Но больше всего она любила спать. Из-за сновидений. Дженюари видела их каждую ночь. Расплывчатое лицо красивого мужчины с глазами цвета морской волны. Он уже снился ей однажды, когда она впервые встретила Тома. Тот сон смутил ее, потому что мужчина чем-то напоминал Майка. Она забыла этот образ, когда они с Томом стали любовниками. Начав получать инъекции доктора Альперта, Дженюари перестала видеть сны, потому что сон ее был неглубоким. Но выпив молоко с «Джеком Дэниэлсом» и проглотив секонал, она снова увидела сон. Он был странным. Она находилась в объятиях Майка, он говорил ей, что жив… что произошла ошибка… взорвался другой самолет… а с ним, Майком, все в порядке. И внезапно он куда-то проваливался…. падал в океан… вниз… вниз… она собиралась броситься вслед за ним, но тут ее подхватила пара сильных рук. Это был Том. Он держал Дженюари и говорил ей, что никогда не оставит ее. Прижавшись к Тому, она сказала ему, что нуждается в нем… но вдруг увидела, что это вовсе не он. Человек походил на Тома… и Майка… только глаза были другие. Она еще не видела таких красивых глаз. Когда Дженюари проснулась, эти глаза все еще были перед ней.
Она попросила у доктора Клиффорда новую упаковку снотворного, и он посоветовал ей обойтись без лекарства.
— Если бы вы были вдовой или пожилой женщиной, оставшейся без близких, я бы прописал снотворное на более длительный срок, чтобы помочь справиться с одиночеством. Но вы — молодая красивая девушка, у вас есть любящий жених, вы должны вернуться к полноценной жизни.
Она провела бессонную ночь; охваченная отчаянием, с болью в голове и горле, Дженюари в поисках аспирина подошла к медицинскому шкафчику Ди и обнаружила там множество склянок снотворного. На ярлыках не было фамилии доктора Клиффорда. Очевидно, снотворное Ди выписывал другой врач. Там находились пилюли, отбивающие аппетит (Дженюари сразу узнала их, потому что ими иногда пользовалась Линда), две баночки с желтым снотворным, три — с секоналом, одна — с тиуналом и несколько коробочек с французскими свечами. Дженюари быстро вытащила все лекарства из шкафчика и спрятала их в другом месте.
Теперь она видела сны каждую ночь. Иногда это были одни глаза. Они, похоже, пытались успокоить ее, сказать, что перед ней — весь замечательный мир. Но после пробуждения Дженюари ждало одиночество в темной комнате и пустая кровать. Она звонила Тому… говорила с ним, пока у нее не начинал заплетаться язык… снова проваливалась в сон.
В середине третьей недели снотворное перестало действовать. Она засыпала мгновенно… но через несколько часов пробуждалась. Однажды она проснулась и поняла, что ей ничего не снилось. Она просто несколько часов пребывала в темной пустоте. Подойдя к шкафу, где она хранила лекарства, Дженюари взяла секонал и одну желтую капсулу. В голове Дженюари был туман, но она не могла заснуть. Она позвонила Тому. Он снял трубку после нескольких гудков. Том еле ворочал языком.
— Дженюари, помилуй… сейчас два часа ночи.
— Значит, я хотя бы не оторвала тебя от работы.
— Нет, но ты разбудила меня. Милая, я отстаю от своего графика. Киностудия торопит меня. Я должен закончить работу.
— Том… я освобожусь через несколько дней и вернусь к тебе.
Промолчав, он произнес:
— Слушай, я думаю, будет лучше, если ты немного подождешь.
— Чего?
— Завершения моей работы над сценарием. Если ты прилетишь сейчас, ты не сможешь жить со мной…
— Почему?
— Господи, ты что, не читаешь газеты?
— Нет.
— Твоя фотография — в каждом издании. Эти десять миллионов мгновенно сделали тебя знаменитостью.
— Ты говоришь, как Линда. Она… она… постоянно твердит… что я…
Дженюари замолчала. У нее заплетался язык, она не могла вспомнить, что хотела сказать.
— Дженюари, ты что-то приняла?
— Снотворное.
— Сколько?
— Только две капсулы.
— Тогда спи. Слушай, я скоро разделаюсь со сценарием. Тогда мы все обсудим.
Она заснула с трубкой в руке. Когда на следующий день в двенадцать часов Сэди разбудила Дженюари, девушке не удалось вспомнить, о чем она говорила с Томом. Но у нее осталось чувство, будто что-то было не так.
Через несколько дней она пригласила Линду пообедать. В апартаменты «Пьера» подавали превосходную пищу. Сэди охладила бутылку лучшего вина из запасов Ди. Но что-то изменилось в отношениях подруг. Линда отрастила волосы ниже плеч; она ела без аппетита: платье в обтяжку делало ее еще более худой, чем обычно.
— Я хочу быть тонкой, как спичка, — сказала она. — Это мой новый имидж. Как тебе нравятся мои очки?
— Они отличные. Но я не знала, что ты нуждаешься в них.
— Я всегда носила контактные линзы. Но такой образ мне нравится больше. Сейчас я встречаюсь с Бенджаменом Джеймсом.
Она замолчала в ожидании реакции Дженюари. Не увидев ее, сказала:
— Слушай, дорогая. Он, конечно, не Том Кольт. Но он получил много премий. Критики считают его книги слишком сложными для большого успеха. Последний томик стихов Бенджамена разошелся в количестве девятисот экземпляров. Но в кругу модной богемы он слывет гением. К тому же он прекрасно подходит мне в настоящий момент.
— Линда, тебе не хочется завести постоянного мужчину?
— Уже нет. Увидев твои фотографии в газетах… Она обвела взглядом комнату.
— Когда я вижу эту обстановку, я только укрепляюсь в своем мнении. Есть только два средства — деньги, и слава. Обладая одним или другим, можно иметь любого мужчину, которого ты пожелаешь. А когда я обрету известность, мне не нужен будет постоянный спутник.
— Почему?
— Когда я заберусь на вершину, рядом со мной не будет места для второй звезды. А пока что я нуждаюсь в Бенджаменах, они мне помогают. Но, добившись успеха, я не стану церемониться с мужиками. Я хочу быть Линдой Риггз, а не частью чьей-то жизни. Поэтому сейчас стираю Бенджамену носки и готовлю ему еду — он талантлив и знаком со многими известными людьми. В настоящее время он нужен мне. До партийного съезда. В сентябре я начну работать на моего кандидата. Расшибусь в лепешку.
— На кого?
— Маски. Бенджамен утверждает, что Маски не может проиграть. Да, — вдруг вспомнила Линда, — как у тебя с Томом?
— Он заканчивает работу над сценарием.
— Ты возвращаешься к нему?
— Нет.
— Не говори мне, что у вас все кончено. Правда, теперь он тебе, по сути, и не нужен.
— Нет, не кончено. И он нужен мне больше, чем прежде, — сказала Дженюари. — Пресса уделяет мне много внимания, и он считает, что при моей теперешней известности… я не могу приехать в Калифорнию и жить с ним под одной крышей.
— Тогда арендуй там дом. Особняк. Господи, для тебя нет ничего невозможного. Найми пресс-агента, и ты будешь получать приглашения на самые престижные вечеринки. Устрой сама несколько приемов. Теперь, когда у тебя есть десять миллионов, он охотнее пойдет на развод.
