— Розмари, каково вам ощущать, что вы поневоле упустили едва ли не весь период взросления Энди?
— Ощущение ужасное, — кивнула Розмари. — Что греха таить, именно это и является самым грустным в моем приключении. И тем не менее я рада! — Тут она с улыбкой повернулась к Энди и сжала его руку, лежащую на столе. — Да-да, я рада, что он так отлично справился и без меня!
Энди отрицательно мотнул головой, подался вперед, к лесу микрофонов на голубом сукне, и сказал:
— Не согласен с тем, что я справился сам. Равно как и с тем, что мама упустила «едва ли не весь период» моего взросления. Вчера поздно вечером, а точнее, сегодня рано утром я так и сказал ей: ты была со мной в самые важные годы моей жизни — от нуля до шести лет, когда закладывается основа характера. Так что это она указала мне путь, по которому я сегодня иду. Это она помогла сделать мне первый шаг!
Он ласково поцеловал Розмари в щеку.
Снова аплодисменты. Снова оживление в зале. Снова телекамеры лихорадочно заводили носами, вынюхивая эффектные кадры.
Лес поднятых рук и микрофонов.
— Розмари! Розмари! И опять она выбирает:
— Пожалуйста, вы.
— Розмари, до сих пор никому не удалось найти настоящего отца Энди иди хотя бы раздобыть какие-то сведения о его жизни после лета 1966 года. Как вы это объясните?
— Увы, мне известно о нем не больше вашего. Ги уехал в Калифорнию, мы развелись — на том и закончились наши отношения. Больше я о нем ничего не слышала.
— Быть может, вы расскажете нам подробнее, что за человек он был?
Розмари ответила не сразу. Сперва она откашлялась, обвела зал быстрым рассеянным взглядом и только после этого сказала:
— Я уже упомянула во вчерашнем телеинтервью, что мой бывший супруг был актером. И актером неплохим. Он участвовал в трех бродвейских постановках, а именно: в спектаклях «Лютер», «Никто не любит альбатроса» и «Под прицелом». Как вы догадываетесь, у нас с ним были серьезные нелады… Однако я могу сказать, что в общем и целом он был достаточно милым человеком, заботливым и неэгоистичным мужем…
Энди решительно перебил ее, смягчая свою грубость тем, что ласково взял руку матери в свою.
— Извините, друзья, — сказал он, обращаясь к журналистам, — но есть области, в которых память не до конца вернулась к моей маме. Давайте лучше сменим тему. Итак, я слушаю следующий вопрос. Вот вы, пожалуйста.
Розмари хотелось поговорить с сыном наедине. Однако в гостиной ее номера на седьмом этаже, куда они спустились после пресс-конференции, толкалась по меньшей мера дюжина сотрудников головной, нью-йоркской организации «Божьих Детей».
Один официант предлагал холодные напитки, другой выполнял роль бармена и готовил коктейли для гостей.
Диана Калем с ходу представила ей главу юридического корпуса, а также директора издательства «БД». Розмари за шумом не разобрала или не запомнила их фамилий. Юриста звали Уильям, а издательницу — Сэнди.
Только-только Розмари успела перекинуться с ними парой фраз и выпить первый «гибсон», как ее плеча коснулся Энди, который с виноватым видом объявил, что ему пора убегать — «дела, дела…». Она лишь секундочку могла полюбоваться воистину прекрасными светло-карими озерами его глаз, глядевшими так невинно, так ласкающе. В следующий момент он уже повернулся к Уильяму и Сэнди, извинился перед ними и отвел мать в сторонку.
— К сожалению, мама, я не могу остаться. Должен увидеться с одной шишкой из луизианского департамента здравоохранения. О встрече мы договорились неделю назад, так что отменять неловко. Смутно помню, что будет предметом разговора, и не могу предугадать, как долго он продлится. Если тебе что-то понадобится или ты захочешь вечером посетить театр, обратись к Диане, Джуди или Джо. Ферма ван Бурена находится в Пенсильвании. Доберемся туда на машине. Выезжаем завтра в полдень. — Энди кивнул в сторону своего шофера, стоявшего у окна:
— Джо заглянет за тобой.
Он чмокнул ее в теку и быстрым шагом вышел вон.
А Розмари так и осталась у стены, вперив задумчивый взгляд в Джо, который был футах в двадцати от нее. Держа в руках высокий стакан, он замер у окна — то ли внимательно смотрел вниз на что-то, толи просто глубоко задумался. Крупный и осанистый мужчина — как говорится, очень представительный, даром что в нехитром джинсовом костюме; похоже, нынче мужчины носят джинсы с утра до ночи и где угодно. Голова Джо была убелена внушительной сединой, однако для мужчины его возраста он был на диво привлекателен — можно даже сказать, сексуально привлекателен. Розмари ощутила что-то вроде смутного эротического желания. Это было ново для нее. Подобное чувство давненько ее не посещало.
А между тем этот Джо самый что ни на есть старик. Да-да, он не моложе нее. Пожалуй, ему года на два больше — стало быть, лет шестьдесят. Хотя она может и ошибаться — нет опыта угадывать точный возраст престарелых мужчин…
В этот момент Джо резко обернулся и поймал ее взгляд. Она дружелюбно улыбнулась ему.
— Розмари, — тронула ее за локоть Диана Калем, — позвольте познакомить вас с Джеем, нашим финансовым директором.
Розмари обернулась и увидела низкорослого востроносенького мужчину с хитрющими глазками, которые загадочно поблескивали за стеклами круглых очков. Джей соответствовал своему имени
[1]
— он был похож на пронырливую сойку, разве что черные как смоль волосы были позаимствованы от папаши или дедушки ворона.
— Большая честь познакомиться с вами! — защебетал Джей. — Какое счастье вновь обрести сына! А как хорош был ваш проезд в экипаже! Диана, ты просто гений! Так придумать! Почти часовой прямой репортаж на весь мир, на весь мир! Какая реклама! Какое шоу! И все за каких-то пятьсот долларов за наем экипажа и кучера в цилиндре! Да и эти пятьсот долларов мы едва ли заплатим: вряд ли конюшня осмелится потребовать с нас деньги — мы сделали им такое шикарное паблисити! Гениально, Диана, просто ге-ни-аль-но!
Болтовня Джея не слишком-то понравилась Роз-мари. Она извинилась и направилась к стойке бара — наполнить свой бокал.
— В наше время не часто заказывают «гибсон», — сказал бармен, смешивая коктейль, популярный в шестидесятые годы.
Тут ее окликнул приятный мужской голос:
— Мама Энди!
Она обернулась и увидела Джо. Шофер протягивал ей тарелочку с соленой соломкой.
— Вот, раздобыл, — сказал он с улыбкой.
— Спасибо, Джо, очень мило с вашей стороны. Джо попросил у бармена порцию виски, и они с Розмари отошли к окну, где принялись уплетать соломку, заговорщицки поглядывая друг на друга и широко улыбаясь. У него были темно-карие выразительные глаза. А нос, похоже, раз-другой был сломан чьим-то кулаком.
— Вкусно, — вздохнула Розмари, когда они прикончили всю соломку.
