— Надеюсь, что в этот момент я не буду играть в пьесе О'Нила.
— Мэгги! В двадцать шесть лет девушка немного старовата для Голливуда. Твое место здесь, со мной.
— Энди, я… — она собиралась сказать, что между ними все кончено, но он не дал ей договорить.
— Послушай, Мэгги, не говори ничего Робину об Аманде.
— Аманде?
— Ну, о той девушке, портрет которой я тебе показывал позавчера в газете.
— А, которая умерла от лейкемии?
— Да, она была подругой Робина. Он был на катере, когда это случилось, и, вероятно, ничего не знает. Все равно он ничего уже не сможет сделать: сегодня ее похоронили. Так зачем ему портить отдых?
— Но ведь она была замужем за Айком Райа-ном…
— Да, но у нее с Робином была долгая связь. Они были вместе почти два года.
Заканчивая макияж, Мэгги думала об этой девушке. Два года! Это значило, что она была его подругой в ту ночь, которую он провел с Мэгги. Она нахмурила брови, рассматривая себя в зеркале.
«Видишь, глупышка, а ты-то думала, что оставила особый след в его жизни!»
Мэгги припарковала машину возле «Дипломата». Входя в бар, она почувствовала, что волнуется. Робин встал и обворожительно улыбнулся ей.
— Энди сейчас придет, он в туристическом агентстве. У меня был заказан билет на завтрашнее утро, но Энди хочет поменять его на более позднее время, чтобы еще поиграть в гольф. — Он сделал знак бармену. — Что будете пить? Как обычно, скотч?
Она кивнула.
— А с кем вы будете сегодня вечером? С вашей разведенной? Он улыбнулся.
— Сегодня у меня свидание с вами. С вами и Энди. И у меня нет другого желания, кроме как выпить и расслабиться с хорошими друзьями. Наверное, я сегодня напьюсь.
Энди возвратился, победоносно улыбаясь.
— Уладил. Самолет в шесть часов вечера, хотя лично я считаю, что лететь в Нью-Йорк — это безумие. Там сейчас минус семь. И Рождество не за горами.
Робин посмотрел на свой пустой стакан и сделал знак бармену, чтобы тот принес еще.
— Я бы с удовольствием остался, Энди, но мне нужно быть в Лос-Анджелесе на Рождество.
Робин выпил уже четыре мартини. Мэгги все еще тянула второй скотч, в который раз удивляясь его способности поглощать спиртное. Потом они пошли в «Фонтенбло» и заказали по бифштексу. Робин ничего не ел и продолжал накачиваться водкой. Энди старался от него не отстать.
В час ночи Энди свалился. Мэгги с Робином с трудом запихнули его в машину.
— Отвезем его домой, а потом я отвезу вас, — сказал Робин.
Они подъехали к дому Энди и, поддерживая его с двух сторон, потащили к дверям.
— Такой тяжелый, как дохлый осел, — пробормотал Робин.
Потом он положил Энди на кровать и развязал ему галстук. Мэгги никогда еще не видела никого настолько пьяным. Улыбка Робина ее успокоила.
— Даже одна из ваших летающих тарелок не смогла бы разбудить его сейчас. Ему будет очень плохо завтра утром, но он выживет. Они вернулись к машине.
— Я живу в нескольких домах отсюда, вон в том длинном, невысоком здании, — сказала Мэгги.
— А у вас нет желания пропустить по последнему стаканчику?
Они поехали в маленький бар. Хозяин узнал Робина и поставил на стойку бутылку водки. Затем они сразу же принялись спорить о профессиональном футболе.
В конце концов бар закрылся, и Робин проводил ее до подъезда. Некоторое время они молча сидели в темной машине.
— У вас есть наверху водка? — спросил Робин.
— Нет, только скотч.
— Жаль. Спокойной ночи, Мэгги. Я провел потрясающий вечер.
— Спокойной ночи, Робин.
Она наклонилась к дверце, и вдруг, повинуясь какому-то порыву, обернулась и поцеловала его. Затем выскочила из машины и побежала к себе.
Раздевшись, она скользнула в постель и выключила свет. Спать не хотелось.
Кто-то скребся в дверь. Мэгги зажгла свет и посмотрела на часы. Половина пятого. Стук становился настойчивее. Она накинула халат и приоткрыла дверь. Перед ней стоял Робин и размахивал бутылкой водки.
— Я принес свой напиток, — сказал он. Мэгги впустила его.
— Он был у меня в номере. Подарок дирекции. Но я не люблю пить в одиночку.
— Хотите льда?
— Нет, я пью неразбавленную. Она дала ему стакан и села на диван, глядя, как он пьет. Внезапно он повернулся к ней.
— Я уже напился.
Она едва улыбнулась. У нее стучало в висках, а внутри все сжималось.
— Хочешь меня, милая? — спросил он. Она встала с дивана и прошла в другой конец комнаты.
— Да, я хочу вас, — медленно произнесла она, — но не сегодня ночью, а несколько позже.
— Придется сделать это сегодня ночью, завтра я уже уезжаю.
— Отложите свой отъезд на день.
— А почему завтра, а не сегодня?
— Я хочу, чтобы вы обо мне помнили.
— Если ты будешь на высоте, милая, я тебя никогда не забуду.
Она посмотрела на него в упор.
— Простите, но я это уже слышала.
Мэгги увидела, как в его глазах вспыхнуло дружеское любопытство. Вдруг он подошел и быстрым движением распахнул на ней пеньюар. Она попыталась его запахнуть, но он сбросил его и, отступив на шаг, внимательно стал рассматривать ее. Преодолев стыд, она с вызовом посмотрела ему в глаза.
— Большая, красивая грудь, — сказал он. — Ненавижу большую грудь.
Вдруг он поднял Мэгги на руки, понес в спальню и бросил на кровать.
— Я также ненавижу брюнеток.
Он снял пиджак, развязал галстук. Внезапно она испугалась. В его глазах появилось странное выражение, будто от смотрел на нее, но не видел. Она резко встала, но он снова толкнул ее на кровать.
— Ты не уйдешь от меня, я уже не мальчик.
Удивительно, но это прозвучало так, словно он разговаривал сам с собой, и взгляд у него был, как у настоящего слепца.
Она наблюдала, как он раздевается, и думала, что так, наверное, чувствует себя жертва со своим убийцей: парализованной, неспособной к сопротивлению. Раздевшись, он сел на кровать и посмотрел на нее странным, ничего не выражающим взглядом.
Но когда он нагнулся к ней и нежно поцеловал, все ее сомнения развеялись. Он лег рядом с ней, прижавшись к ее телу. Она почувствовала, как он вздыхает и расслабляется, пытаясь ртом найти ее грудь. Она сильнее прижалась к нему, забыв про все, охваченная нарастающим возбуждением. И когда он взял ее, она кончила вместе с ним. Вцепившись в нее, он снова выкрикнул три слова, которые кричал в Филадельфии: «Mutter! Мама! Мама!» Затем отстранился и откинулся на подушку. В полумраке она видела его застывшие глаза. Он погладил ее по щеке и еле заметно улыбнулся.
