Но, что более важно, он видел великое множество маленьких
событий, от благополучно приземлявшихся самолетов до мужчин и женщин, которые
оказывались в нужном месте и в оптимальное время и основывали династии. Он
видел поцелуи, которыми обменивались в арках у двери, и возвращенные бумажники,
и мужчин, которые подходили к развилке и выбирали правильную дорогу. Он видел
тысячи случайных встреч, которые не были случайными, и десятки тысяч правильных
решений, и сотни тысяч правильных ответов, и миллионы добрых дел. Он видел
стариков Речного Перекрестка и Роланда, опустившегося на колени в пыль, чтобы
получить благословение тетушки Талиты. Вновь услышал, с какой радостью она
благословила его. Услышал, как она просит его положить крестик, который она ему
дала, у подножия Темной Башни и произнести имя, Талита Анвин, на самом краю
земли. В горящих лепестках розы он увидел саму Темную Башню и мгновенно понял
ее предназначение: соединять все миры и удерживать их в равновесии на великой
спирали времени. И в каждом кирпиче, упавшем на землю, а не на голову
маленького ребенка, и в каждом торнадо, обошедшем трейлерную стоянку, и в
каждой боевой ракете, отказавшей при взлете, и в каждой руке, удержанной от
насилия, имело место быть влияние Башни.
И спокойный, поющий голос розы. Песня, обещавшая, что все
будет хорошо, все будет хорошо, все, что только может быть, будет хорошо.
«Но с розой что-то не в порядке», — подумал он.
В гуле чувствовались какие-то резкие помехи, словно
скрежетали осколки разбитого стекла. В горячем сердце он видел неприятное
лиловое мерцание, всполохи холодного цвета, чуждого розе.
— Есть две оси существования, — услышал он голос Роланда. —
Две! — как и Джейк, стрелок мог находиться за тысячу миль. — Башня… и роза. И
при этом они — одно и то же.
— Одно и то же, — согласился Джейк. Его лицо разрисовали
яркие цвета, темно-красный и ослепительно-желтый. Однако, Эдди казалось, что он
различает и третий цвет: отблеск того самого лилового мерцания, похожий на
синяк. Он танцевал по лицу Джейка, задержался на лбу, сместился на щеку,
поднялся под глаз, исчез, вновь появился на виске, символизируя что-то плохое,
какую-то беду.
— Что с ней не так? — услышал Эдди собственный вопрос, но
ответа не получил, ни от Роланда, ни от Джейка, ни от розы.
Джейк поднял палец и начал считать. Эдди видел, что считает
он лепестки. Но необходимости в этом не было. Они все знали, сколько у розы
лепестков.
— Мы должны купить этот пустырь, — сказал Роланд. — Стать
его владельцами и охранять розу. До того момента, пока не восстановятся Лучи и
исчезнет угроза разрушения Башни. Потому что, пока Башня слаба, именно роза все
удерживает. И она тоже слабеет. Она больна. Вы это чувствуете?
Эдди открыл рот, чтобы сказать, да, он чувствует, и тут до
них донесся крик Сюзанны. А мгновением позже отчаянно залаял Ыш.
Эдди, Джейк и Роланд переглянулись, с таким видом, словно
только что пробудились от крепкого сна. Эдди вскочил первым. Повернулся и
поспешил к забору и Второй авеню, выкрикивая ее имя. Джейк последовал за ним,
задержавшись лишь для того, чтобы что-то выхватить из репейника, с того самого
места, где раньше лежал ключ.
Роланд бросил последний, исполненный муки взгляд на дикую
розу, которая столь храбро росла среди битых кирпичей, осколков стекла, досок,
сорняков и мусора. Она уже начала закрываться, сворачивая лепестки, пряча
сияющий внутри свет.
«Я вернусь, — сказал он розе. — Клянусь богами всех миров,
клянусь моими матерью и отцом и всеми моими друзьями, я вернусь».
И однако, он боялся.
Роланд повернулся и побежал к дощатому забору, лавирую среди
куч мусора, быстро, не обращая внимания на боль в правом бедре. И на бегу в
голове, в такт ударам сердца, билась одна мысль: «Две. Две оси существования.
Роза и башня. Башня и роза».
Все остальное держалось между ними, подвешенное в хрупком
равновесии.
15
Эдди перепрыгнул через забор, приземлился неудачно, упал,
поднялся, подскочил к Сюзанне. Ыш продолжал лаять.
— Сюзи! Что? Что случилось? — он схватился за рукоятку
револьвера Роланда, но пальцы сжали пустоту. Видать, оружие оставалось в том
мире, откуда человек отправлялся в Прыжок.
— Там! — она указала на другую сторону улицы. — Там! Ты его
видишь? Пожалуйста, Эдди, пожалуйста скажи мне, что ты его видишь!
Эдди почувствовал, как у него похолодело сердце. Он увидел
голого мужчину, которому вскрыли брюшную полость и грудь, а потом наскоро
зашили. Чувствовалась рука паталогоанатома. Другой мужчина, живой, купил газету
на ближайшем лотке, посмотрел, нет ли автомобилей, перешел Вторую авеню. И,
раскрывая газету, чтобы взглянуть на заголовок, он обошел мертвяка по широкой
дуге. «Точно так же, как люди обходят нас», — подумал Эдди.
— Я видела еще один труп, — прошептала Сюзанна. — Женщину.
Она шла. И червяк. Я видела, как червяк вы-выползал…
— Посмотрите направо, — просипел Джейк. Он опустился на одно
колено, поглаживая Ыша, успокаивая его. В другой руке он держал что-то розовое.
А лицо было мертвенно-серым.
Они посмотрели. К ним медленно шел ребенок. Девочка, судя по
сине-красному платью. Когда она подошла ближе, Эдди увидел, что синее — это
море, а разбросанные по синему красные пятна — кораблики. Голову ей размозжило
в какой-то аварии, превратило в лепешку. Глаза напоминали раздавленные
виноградины. В одной бледной ручке она держала пластиковую сумочку. Должно
быть, взяла ее с собой, не подозревая о том, что попадет в аварию.
Сюзанна набрала полную грудь воздуха, чтобы закричать.
Темнота, которую она раньше только чувствовала, стала буквально видимой. Ее
можно было пощупать, она наваливалась на Сюзанну, придавливая ее к земле.
Однако, кричать она могла. Знала, что должна кричать. Потому что, не закричав,
сошла бы с ума.
— Ни звука, — прошептал ей на ухо Роланд из Гилеада. — Не
пугай ее, маленькую бедняжку. Слышишь меня, Сюзанна? — и ее крик обернулся
долгим натужным выдохом.
— Они мертвые, — Джейку с трудом удавалось держать голос под
контролем. — Они оба.
— Бродячие мертвяки, — уточнил Роланд. — Я слышал о них от
отца Алена Джонса. Вероятно, вскоре после того, как мы вернулись из Меджиса,
потому что потом времени на разговоры не осталось… разверзся ад… Во всяком
случае, именно Крис Джонс предупреждал нас, что мы можем увидеть бродячих
мертвяков, если войдем в Прыжок, — он указал на мертвого мужчину, который стоял
на другой стороне улицы. — Такое случается, если они умирают очень быстро и
даже не понимают, что с ними произошло. Или когда просто отказываются смириться
со смертью. И рано или поздно у них начинается новая жизнь. Не думаю, что их
много.
