— Я знаю, — кивнул Роланд.
— Я пойду на это ради розы, — продолжил Эдди. — Роза —
единственное, ради чего я готов рискнуть Сюзанной. Но, тем не менее, ты должен
мне пообещать… если что-то пойдет не так… если у нее начнутся схватки или эта Миа
попытается захватить контроль над телом, мы попытаемся ее спасти.
— Я бы при любых обстоятельствах попытался ее спасти, —
ответил Роланд, и тут же перед его мысленным взором возникло кошмарное видение,
лишь на мгновение, но такое ясное и четкое: Джейк, повисший над пропастью в
горах.
— Ты в этом клянешься? — спросил Эдди.
— Да, — ответил Роланд, глядя в глаза Эдди. А мысленным
взором видел падающего в пропасть Джейка.
7
Они подошли к двери аккурат в тот момент, когда Каллагэн
открыл ее, провожая подростков. И Роланд подумал, что никогда в жизни не видел
таких красивых детей. Иссиня-черные волосы, у мальчика до плеч, у девочки,
забранные белой лентой, до лопаток. Темно-синие глаза. Кремовая кожа, алые,
чувственные губы. Россыпь веснушек по обе стороны переносицы. Насколько мог
сказать Роланд, даже веснушки, и те были у них одинаковые. Они переводили
взгляды с него на Эдди, потом на Сюзанну, которая стояла у дверях кухни, с посудным
полотенцем в одной руке и кружкой для кофе в другой. На их лицах читалось
любопытство и удивление. Роланд видел в их глазах осторожность, но не страх.
— Роланд, Эдди, я хочу познакомить вас с близнецами Тавери,
Френком и Франсиной. Их привела Розалита… Тавери живут в полумиле отсюда. Карту
вы получите во второй половине дня, и я сомневаюсь, что вы за всю свою жизнь
видели что-то более прекрасное. И это лишь один из них талантов.
Близнецы Тавери получили хорошее воспитание. Френк
поклонился, Франсина сделала реверанс.
— Помогите нам, и мы скажем вам спасибо, — улыбнулся им
Роланд.
Абсолютно одинаковые пятна румянца зарделись на нежных
щечках, близнецы пробормотали слова благодарности и попытались ускользнуть. Но,
прежде чем им это удалось, Роланд обнял их за узкие, детские плечи и отвел на
несколько шагов по дорожке. Его поразила не столько красота близнецов, как ум,
которым светились их синие глаза. Он не сомневался, что они нарисуют
достоверную карту; он не сомневался, что Каллагэн, посылая Розалиту за
близнецами, хотел наглядно ему продемонстрировать (как будто в этом была
необходимость): если ничего не предпринять, меньше чем через месяц один из этих
красавцев превратится в идиота.
— Сэй? — теперь в голосе подростка слышалась тревога.
— Бояться меня не надо, — ответил Роланд, — но слушайте
внимательно.
8
Каллагэн и Эдди наблюдали, как Роланд и близнецы Тавери
медленно идут по дорожке к церкви. У обоих мелькнула одна и та же мысль: Роланд
выглядел, как благодушный, любящий дедушка.
Сюзанна присоединилась к ним, какое-то время тоже смотрела
на Роланда, потом дернула Эдди за рукав.
— Пошли со мной.
Он последовал за ней на кухню. Розалита ушла, так что они
опять оказались вдвоем. Огромные карие глаза Сюзанны сверкали.
— И чего ты меня звала? — спросил он.
— Подними меня.
Он поднял.
— А теперь быстро целуй, пока есть такая возможность.
— Это все, что ты хочешь?
— А разве этого мало? Все лучше, чем ничего, мистер Дин.
Он поцеловал, и с желанием, но не мог не отметить, когда она
прижалась к нему, сколь увеличились ее груди. Оторвавшись от Сюзанны, Эдди
пристально всмотрелся в нее, ища в лице признаки другой. Той, что звала себя
матерью на Высоком Слоге. Видел только Сюзанну, но понимал, что теперь обречен
искать в ней Миа. И его взгляд то и дело устремлялся к ее животу. Пытался на
него смотреть, но ничего не получалось. В голове мелькнул вопрос, а как
изменятся теперь их отношения. Отвечать, даже обдумывать ответ на него определенно
не хотелось.
— Так лучше? — спросил он.
— Гораздо, — она улыбнулась, но улыбка тут же поблекла. —
Эдди? Что-то не так?
Теперь улыбнулся он, опять поцеловал ее.
— Если не считать того, что здесь я, скорее всего, и умру, в
остальном полный порядок. Все прекрасно.
Лгал ли он ей раньше, Эдди не помнил, что полагал, что нет.
А если и лгал, то не с такой уверенностью. Не так расчетливо.
И его это не радовало.
9
Десятью минутами позже, вооруженные кружками с кофе (и
миской с облепихой), они вышли в маленький задний дворик дома Каллагэна.
Стрелок поднял лицо к солнцу, наслаждаясь теплом его лучей. Затем повернулся к
Каллагэну.
— Мы трое готовы выслушать твою историю, отец, если ты нам
ее расскажешь. А потом, возможно, пройдем к твоей церкви и посмотрим, что ты
там хранишь.
— Я хочу, чтобы вы его взяли, — ответил Каллагэн. — Он не
осквернил церковь, такое невозможно, потому что Наша Госпожа чиста и непорочна.
Но изменил многое. Даже при строительстве церкви я чувствовал, что ней живет
душа Бога. Теперь нет. Это шар изгнал ее оттуда. Я хочу, чтобы вы забрали его.
Роланд уже открыл рот, хотел сказать, что волноваться ему не
о чем, магический кристалл они заберут, но первой подала голос Сюзанна:
«Роланд? Ты в порядке?»
Он повернулся к ней.
— Да, конечно. С чего ты решила, что нет?
— Ты постоянно поглаживаешь правое бедро.
Неужто он поглаживал? Похоже на то. Боль уже вернулась,
несмотря на кошачье масло Розалиты и теплое солнце. Сухой скрут.
— Пустяки, — заверил он ее. — Ревматизм, ничего особенного.
Она с сомнением посмотрела на него, но вроде бы
удовлетворилась таким объяснением. «Хорошенькое начало, — подумал Роланд. — По
меньшей мере у двоих из нас появились секреты. Так продолжаться не может. Во
всяком случае, долго».
Он повернулся к Каллагэну.
— Расскажи нам свою историю. Как у тебя появились шрамы, как
ты сюда попал, как у тебя появился Черный Тринадцатый. Мы хотим услышать каждое
слово.
— Да, — пробормотал Эдди.
— Каждое слово, — подтвердила Сюзанна.
Все трое смотрели на Каллагэна, Старика, миссионера, который
разрешал звать себя отцом, но не священником. Его изуродованная правая рука
поднялась ко лбу, погладила шрам.
— Во всем виновато спиртное. Теперь я в это верю. Не Бог, не
дьяволы, не судьба, не компания святых. Только спиртное, — он помолчал,
задумавшись, потом улыбнулся. Роланд вспомнил Норта, жителя Талла, которого
вернул из царства мертвых человек в черном. Норт улыбался точно так же. — Но,
если Бог создал этот мир, тогда Он создал и спиртное. А значит, такова его
воля.
