Книга Дочь маркиза, страница 85. Автор книги Александр Дюма

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дочь маркиза»

Cтраница 85

Однако бедняки уже увидели свою звезду; пока Ева сидела в лаборатории, в дверь дважды или трижды стучали.

Это были бедняки, которые спешили на свет спасительного маяка и уходили ободренные, узнав, что Жак пока еще не приехал, но скоро приедет.

Ева спустилась вниз, оставив зажженную свечу в лаборатории. Она шла по лестнице, залитой лунным светом; нынче вечером луна была яркая — не то, что накануне. В спальне ее ждала Марта.

Старуха не узнавала веселого послушного ребенка в этой грустной и странной девушке.

Два или три раза Ева чуть не выдала Марте свою тайну. Эта тайна несомненно объясняла ее грусть, и Марта хотела узнать ее, поскольку была уверена, что сумеет утешить Еву.

Ева не разлюбила Жака, наоборот, ее любовь к нему доходила до обожествления, но не может же быть, чтобы Жак разлюбил Еву. Как не любить этого прелестного ребенка, ставшего еще очаровательнее, чем прежде?

Марта решила подождать, она была уверена, что тайна раскроется, и довольно скоро: ведь Жак должен приехать со дня на день. Ева показалась ей более спокойной, чем вчера, и добрая старуха подумала, что у Евы переменилось настроение оттого, что Жака осталось ждать совсем недолго.

Ева стала расспрашивать Марту о своих старых знакомых, особенно о девушках-бесприданницах и бедных старушках.

Ею, как и прежде, двигало милосердие. Она спрашивала о том, сколько детей можно обучать в бесплатной школе для девочек и сколько — в школе для мальчиков. Она стала выяснять, сколько в округе беспомощных стариков.

Никто лучше Марты не мог ответить на эти вопросы.

Ева попросила ее все припомнить и на следующий день помочь ей составить список несчастных, нуждающихся в помощи.

Как видим, Ева не стала ждать возвращения Жака, чтобы приступить к своей благотворительной миссии.

Марта ушла от нее в час пополуночи; Ева спала спокойно, а наутро на том же столе, за которым она завтракала, ее уже ждала бумага, перо и чернила, чтобы составлять списки.

За этим занятием незаметно пролетел весь день.

К вечеру в списках значились шестьдесят стариков и старушек, которых следует поместить в богадельню, пятьдесят или пятьдесят пять детей, которых нужно определить в пансион и тридцать или сорок человек, которым необходима помощь на дому.

Только проделав всю эту работу, Ева позволила себе снова выйти в сад. Ей показалось, что со вчерашнего дня трава подсохла, цветы на яблоне раскрылись, берегу ручья зазеленели, а малиновка повеселела и стала почти ручной.

В этот день, как и накануне, Базиль и Антуан навестили ее в урочный час и рассказали, что бедный люд готовит настоящий праздник по случаю возвращения Жака Мере.

Ева ломала себе голову и никак не могла понять, почему добрых людей всегда любят именно бедняки и как получается, что люди, которых называют «порядочными», не очень-то жалуют настоящих филантропов.

Вечером больше полусотни людей ожидало возвращения Жака. Но он и на этот раз не приехал, и праздник отложили еще на день.

Ева решила, что незачем дожидаться приезда Жака и можно заняться благотворительностью прямо сейчас. Разве Жак не оставил ей кошелек с двадцатью пятью луидорами и разве она не может потратить половину этой суммы на помощь нуждающимся?

Она закуталась в шубку и в сопровождении Марты обошла дюжину домов, где ее помощь пришлась весьма кстати.

Зима 1796-1797 годов была очень холодной, следовательно, особенно тяжелой для бедняков.

Первое посещение Евы оставило свой след. Булочник получил наказ разнести по домам шестьдесят хлебов, а виноторговец — шестьдесят бутылок вина. Она записала, у кого из детей не хватает теплой одежды, и заказала пятнадцать или двадцать пальтишек из самого теплого сукна, какое смогла найти.

Таким образом, еще один день пролетел так быстро, что Ева и не заметила его; она увидела, что благотворительность — одно из самых отрадных для сердца занятий. Она посетила несколько приютов и богаделен и нашла, что ее решение посвятить себя милосердию во искупление своей вины — высшее счастье. Попутно она разговаривала с людьми, расспрашивала их о том, как им живется, узнавала суровые законы нищеты, и сердце ее прыгало от радости, что она может облегчить чьи-то страдания.

Видя ее сердобольность, никто не пытался ее обмануть. Ей рассказывали все как есть; трудная жизнь почти всегда вызывала у нее сочувствие, и она чуть не плакала от жалости к людям.

Через три дня во всем Аржантоне не осталось ни одного

дома, где не знали бы, что вернулась воспитанница доктора, а скоро приедет и он сам.

Те, кто видел ее, рассказывали, что она похорошела, но при этом погрустнела. В глазах людей, не знавших обстоятельств ее возвращения, эта грусть объяснялась тем, что она потеряла отца, а состояние ее было подвергнуто секвестру; больше всего предположений и догадок было по поводу этого секвестра, ведь все видели, что Ева подает щедрую милостыню и все, даже пожертвования, оплачивает золотом.

Поскольку в Аржантоне никто не знал истинных размеров состояния доктора, а жил он всегда чрезвычайно скромно, как человек, имеющий сотню луидоров ренты, о нем начали рассказывать всякие небылицы.

Говорили — и это была правда, — что он побывал в Америке и сколотил там состояние. На самом деле он не сколотил состояние, а только увеличил то, что у него было.

Говорили, что он нашел клад в пещерах Сент-Эмильона, где вынужден был скрываться от преследований.

Говорили, что он подружился с богатым янки, и тот оставил ему наследство. В конце концов все сошлись на том, что он разбогател и возвращается в Аржантон, чтобы разделить свое богатство с бедными.

Что же до мадемуазель де Шазле, то все видели, как недавно приезжал Жан Мюнье и наводил справки о ее движимом и недвижимом имуществе, и поскольку никому и в голову не приходило, что он это делает в интересах законной собственницы этого имущества, то все считали ее разоренной дотла и живущей на средства Жака Мере.

Впрочем, быть может, Жак Мере дал ей указания, и, поскольку все знали ее доброту, никто не сомневался в ее благих намерениях.

Базиль и Антуан, с которыми она посоветовалась и которые помогли ей дополнить списки, болтливостью своей способствовали распространению слухов о филантропических планах доктора и его воспитанницы.

Наконец настал час, когда дилижанс прибыл в Аржантон.

Бедный люд уже третий день подряд собирался в это время у почтовой станции.

На сей раз бедняки ждали не напрасно.

Как только доктор вышел из дилижанса, со всех сторон раздались крики: «Да здравствует Жак Мере!» Антуан и Базиль с факелами в руках бросились к доктору, его сразу окружила толпа и с криками «Да здравствует доктор!» проводила по узким улочкам Аржантона до самого дома.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация