Арчи Гоулд снял трубку со второго звонка.
— Говорит Робин Стоун.
— Слушаю вас.
— Я хотел бы встретиться с вами.
— По личному или профессиональному вопросу?
— Профессиональному, естественно. Робин услышал шорох переворачиваемых страниц и понял, что врач просматривает свои записи.
— Следующий понедельник вас устроит? Мы могли бы начать с трех сеансов в неделю. Робин приглушенно рассмеялся.
— Мне достаточно одной консультации. Приходите в «Лансер». Я оплачиваю напитки и визит, как если бы пришел к вам в консультацию.
— Я не работаю в барах.
— А мне легче говорить, когда я пью.
— Сожалею. Если вы передумаете, можете позвонить. Телефон вам известен.
— В котором часу у вас последняя консультация?
— Мой последний клиент должен прийти с минуты на минуту.
— Арчи… я приду к вам, если вы примете меня сегодня вечером.
Непринужденный тон не обманул доктора Гоулда. Звонок от такого человека, как Робин, был равнозначен сигналу SOS.
— Хорошо, Робин, в семь часов.
И вот Робин сидел напротив доктора Гоулда. Абсурдность ситуации его поражала. Он, который никогда никому не раскрывался, как мог он рассказывать этому постороннему человеку с бесстрастным лицом о том, что его донимало?!
— Дело вот в чем, — сказал Робин и замолчал. — Все очень просто. Речь идет об одной красотке. Я не могу избавиться от мыслей о ней. И однако я в нее не влюблен. Вот это и странно.
— Когда вы говорите, что не влюблены в нее, то подразумеваете, что она вам неприятна?
— Нет. Она мне нравится. Даже очень. Но в постели у меня с ней ничего не получается.
— Значит, вы пытались? Робин пожал плечами.
— Я был настолько пьян, что ни в чем не уверен. Однако, как мне кажется, я дважды в разное время переспал с ней и, если судить по ее реакции, справился прекрасно.
— Почему же вы тогда говорите, что у вас с ней ничего не получается? Робин закурил и медленно выпустил дым.
— В общем, так. В первый раз, когда это произошло, я проснулся на следующее утро поздно, и она уже ушла. Я ничего не помнил: ни ее лица, ни ее имени. Только знал, что это была брюнетка с пышной грудью. У меня было такое ощущение, будто я сделал или сказал что-то такое, чего не должен был делать или говорить. И вот два года спустя я встречаю ее снова. Она оказалась подружкой моего приятеля. Я нашел ее красивой, приятной, но она была с ним. Это вполне меня устраивало, так как — я уже говорил — она совсем не в моем стиле. Мы втроем провели вечер. Выпили. Много. Я был пьян, как сапожник. Друг напился до бесчувственного состояния. Мы с красавицей остались наедине. На следующее утро я проснулся в ее постели. Больше об этой ночи я ничего не помню. Видимо, я оказался на высоте, так как когда она готовила завтрак, то лепетала всякие нежные слова.
— Какие чувства вы испытывали к ней? — спросил доктор Гоулд. Робин вздрогнул.
— Такие, словно я очутился в постели с парнем или с кем-то еще, с кем не должен был спать. Я сказал ей напрямик, что нахожу ее очаровательной, но что сама мысль заниматься с ней любовью вызывает у меня отвращение, и мне кажется, что у меня ничего не получится с ней. И тем не менее она мне нравится. Может, даже больше, чем все женщины, которых я знал. Но физически она меня не привлекает. Почему она оказывает на меня такое воздействие?
— Может, в тот вечер вы что-то особое выпили? Например, напиток, к которому не привыкли?
— Нет, водку. Я всегда пью только водку.
— Вы были влюблены когда-нибудь? Робин пожал плечами.
— Я привязывался к некоторым девушкам, но мне всегда было легко расставаться с ними. Возьмем, к примеру, Аманду. Это была потрясающая девушка, и наши отношения мне казались великолепными. Однако, по словам Джерри, я принес ей много зла. Но я никогда не отдавал себе в этом отчет. Я бросил ее лишь потому, что она пыталась привязать меня. Впрочем, я не порвал с ней по-настоящему. Мы стали реже встречаться, но я никогда не осознавал, что с самого начала заставлял ее страдать.
— Действительно никогда?
— Никогда.
— И однако вы осознали, что заставили страдать Мэгги?
— Да, — согласился Робин. — И именно это меня тревожит. Поэтому я и пришел к вам. Теперь ваша очередь, Арчи.
— Расскажите о вашей матери, Робин. Какая она?
— Ради Бога, избавьте меня от этих фрейдистских теорий. У меня было счастливое детство. Китти в молодости была блондинкой — свежей и красивой.
— А отец?
— Потрясающий мужик! Коренастый и мускулистый. У меня есть еще милая младшая сестра. В моем детстве все было просто и ясно. Мы только теряем время.
— Хорошо. Отец, мать, сестра, нормальные отношения. Тогда давайте поищем таинственную брюнетку. Няня? Школьная учительница?
— Моя первая учительница была горбатой, няню я не помню. Еще в доме были какие-то слуги…
— Между вами и сестрой не было соперничества?
— Нет. Я был старшим братом, защитником, а она — уменьшенной копией моей матери: светловолосая, белокожая и румяная.
— Вы похожи на Китти?
— У меня такие же голубые глаза. Волосы темные, как у отца, хотя теперь они чертовски быстро седеют.
— Давайте вернемся к периоду до рождения Лизы. Какие у вас самые ранние воспоминания?
— Материнская школа.
— А раньше?
— Ничего.
— И однако вы должны хоть что-то помнить. Может, какой-то разговор или просьбу? Робин щелкнул пальцами.
— Да, я вспоминаю один разговор, точнее, одну фразу, но я не знаю, кто ее говорил: «Мужчины не плачут. Если ты плачешь, значит, ты не мужчина, а ребенок». Эта фраза меня очень впечатлила, потому что с тех пор я никогда не плакал.
— Никогда не плакали?
— Во всяком случае, я не помню. Разве что в кино у меня, бывает, защиплет в горле. Но в личной жизни — никогда.
— Робин, это ненормально — ничего не помнить из раннего детства. Это намеренная забывчивость.
— Арчи, клянусь Богом, я ничего не скрываю. Может, у меня плохая память?
— Робин, я хотел бы попробовать на вас гипноз.
— Вы с ума сошли! Послушайте, доктор, я прошел войну, в меня стреляли. Я побывал в таких переделках, что впору было свихнуться. Но я остался цел и невредим. Я пришел к вам, чтобы получить конкретный ответ на конкретный вопрос. Вы мне его не дали. Прекрасно. Признайте свое поражение и не пытайтесь отыграться, задавая вопросы типа: шлепала ли меня няня в детстве за то, что я сломал игрушку? Может, такое и случалось, и, может быть, даже у нее были черные волосы, зеленые глаза и пышная грудь. Ну и что?
