В его серых остекленевших глазах мелькнула похоть.
Дженюари захотелось вышвырнуть его из номера, но она повернулась и заставила себя улыбнуться.
— Я предложу ему, — сказала она. — А теперь… мне надо одеваться.
Он уложил шприц в чемоданчик и покинул комнату. Подождав, когда он исчезнет из виду, Дженюари бросилась в коттедж. Том еще не вернулся. Она чувствовала себя восхитительно. Укол доктора Престона Альперта оказался более сильным, чем инъекция его брата. Она налила себе бокал бербона. Том обрадовался бы, увидев ее пьющей бербон. Господи, бутылка почти опустела. Когда Дженюари взяла ее в свой номер, она была заполнена на три четверти.
Подойдя к бару, девушка открыла новую бутылку. С мыслью о Томе поднесла ее ко рту и сделала большой глоток. Дженюари подташнивало, но жидкость прошла в желудок. Девушка отхлебнула еще спиртного. Внезапно вся комната поплыла. Дженюари поняла, что сильно опьянела. Это показалось ей забавным. Она начала смеяться. Девушка смеялась до тех пор, пока слезы не покатились по ее щекам. До коликов в животе. Она хотела остановиться… но не могла. Дженюари казалось, что ее тело стало легче воздуха. Когда зазвонил телефон, она еще смеялась.
Дженюари посмотрела на часы. Почти восемь. Это, должно быть, Том… Сейчас он станет объяснять, почему так задержался. Она протянула руку, но тут же передумала. Нет. Она прождала весь день. Пусть Том и телефонистка приложат некоторые усилия, чтобы отыскать ее. Она знала, что они будут делать. Позвонят в бар «Поло», потом обратятся к портье… Ладно. Она позволит им найти ее. Дженюари сняла трубку.
— Алло… оператор, это мисс Уэйн. Мне звонили? Она снова стала смеяться. Ситуация забавляла ее. Возникла пауза — оператор осуществлял соединение. Наконец девушка услышала голос Майка.
— Дженюари…
— Майк!
Ее смех усилился. Это был Майк… а не Том. Она продолжала смеяться. Не могла остановиться. Хотела, но не могла.
— Дженюари, в чем дело? Что тебя рассмешило?
— Ничего.
Она перегнулась пополам.
— Ничего. Просто мне только что сделали укол, я выпила бербона и чувствую себя восхитительно… Она снова захохотала.
— Какой укол?
— Витаминный. Это просто чудо.
Смех отпустил ее. Дженюари казалось, что она летит на облаке. Витамины одолели бербон. Постель была облаком, летевшим по небу…
— Дженюари, ты здорова?
— Да, мой ненаглядный папочка… я никогда не чувствовала себя лучше. Никогда… никогда… никогда…
— С кем ты сейчас?
— Я одна. Жду Тома.
— Скажи мне, — произнес он. — Почему брать это интервью послали именно тебя? С каких пор ты стала ведущим репортером «Блеска»?
Она снова засмеялась. Майк говорил таким серьезным и строгим голосом. Знал бы он, как она счастлива. Как счастливы должны быть все. Она желала ему счастья. Хотела, чтобы он тоже испытал ощущение полета.
— Майк… ты счастлив?
— О чем ты говоришь?
— О счастье. Это единственное, что имеет значение. Ты счастлив с Ди?
— Не беспокойся обо мне. Что ты там делаешь? О каких уколах говоришь?
— О витаминных. Божественные, волшебные витамины. О, Майк, здесь такие пальмы, они красивее, чем во Флориде. Коттедж номер пять — мой дом. Ты когда-нибудь жил в пятом коттедже «Беверли Хиллз»? Уверена, что жил… вы очень похожи. Он ведь жил в нашем «люксе» в «Плазе».
— Я хочу, чтобы ты немедленно покинула Лос-Анджелес, — сурово произнес Майк.
— Это исключено. А после Лос-Анджелеса я отправлюсь в мою большую новую квартиру с садом на террасе, выходящей на реку, и…
Внезапно она забыла, что хотела сказать.
— Что я сейчас говорила? — спросила она"
— До свидания, Дженюари.
— До свидания, мой великолепный папа… мой бог… мой красавец… мой…
Но он уже положил трубку.
Когда Том в девять часов вошел в коттедж, Дженюари лежала на кровати без одежды. Посмотрев на девушку, он улыбнулся.
— Вот это я называю достойной встречей. Она протянула к нему руки, но он покачал головой, сев на край кровати.
— Я ужасно устал. Поездка оказалась нелегкой. Я попал в настоящий бедлам.
— Ты хочешь сказать, что устал играть с ребенком? Он засмеялся.
— Я подержал его на руках ровно двадцать минут. Потом малыш срыгнул, няня бросила на меня сердитый взгляд и унесла ребенка. Я видел сына еще только раз, когда его выкупали.
— Тогда что ты делал все это время? Он, встав, снял пиджак.
— Ты говоришь, как ревнивая жена, хотя у тебя нет оснований для этого. Я сказал тебе, что должен поддерживать видимость брака — это часть нашего соглашения. Поэтому сегодня мне пришлось быть любезным со многими людьми, которые приходили к Нине Лу на ленч, на коктейль… Весь день гости шли поприветствовать известного писателя.
— Я чувствовала себя брошенной, — внезапно произнесла Дженюари. — Мне показалось, что у тебя есть другая жизнь. А ты для меня — все.
Он снова опустился на край кровати.
— Слушай, детка, писательский труд — моя жизнь. Ты в значительной степени вошла в нее и сможешь оставаться со мной так долго, как пожелаешь. Я люблю тебя. Но ни одна женщина не способна заполнить мою жизнь целиком. Разве что сейчас, когда я участвую в этом рекламном цирке. Все это время ты была для меня единственной реальностью. Но когда я начну писать, тебе придется смириться с тем, что книга будет для меня на первом месте.
— Но не другая женщина.
— Это я обещаю.
Она радостно усмехнулась и вскочила с кровати.
— Я принимаю твои условия… а теперь выслушай мои… на сегодняшний вечер.
Она заставила Тома подняться и начала расстегивать его рубашку.
— Теперь, когда ты исполнил свой супружеский долг, тебя ждет твоя любимая гейша.
Она погладила его грудь, пробежала пальцами по спине Тома. Он взял ее за руки.
— Детка… сейчас я не в форме. Слишком устал. Но если хочешь, я буду любить тебя.
— Нет… Давай просто проведем ночь вместе, будем разговаривать, лежа в объятиях друг друга.
— Отлично. Но позволь мне прежде заказать для тебя обед.
— Мне не нужна еда… у меня есть ты. Он улыбнулся.
— Интересно, чем ты подкрепилась. Я бы охотно перекусил.
— Витаминами, — сказала она. — Ты должен их попробовать.
Том засмеялся.
— Господи, как замечательно быть молодым. Можно подзарядить себя. Я тоже мог это делать, когда был в твоем возрасте.
Он тяжело вздохнул.
