Каллагэн говорил очень буднично, но от лица отхлынула кровь,
оно стала белым, как полотно.
— Потом произошло тоже самое, что и в проулке за «Домом»:
парень исчез, одежда осталась. Я это ожидал, но не мог знать наверняка, будет
все как в прошлый раз или нет.
— Одного раза недостаточно, — пробормотала Сюзанна.
Каллагэн кивнул.
— В тот раз жертвой был юноша лет пятнадцати, пуэрториканец,
может, доминиканец. Между ног у него стоял транзисторный приемник. Какая
звучала музыка, не помню. Возможно, «Кто-то сегодня спас мне жизнь». Прошло
пять минут. Я уже собрался щелкнуть пальцами у него под носом или похлопать по
щекам, когда он моргнул, покачнулся, тряхнул головой и пришел в себя. Увидел
меня, стоящего перед ним, и первым делом схватился за свой транзистор. Прижал к
груди, как ребенка. «Что тебе нужно?» — спросил он. Я ответил, что мне ничего
не нужно, совершенно ничего, но меня заинтересовала лежащая перед ним одежда.
Юноша посмотрел вниз, присел, начал рыться в карманах. Я решил, что рыться он
будет долго, и ушел, не опасаясь, что он побежит за мной. Вот так я убил
второго вампира. С третьем проблем уже не возникло. С четвертым тем более. К
концу августа я довел счет до шести. Шестой стала женщина, которую я видел в
«Марин мидленд банк». Получается, что Нью-Йорк — маленький мир, не так ли?
Очень часто я приходил на угол Первой-авеню и Сорок седьмой
улицы и стоял перед «Домом». Иногда появлялся там ближе к вечеру, когда пьяницы
и бездомные стекались к обеду. Случалось, что Роуэн выходил и беседовал с ними.
Сам он не курил, но всегда носил в кармане пару пачек и раздавал пьяницам, пока
сигареты не заканчивались. Я не пытался прятаться от него, а он, если и замечал
меня, то не подавал виду.
— Должно быть, ты к тому времени изменился, — заметил Эдди.
Каллагэн кивнул.
— Волосы у меня отросли до плеч и поседели. Появилась
борода. И уж конечно, я более не следил за одеждой. Половина доставалась мне от
вампиров. Одним из них был велосипедист-курьер. Так что я носил его сапоги.
Конечно, не туфли «Бэлли», но почти новые и моего размера. Очень прочные. Они
до сих пор у меня, — он мотнул головой в сторону дома. — Но я не думаю, что все
это помешало бы ему узнать меня. Имея дело с алкоголиками, наркоманами и
бездомными, которые лишь одной ногой в реальности, а второй-то — в Сумеречной
зоне, привыкаешь к тому, что люди сильно меняются, и обычно не в лучшую
сторону. Учишься видеть, кто скрывается под новыми синяками и слоями грязи. Я
думаю, что дело в следующем: я стал одним из тех, кого ты, Роланд, называешь
бродячими мертвяками. Невидимым для мира. Но мне представляется, что эти люди…
эти бывшие люди, накрепко привязаны к Нью-Йорку…
— Они не уходят далеко, — согласился Роланд. Самокрутку он
давно докурил. Ломкой бумаги и табачных крошек хватило на две затяжки. —
Призраки всегда обитают в одном доме.
— Разумеется, в одном, бедняжки. А мне хотелось уехать.
Каждый день солнце садилось чуть раньше, и каждый день я чувствовал, что зов
тех дорог, тех тайных хайвеев, становится чуть сильнее. Частично, причину
следовало искать в знаменитом географическом методе лечения жизненных проблем.
Наверное, я уже убедил себя, что он мне поможет. Совершенно нелогичная, но
мощная вера в то, что переезд все изменит в лучшую сторону. Частично в надежде,
что в другом месте, более открытом месте, больше не придется иметь дело ни с
вампирами, ни с ходящими трупами. Но был и еще один момент. Ну… пожалуй,
решающий, — Каллагэн улыбнулся, точнее, чуть растянул губы, обнажив десны. —
Кто-то начал на меня охотиться.
— Вампиры, — догадался Эдди.
