткой внезапно отошел от переполненного
ресторана в городе, который мог быть Иерусалимом. Террориста остановило ни что
иное, как небо, мысль о том, оно остается одинаково прекрасным и для тех, кто
творит зло, и для тех, что служит добру. Он увидел, как четверо мужчин спасли
маленького мальчика от монстра, все голову которого, похоже, занимал один глаз.
