— И ты хочешь знать, злюсь ли я, не так ли? Собираюсь ли закатить
скандал?
— Собираешься?
— Нет, я не злюсь, Роланд. Раздражение, возможно, чувствую,
и до смерти боюсь за Сюзи, но с чего мне злиться на тебя? — теперь уже запнулся
Эдди. А когда заговорил вновь, чувствовалось, что слова даются ему с трудом, но
он их произнес. — Ты же мой старший, не так ли?
— Да, — кивнул Роланд. Протянул руку, положил на плечо Эдди.
Удивился возникшему у него желанию, нет, потребности, все объяснить. Но устоял.
Если Эдди признавал его не просто старшим, а своим старшим, ему не оставалось
ничего другого, как и вести себя соответственно. — Ты вроде бы и не поражен
моими новостями.
— Ну, я удивлен, — ответил Эдди. — Может, не поражен, но… —
он сорвал несколько ягод, бросил в шляпу Роланда. — Что-то я видел, понимаешь?
Иногда она бледнела, как мел. Иногда морщилась и хваталась за живот. А на
вопрос отвечала, что ее пучит. И груди у нее стали больше. Я в этом уверен. Но,
Роланд, к ней по-прежнему приходят месячные. Где-то около месяца тому назад я
видел, как она зарывала тряпки, и они были в крови. Пропитаны кровью. Как такое
может быть? Если она забеременела, когда мы «извлекали» Джейка, отвлекая демона
говорящего круга, тогда должна быть на пятом, может, на шестом месяце. Даже с
учетом того, что творится здесь со временем.
Роланд кивнул.
— Я знаю про ее месячные. И это решающее доказательство
того, что ребенок не твой. Существу, которое она вынашивает, женская кровь не
нужна, — Роланду вспомнилось, как Миа сжала лягушку, раздавила в кулаке. Выпила
черную желчь. Слизнула с пальцев, как сладкий сироп.
— А оно… — Эдди уже собрался положить в рот ягоду облепихи,
но передумал, бросил в шляпу Роланда. Стрелок подумал, что должно пройти
какие-то время, прежде чем у Эдди вновь появится аппетит. — Роланд, оно будет
выглядеть, как человеческий ребенок?
— Я практически уверен, что нет.
— Тогда как?
И, прежде чем стрелок успел удержать слова, они сорвались с
губ.
— Лучше не поминать дьявола.
Эдди передернуло. Лицо стало мертвенно белым.
— Эдди? Ты в порядке?
— Нет, — ответил Эдди. — Я определенно не в порядке. Но я и
не собираюсь плюхнуться в обморок, как одна девушка на концерте Энди Гибба. Так
что же нам делать?
— На данный момент — ничего. Нам есть, чем заняться.
— Это точно, — вздохнул Эдди. — Сюда через двадцать четыре
дня заявятся Волки, если я не ошибся в подсчетах. В Нью-Йорке… кто знает, какой
там нынче день? Шестое июня? Десятое? Но наверняка до пятнадцатого июля времени
там осталось меньше, чем вчера. Но, Роланд, если она вынашивает не человека, мы
не можем гарантировать, что ее беременность продлится девять месяцев. Она может
разродиться и в шесть. Черт, да она может разродиться завтра!
Роланд кивнул и промолчал. Эту часть пути Эдди прошел сам,
мог пройти и оставшуюся.
И он прошел.
— Мы бессильны, не так ли?
— Да. Мы можем наблюдать за ней, но не более того. Мы даже
не можем отстранить ее от всего, потому что она догадается, чем это вызвано. И
она нам нужна. Для того, чтобы стрелять, когда до этого дойдет, но и раньше нам
придется подготовить кое-кого из местных, научить пользоваться оружием, которое
у них есть. Скорее всего, это будут луки, — Роланд поморщился. В конце концов,
ему удалось сдать экзамен Корту, стрелы достаточно точно поразили мишень, но
его душа не лежала ни к луку, ни к арбалету. Этому оружию отдавал предпочтение
Джейми Декарри, не он.
— Так мы собираемся сразиться с Волками?
— Да, конечно.
Эдди улыбнулся. Несмотря на свалившиеся на него ужасные
новости. Таким уж он был. Роланд видел это и радовался.
6
Когда они возвращались к дому Каллагэна, Эдди спросил
стрелка: «Мне ты все выложил, Роланд, почему не выложить ей?»
— Я не уверен, что понимаю тебя.
— Думаю, что понимаешь.
— Пусть так, но ответ тебе не понравится.
— Я слышал от тебя самые разные ответы, и не могу сказать,
что мне нравился только один из пяти, — Эдди задумался. — Нет, это я загнул.
Может, один из пятидесяти.
— Та, которая зовет себя Миа, на Высоком Слоге у этого слова
одно значение — мать, знает, что вынашивает ребенка, хотя я сомневаюсь, что
понимает, какой это ребенок.
Эдди молчал, переваривая информацию.
— Как бы то ни было, Миа считает его своим ребенком и
намерена защищать его всеми доступными средствами. Если для этого придется
установить контроль над телом Сюзанны, ты же помнишь, как Детта Уокер иногда
брала верх над Одеттой Холмс, она это сделает, если сможет.
— И, скорее всего, сможет, — мрачно изрек Эдди. Потом
взглянул на Роланда. — Так ты мне говоришь… поправь меня, если я ошибаюсь… Ты
не хочешь сказать Сюзи, что она вынашивает монстра, опасаясь, что узнав об
этом, она более не будет полноценным стрелком.
Роланд мог бы смягчить этот суровый вывод, но пришел к
выводу, что не стоит. Тем более, что Эдди не грешил против истины.
— А если что-нибудь измениться за следующий месяц? —
продолжил Эдди. — Если у нее начнутся схватки и она разродится существом из
преисподней… она же будет совершенно к этому не готова. Не поймет, что с ней
происходит.
Роланд остановился футах в двадцати от дома Каллагэна. Через
окно увидел, что тот разговаривает с двумя подростками, мальчиком и девочкой.
Даже с такого расстояния было ясно, что они — близнецы.
— Роланд?
— Ты все правильно говоришь, Эдди. А есть какой-нибудь
выход? Если так, я надеюсь, что ты его найдешь. Время уже не лицо на воде, как
ты сам указывал. Время стало дорогим товаром.
Вновь он ожидал, что Эдди взорвется, выдаст что-нибудь
фирменное, вроде: «Поцелуй меня в зад» или «Нажрись говна и сдохни». Но Эдди
лишь смотрел на него. Пристально и где-то с жалостью. Жалел он, конечно,
Сюзанну, но, в какой-то степени и их двоих. Стоявших перед домом священника и
плетущих заговор против одного из тета.
— Я во всем тебя поддержу, — принял решение Эдди, — но не
потому, что ты — мой старший, и не потому, что одному из этой двойни предстоит
вернуться из Тандерклепа безмозглым, — он указал на близнецов, с которыми
Каллагэн разговаривал в гостиной. — Я бы отдал всех детей этого города за
ребенка, которого вынашивает Сюзи. Если б это был ребенок. Мой ребенок.