— Д-да… — Каллагэн прикусил губу, потом повторил, более
уверенно. — Да. Но не просто вампиры. Это предположение представлялось наиболее
логичным, но было не совсем верным. По крайней мере, я знал, что это не
мертвяки. Они могли меня видеть, но плевать на меня хотели, может, только
надеялись, что я могу вернуть их в мир живых. Вампиры третьего типа меня засечь
не могли, я это вам уже говорил, уж тем более догадаться, что именно я на них
охочусь. Осмотрительностью, памятью на лица, они не отличались, в какой-то
степени и им была свойственна амнезия, которая возникала у их жертв.
Впервые я понял, что мне грозит опасность, в одну из ночей,
которую проводил в парке на Вашингтон-сквер, незадолго до того, как убил
женщину из банка. Парк стал для меня домом, и не только для меня. Летом он
превращался в общежитие под открытым небом. У меня даже появилась любимая
скамья, хотя мне и не удавалось занимать ее каждую ночь… я и подходил к ней не
каждую ночь.
В тот вечер, душный, с далекими раскатами грома, с
зарницами, чувствовалось, что гроза может докатиться и до Нью-Йорка, я появился
в парке около восьми вечера. С бутылкой в бумажном пакете и книгой Эзры Паунда
«Кантос». Направлялся к своей скамье, когда увидел на спинке соседней надпись,
нанесенную спреем: «ОН ПРИХОДИТ СЮДА, У НЕГО ОБОЖЖЕНА РУКА».
— Господи, — прошептала Сюзанна.
— Я тут же ушел из парка и провел ночь в проулке в двадцати
кварталах от него. Я нисколько не сомневался, что в этой надписи речь шла обо
мне. Через два вечера я снова увидел ту же надпись, на тротуаре около бара на
Лексингтон-авеню, где я часто пропускал стаканчик, а иногда съедал сэндвич. На
этот раз ее сделали мелом на асфальте, и подошвы прохожих практически стерли
ее, но я все-таки сумел прочитать: «ОН ПРИХОДИТ СЮДА, У НЕГО ОБОЖЖЕНА РУКА». А
вокруг роились кометы и звезды, словно автор хотел замаскировать надпись. В
квартале от бара, на знаке «Стоянка запрещена», черным маркером написали:
«ВОЛОСЫ У НЕГО В ОСНОВНОМ СЕДЫЕ». Наутро я увидел надпись на борту автобуса:
«ВОЗМОЖНО, ЕГО ЗОВУТ КОЛЛИНГВУД». Спустя два или три дня, в тех местах, где я
часто бывал, мне стали попадаться постеры, какие развешивают хозяева пропавших
домашних животных. Я видел их в Нидл-Парке, в западной части Центрального
парка, у бара «Городские огни» на Лексингтон-авеню, в паре клубов в Виллидж.
— Постеры поиска пропавших домашних животных, — промурлыкал
Эдди. — Знаешь, блестящая, между прочим, идея.
— Все одинаковые, — продолжил Каллагэн. — «ВЫ НЕ ВИДЕЛИ
НАШЕГО ИРЛАНДСКОГО СЕТТЕРА? ОН ГЛУПЫЙ И СТАРЫЙ, НО МЫ ЕГО ЛЮБИМ. У НЕГО
ОБОЖЖЕННАЯ ПРАВАЯ ПЕРЕДНЯЯ ЛАПА. ОТКЛИКАЕТСЯ НА КЛИЧКИ КЕЛЛИ, КОЛЛИНС И
КОЛЛИНГВУД. МЫ ЗАПЛАТИМ ОЧЕНЬ БОЛЬШОЕ ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ». А ниже ряд долларовых
значков.
— И для кого развешивались эти постеры? — спросила Сюзанна.
Каллагэн пожал плечами.
— Не знаю. Может, для вампиров.
Эдди устало потер лицо.
— Ладно, давайте разбираться. У нас есть вампиры третьего
типа… бродячие мертвяки… а теперь появляется эта третья компания. Члены которой
развешивает постеры, использующиеся в случае потери домашнего животного, но
речь в них идет совсем не о домашнем животном, и что-то пишет на стенах,
дорожных знаках и тротуарах. Кто они?
