— Это недолго. Мне надо только отдать ему письмо.
— Как ты думаешь, он возьмет тебя на работу?
— По-моему, да. У меня хорошие рекомендации.
Они дошли до конца коридора и опять повернули направо. В левой стене светилась одна дверь, и Пауэлл пошел к ней.
— Нет, это не то, — сказала Эллен.
Она подошла к темной двери справа. На ней была пластинка: «Фредерик X. Клаузен, юрисконсульт». Пауэлл подошел к Эллен, которая понапрасну подергала ручку двери и посмотрела на часы.
— Еще только четверть девятого, а он сказал, что будет до половины.
(Секретарша, когда она позвонила ей днем, сказала, что контора закрывается в пять часов.)
— Ну и что теперь? — спросил Пауэлл.
— Наверно, суну письмо под дверь, — сказала Эллен, открывая сумочку.
Она вынула оттуда большой белый конверт и авторучку. Сняв с ручки колпачок, положила конверт на сумочку и стала на нем писать.
— Жаль, что мы не попали на танцы, — заметила она.
— Не важно, мне тоже не очень хотелось танцевать, — ответил Пауэлл. Теперь он дышал уже легче, напоминая неопытного воздушного гимнаста, который уже прошел половину пути по канату и чувствует себя более уверенно.
— Между прочим, — сказала Эллен, — если я сейчас оставлю конверт под дверью, мне все равно придется приходить за ним завтра. Так что можно с тем же успехом принести его утром.
Она надела колпачок на ручку и убрала ее в сумочку. Подняв конверт под углом к свету и увидев, что чернила еще не просохли, она принялась помахивать им, словно веером. Ее глаза как бы случайно повернулись в сторону двери, на которой было написано: «Лестница», и в них вспыхнул интерес.
— Знаешь, что бы мне хотелось сделать? — спросила она.
— Что?
— До того, как мы пойдем в кафе…
— Так что же? — с улыбкой спросил он.
Она улыбнулась в ответ, помахивая конвертом:
— Давай поднимемся на крышу.
Воздушный гимнаст посмотрел вниз и увидел, что из-под него убирают сетку.
— Зачем тебе это? — проговорил он.
— Ты разве не видел, какая на небе луна? И звезды? Такая ночь! Сверху, наверно, открывается роскошный вид.
— Мне кажется, что мы могли бы еще успеть на танцы.
— Но ведь ни тебе, ни мне особенно этого не хочется. — Она сунула конверт в сумочку и защелкнула замок. — Пойдем скорее, — весело позвала она, направляясь по коридору к лестнице. — Куда девались все твои романтические поползновения, которые ты продемонстрировал вчера вечером в вестибюле?
Он хотел схватить ее за руку, но она была уже далеко.
Эллен толкнула дверь, ведущую на лестницу, и, остановившись, оглянулась — идет ли он?
— Эви, я… У меня от высоты кружится голова. — Пауэлл с трудом улыбнулся.
— А ты не смотри вниз, — весело сказала она. — Можешь даже к парапету не подходить.
— Дверь, наверно, заперта…
— Вряд ли дверь, ведущую на крышу, станут запирать. Это запрещено противопожарными правилами. — Она посмотрела на него с притворным презрением. — Да пошли же! Можно подумать, что я предлагаю тебе спуститься в бочке по Ниагарскому водопаду или что-нибудь в этом роде!
Она вышла на лестничную площадку, придерживая дверь и приглашающе ему улыбаясь.
Он медленно и беспомощно, как в трансе, пошел к двери, словно движимый какой-то силой, которая, несмотря на сопротивление, тянула его вслед за Эллен. Когда он вышел на площадку, она отпустила дверь, и та захлопнулась с пневматическим шипением, закрыв свет, доходивший из коридора, и предоставив им подниматься по лестнице, освещенной только десятисвечевой лампочкой.
Они одолели восемь ступенек, здесь лестница сделала поворот, и они поднялись еще на восемь. Перед ними оказалась темная металлическая дверь, на которой крупными буквами было написано: «Выход на крышу строго воспрещен, за исключением чрезвычайных обстоятельств». Пауэлл прочел надпись вслух, сделав упор на словах «строго воспрещен».
— Да кто обращает внимание на запреты, — пренебрежительно фыркнула Эллен и взялась за ручку двери.
— Дверь наверняка заперта, — сказал Пауэлл.
— Если бы она была заперта, они не повесили бы на ней это объявление. Ну-ка толкни ее.
Он нажал на ручку и толкнул дверь.
— Значит, ее заело.
— Да брось! Толкни посильнее.
— Ладно! — сказал он и с отвагой отчаяния отступил на шаг и ударил в дверь плечом.
Она резко распахнулась, потянув его за собой. Пауэлл споткнулся о высокий порог и оказался на залитой асфальтом крыше.
— Ну ладно, Эви, — мрачно сказал он, выпрямляясь и придерживая дверь, — иди смотри на свою роскошную луну.
— Зануда, — сказала Эллен безмятежным тоном — с чего, дескать, ты впал в такой мрак?
Она переступила порог, прошла мимо Пауэлла и вышла из тени лестничной коробки на простор крыши, чувствуя себя как конькобежец, внутри которого все дрожит, но он старается не думать, как тонок под ним лед. Она услышала, как позади закрылась дверь, и затем к ней слева подошел Пауэлл.
— Извини, — сказал он. — Просто я чуть не разбил плечо о проклятую дверь. — Он через силу улыбнулся.
Они смотрели в сторону телевизионной башни, которая черным скелетом возвышалась на фоне усеянного звездами неба. На ее вершине медленно мигал красный огонек, периодически освещая крышу розоватым светом. Когда он затухал, по ней разливалось мягкое сияние луны.
Эллен поглядела на профиль Пауэлла: он смотрел вверх, и у него были напряжены скулы. Лицо его то смутно белело, то вспыхивало розовым светом, то опять белело. Позади была стена, которая отгораживала вентиляционную шахту. Белые плиты верхнего ряда хорошо просматривались в полумраке. Она вспомнила чертеж, который был напечатан в одной из газет. Крест, которым было отмечено место, откуда упала Дороти, находился с южной стороны шахты — той, которая была ближе к ним. У нее вдруг возникло сумасшедшее желание пойти к шахте, заглянуть через парапет вниз — туда, куда упала Дороти… Ей стало нехорошо. Она опять взглянула на профиль Пауэлла — и невольно отступила в сторону.
«Бояться нечего, — сказала себе Эллен. — Я здесь в большей безопасности, чем когда расспрашивала его в баре. Со мной все в порядке. Я — Эвелин Киттеридж…»
Он почувствовал на себе ее взгляд.
— Ты же вроде собиралась любоваться небом, — сказал он, не опуская головы.
Она поглядела на небо и вдруг почувствовала головокружение. Звезды качнулись…
Эллен порывисто шагнула направо и пошла к краю крыши. До боли в пальцах вцепившись в шершавые камни парапета, она глотала холодный ночной воздух… «Здесь он ее убил. Он обязательно себя выдаст, и мне будет с чем пойти в полицию. Бояться нечего…» Наконец головокружение прошло. Она поглядела на открывающуюся внизу панораму. В темноте светились мириады огоньков.
