На секунду наступила тишина. Какая-то женщина кашлянула.
Пока ты заторможен и усреднен твоим последним лечением, – ответил Кинг.
Чип неподвижно сидел, повернув голову в сторону Кинга, не в состоянии говорить о несправедливости того, что Кинг только что сказал. Постепенно он осмыслил его слова и произнес:
Я не заторможен и не усреднен.
– Но, тем не менее, это так, – сказал Кинг.
– Вся Семья заторможена и усреднена, – сказала Снежинка, и сзади нее раздался мужской голос:
– Все, не только ты. Это сказал Леонард.
– Из чего, ты думаешь, состоит лечение? – спросил Кинг.
– Вакцины, антисептик, – начал Чип, – противозачаточные средства, иногда транквилизаторы…
– Всегда транквилизаторы, – сказал Кинг. – И ЛПК, которые снижают агрессивность, а также сводят к минимуму радость и способность к восприятию, и все другие братовредительские качества, свойственные мозгу.
– А также сексуальный депрессант, – добавила Снежинка.
– Да, и это тоже, – сказал Кинг. – Десять минут механического секса в неделю, лишь малая доля того, что возможно.
– Я этому не верю, – сказал Чип. – Ничему не верю. Но все сказали, что это правда: «Это правда, Чип», «Действительно, правда», «Правда!»
– Ты же сам занимаешься генетикой, – сказал Кинг, – разве не на это работает генная инженерия? – на уменьшение агрессивности, контроль сексуальных эмоций, привнесение в человека желания помогать ближним, послушания и чувства благодарности. Лечения дают все эти эффекты на некоторое время, а генная инженерия способна влиять даже на рост и на цвет кожи.
– Лечения помогают нам, – сказал Чип.
– Они помогают Уни, – произнес женский голос напротив Чипа, с другой стороны стола.
– И поклонникам Веи, которые запрограммировали Уни, – добавил Кинг. – Но они не помогают нам, по крайней мере, их польза несоизмерима с их вредом. Они превращают нас в машины.
Чип покачал головой, потом покачал головой еще раз.
– Снежинка сказала нам, – это заговорила Хаш тихим, спокойным голосом, который очень подходил к ее имени, – что у тебя есть ненормальные наклонности. Ты никогда не замечал, что они сильнее перед лечением и слабее после лечения?
– Я уверена, что ты сделал эту рамку за день или два до лечения, а не после, – сказала Снежинка. Чип подумал несколько секунд.
– Я не помню, – сказал он, – но когда я был маленьким и думал о том, чтобы классифицировать себя, после лечения эти мысли казались глупыми и до-Объединенческими, а перед лечением они просто… приводили в восторг.
– Ну вот, – сказал Кинг.
– Но этот восторг был нездоровым.
– Он был здоровым, – сказал Кинг, а женский голос с другой стороны стола добавил:
– Ты был живой, ты что-то чувствовал. Любое чувство лучше и здоровее, чем отсутствие чувств.
Чип вспомнил о чувстве вины, которое он носил в себе и скрывал от советчиков со времени случая с Карлом в Академии. Он кивнул:
«Да, – сказал он, – да, может быть». Он повернул голову в сторону Кинга, в сторону женщины, в сторону Леопарда и в сторону Снежинки, жалея, что он не может открыть глаза и увидеть их.
– Но тогда я не понимаю, – сказал он. – Вы же получаете лечения или нет? Так разве вы не…
– Мы получаем ослабленные лечения, – сказала Снежинка.
– Да, мы получаем лечения, – сказал Кинг, – но нам удалось добиться ослабленных лечений, без некоторых компонентов, так что мы – чуть больше, чем те машины, которыми Уни нас считает.
– И именно это мы тебе и предлагаем, – раздался голос Снежинки, – возможность видеть больше, чувствовать больше, делать больше и радоваться больше.
– И страдать тоже больше, скажи ему и это, – произнес голос, мягкий, но четкий, принадлежавший второй молодой женщине. Она сидела за столом напротив Чипа, слева, где-то рядом с Кингом.
– Это не так, – сказала Снежинка.
– Да, это так, – сказал тот же четкий, почти девичий голос, – ей было, наверное, не больше двадцати. – Будут такие дни, когда ты станешь ненавидеть Христа, Маркса, Вуда и Веи и захочешь разломать Уни. Будут дни, когда тебе захочется сорвать свой браслет и убежать на горные вершины, как неизлечимые раньше, только для того, чтобы делать то, что ты хочешь, иметь возможность выбора и жить своей собственной жизнью.
– Лайлак! – сказала Снежинка.
– Будут дни, когда ты станешь ненавидеть нас, – продолжал говорить женский голос, – за то, что мы разбудили тебя и сделали тебя не машиной. Машины чувствуют себя во Вселенной как дома, только люди изгнанники.
– Лайлак, – сказала Снежинка. – Мы пытаемся уговорить Чипа присоединиться к нам, и мы совсем не хотим расстроить его. – Для Чипа она добавила:
– Лайлак действительно ненормальная.
– В том, что говорит Лайлак, есть правда, – сказал Кинг. – Да, иногда мы несчастливы. Ты, Снежинка, – нет, я знаю. За редкими исключениями, вроде Снежинки, способность чувствовать счастье означает также способность чувствовать несчастье. Но как сказала Спэрроу, любое чувство лучше и здоровее, чем полная бесчувственность, а несчастливые моменты не так уж часто бывают, правда.
– Часто, – сказала Лайлак.
– О, пожалуйста, – сказала Снежинка. – Давай прекратим этот разговор о несчастье.
– Не волнуйся. Снежинка, – сказала женщина напротив, Спэрроу. – Если он вскочит и побежит, ты его поймаешь.
– Ха-ха, драка – отозвалась Снежинка.
– Снежинка, Спэрроу! – сказал Кинг. – Ну, Чип, каков будет твой ответ? Хочешь получать ослабленные лечения? Этого можно добиться постепенно, путем нескольких шагов, первый сделать легко, и если через месяц тебе не понравится, как ты себя почувствуешь, можешь пойти к советчику и сказать, что заразился от группы очень больных членов, которых ты, к сожалению, не сможешь опознать.
Через секунду Чип сказал:
– – Что я должен делать? Он почувствовал, как Снежинка сжала его руку.
– Хорошо, – прошептала Хаш.
– Секундочку, я раскурю трубку, – сказал Кинг.
– Вы все сейчас курите? – спросил Чип. Запах гари был сильный, сухой и щекочущий ноздри – Сейчас нет, – ответила Хаш. – Только Кинг, Лайлак и Леопард.
– Но мы все курили, – сказала Снежинка-Это не делается без перерыва, ты какое-то время куришь, а потом ненадолго перестаешь.
– Где вы достаете табак?
– Мы его выращиваем, – сказал Леопард, довольный вопросом. – Хаш и я. В парковой зоне.
– В парковой зоне?
– Да, там, – сказал Леопард.
– У нас две грядки, – сказала Хаш, – а в прошлое воскресенье мы нашли место для третьей.
