Сюзанна подумала: «Именно тогда ты и ушел в Прыжок, отец
Каллагэн».
Эдди подумал: «Именно тогда тебя ударило девятнадцатью,
приятель. А может, девяносто девятью. А может, и тем, и другим».
Роланд просто слушал. Никаких ассоциаций у него в голове не
возникало, он лишь набирал информацию.
— Писатель, Мейерс, влюбился в местную девушку, Сьюзен
Нортон. Вампир взял ее. И потому, что ему представилась такая возможность, и
потому, что хотел наказать Мейерса, который решился сформировать группу…
ка-тет… и попытаться выследить его. Мы пошли в то место, которое купил вампир.
Старый особняк, Дом Марстенов. А вампира звали Барлоу.
Каллагэн сидел, глубоко задумавшись, глядя сквозь них в
далекое прошлое. Наконец, заговорил вновь.
— Барлоу удалось удрать, но оставил эту женщину. И письмо.
Адресованное нам всем, но, прежде всего, мне. Увидев ее лежащей на полу в
подвале Дома Марстенов, я понял, что все написанное там — правда. Врач, который
был среди нас, послушал сердце, попытался измерить кровяное давление, чтобы
убедить, жива она или нет. Сердце не билось. Давление равнялось нулю. Но, когда
Бен вогнал в нее кол, она ожила. Потекла кровь. Она кричала, снова и снова… Ее
руки… Я запомнил тени от ее рук, мечущиеся по стене…
Эдди сжал руку Сюзанны. Они слушали, как зачарованные,
одновременно веря и не веря услышанному. Вампиры — это не говорящий поезд,
управляемый свихнувшимся компьютером, не мужчины и женщины, деградировавшие в
дикарей. Вампиры, они куда ближе к невидимому демону, который обитал в том
месте, где они «извлекали» Джейка. Или к стражу-привратнику на Голландском
Холме.
— И что он написал тебе в письме, этот Барлоу? — спросил
Роланд.
— Что моя вера слаба и за душой у меня ничего нет. И
единственное, во что я действительно верю, так это спиртное. Я тогда этого еще
не знал. А вот он — знал. Спиртное — это тот же вампир, а свой свояка, как
известно, узнает издалека.
— Мальчик, который был с нами, не сомневался, что теперь
этот король вампиров убьет его родителей или превратит их в вампиров. Чтобы
отомстить. Мальчика поймали, но он сумел бежать и убил сообщника вампира,
Стрэйкера.
Роланд кивнул, приходя к выводу, что этот мальчик все больше
напоминает ему Джейка.
— Как его звали?
— Марк Петри. Я пришел с ним в его дом, вооруженный всеми
орудиями, которыми снабдила меня церковь: крестом, епитрахилью, святой водой и,
разумеется, Библией. Но пришел, видя в них только символы, и это было моей
ахиллесовой пятой. Барлоу меня опередил. Убил родителей Марка, схватил его
самого. Я поднял крест. Он засветился изнутри. Причинял вампиру боль. Эта тварь
закричала, — Каллагэн улыбнулся, вспоминая этот вопль агонии. От его улыбки у
Эдди захолодело сердце. — Я сказал, что уничтожу его, если он причинит вред
Марку, и в тот момент мог это сделать. Он это знал. Ответил, что успеет
перегрызть ему горло, прежде чем я шевельну пальцем. И он мог это сделать.
— Мексиканская ничья, — пробормотал Эдди, вспомнив день на
берегу Западного моря, когда он и Роланд оказались в весьма схожей ситуации. —
Мексиканская ничья, беби.
— И что произошло? — спросила Сюзанна.
Улыбка Каллагэна поблекла. Он потирал правую, в шрамах,
руку, точно так же, как стрелок потирал бедро, не отдавая себе в этом отчет.
— Вампир сделал мне предложение. Он отпустит мальчишку, если
я опущу крест. И мы сразимся без оружия. Его вера против моей. Я согласился.
Господи, я согласился. Мальчик…
3
Мальчик исчезает, как исчезают круги от брошенного камня на
темной воде.
Барлоу словно прибавляет в росте. Его волосы, зачесанные
назад, по европейской моде, встают дыбом. Он в темном костюме и ярком, цвета
красного вина галстуке, безукоризненно завязанном, и Каллагэну кажется, что
костюм сливается с окружающей вампира тьмой. Родители Марка Петри лежат у его
ног, мертвые, с размозженными черепами.
— Теперь твоя часть уговора, шаман.
Но с чего ему выполнять уговор? Почему не выгнать его, чтобы
они разошлись, не выявив победителя? Или убить прямо сейчас? Но чем-то не
нравится ему эта идея, ужасно не нравится, и он никак не может понять, чем
именно. И умные слова, к которым он обращался в критические моменты, не
помогают. Недостаток сопереживания, духовные различия с паствой не имеют
никакого значения. Перед ним стоит вампир. И…
А его крест, который так ярко светился, начинает темнеть.
Страх раскаленной проволокой скручивает живот. Барлоу идет к
нему через кухню Петри, и Каллагэн отчетливо видит клыки вампира, потому что
Барлоу улыбается. Улыбкой победителя.
Каллагэн отступает на шаг. Потом на два. Наконец, его
ягодицы касаются края стола, стол сдвигается с места, но вскоре упирается в
стену. Отступать больше некуда.
— Печально наблюдать крушение веры человека, — говорит
Барлоу и тянется к нему.
А чего ему не тянуться. Крест, который держит Каллагэн,
полностью потух. Теперь это кусок гипса, дешевка, купленная его матерью в
дублинской сувенирной лавчонке. Силы его, непосильным грузом давившей на руку и
способной сокрушать стены, больше нет.
Барлоу вырывает крест из его пальцев. Каллагэн жалобно
вскрикивает, криком ребенка, который внезапно осознает, что призрак-то
настоящий, не плод его воображения, терпеливо дожидавшийся своего шанса. А
потом раздается звук, который будет преследовать его до конца жизни, который
будет слышаться ему и в Нью-Йорке, и на тайных хайвеях Америки, на собраниях
«АА» в Топике, где он, наконец-то, бросил пить, и в Детройте, последней его
остановке в том мире, и здесь, в Калья Брин Стерджис. Этот звук стоит у него в
ушах, когда ему режут лоб и он ждет неминуемой смерти. Этот звук стоит у него в
ушах, когда его убивают. Звук этот — два сухих щелчка, раздающиеся, когда
Барлоу обламывает половинки перекладины, и глухой удар, падение обломков на
пол. И он будет помнить нелепую мысль, которая мелькнула в голове, когда руки
Барлоу ухватились за его плечи: «Господи, как же хочется выпить».
4
Каллагэн смотрел на Роланда, Эдди, Сюзанна и по его глазам
они поняли: он вспоминает самый ужасный момент своей жизни.
— На собраниях «Анонимных алкоголиков» можно услышать много
всяких и разных пословиц, выражений, слоганов. Один всегда вспоминается, стоит
мне подумать о той ночи. О Барлоу, схватившего меня за плечи.
— Какой? — спросил Эдди.
— Будь осторожен, когда о чем-то просишь Бога, — ответил
Каллагэн. — Потому что можешь и получить.
— То есть тебе дали выпить, — уточнил Роланд.
