И он действительно появился, но плыл лицом вниз. Том подхватил его и перевернул на спину. Лицо Вернона побагровело, глаза были закрыты. Он казался мертвым. Том подтащил его к каноэ, а Сэлли и Пинго подняли на борт. Том влез следом, упал и потерял сознание.
Когда он пришел в себя, то увидел, что над ним склонилась Сэлли. Ее золотистые волосы струились, словно водопад. Девушка промывала спиртом отметины от змеиных зубов на его руке. Выше плеча рубашка была разодрана, и из глубоких порезов сочилась кровь.
— Вернон?..
— С ним все в порядке, — ответила она. — Им занимается дон Альфонсо. Наглотался воды, сильно укушен в бедро, но это все.
Том попытался сесть. Рука горела огнем. Черные мушки наседали настырнее обычного, и он глотал их при каждом вдохе. Мягко, но настойчиво Сэлли снова уложила его на дно.
— Не шевелитесь. — Она втянула из трубки дым и, отгоняя насекомых, окружила сизым облаком. — Ваше счастье, что у анаконды, можно сказать, молочные зубы. — И снова протерла укусы.
— Ох! — Том лежал и смотрел, как над головой медленно перемещался зеленый свод. Теперь сквозь листву не было видно ни клочка голубого неба.
30
Вечером Том лежал в гамаке, холил забинтованную руку и смотрел, как оправившийся от потрясения Вернон весело помогал дону Альфонсо варить подстреленную Чори на обед неизвестную птицу. В шалаше было душно, хотя все боковые полотнища были подняты.
Том уехал из Блаффа всего месяц назад, но теперь ему чудилось, что прошла целая вечность. Лошади, гребни красного песчаника на фоне голубого неба, щедрое солнце и слетающие с вершин Сан-Хуана орлы… Все осталось позади. Казалось, все это случилось с кем-то другим. Он приехал в Блафф со своей невестой Сарой. Лошади и просторы нравились ей не меньше, чем ему. Но Сара посчитала Блафф слишком спокойным и однажды уложила вещи в машину и уехала. Том тогда только что взял в банке большую ссуду на обустройство ветлечебницы и никак не мог последовать за ней. Да и не хотел. Когда Сара уехала, он понял: если необходимо выбирать между ней и Блаффом, он предпочитает Блафф. Это произошло два года назад, и с тех пор он не знакомился с женщинами — убедил себя, что женщины ему не нужны. Достаточно того, что он ведет размеренную жизнь и наслаждается красотой природы. Ветеринарная практика отнимала много сил — работа изматывала, а вознаграждения не было почти никакого. Тома это устраивало, но он так и не избавился от юношеской мечты о палеонтологии — по-прежнему хотел охотиться за погребенными в горах костями огромных мамонтов. Может быть, отец был прав: эту мечту надо было перерасти в двенадцать лет.
Том повернулся в гамаке — от движения рука заболела сильнее — и посмотрел на Сэлли. Перегородку в шалаше закатали вверх для вентиляции, и он видел, что девушка тоже легла отдохнуть с книгой, которую захватил в дорогу Вернон. Это был триллер под названием «Утопия». Утопия. Он считал, что именно утопию нашел в Блаффе. А на самом деле просто бежал туда от чего-то. Может быть, от отца.
Но так и не сумел убежать.
Краем уха он слышал, как дон Альфонсо отдавал приказания Чори и Пинго, и вскоре в шалаш проникли запахи готовящейся еды. Сэлли читала, переворачивала страницы, поправляла волосы и снова смотрела в книгу. Как она все-таки красива, хотя изрядно действует на нервы.
Девушка отложила книгу.
— Что смотрите?
— Интересный роман?
— Замечательный. Как вы себя чувствуете?
— Отлично.
— Вы действовали совсем в духе Индианы Джонса. — Том пожал плечами:
— А что оставалось делать? Сидеть сложа руки и смотреть, как змея пожирает брата? — Он вовсе не хотел говорить о недавнем приключении и попросил: — Расскажите мне о своем женихе. Этом самом профессоре Клайве.
— Что вам сказать? — Воспоминания заставили Сэлли улыбнуться. — Я приехала в Йельский университет, чтобы с ним работать. Он был моим консультантом, когда я писала докторскую диссертацию. Разве можно не влюбиться в такого блистательного человека? Никогда не забуду, как мы с ним познакомились. Это случилось на факультетской вечеринке. Я заранее решила, что встречу типичного профессора. И вдруг вау! Он был похож на Тома Круза.
— Bay!
— Конечно, наружность ничего не значит. В Джулиане главное не внешность, а мозги.
— Ну разумеется! — Том невольно залюбовался ею. И решил: все призывы Джулиана к интеллектуальной чистоте — сплошное ханжество. Он такой же мужчина, как и все, только больше кривит душой.
— Недавно он опубликовал книгу «Расшифровка языка майя». Гений в подлинном смысле слова.
— Вы уже назначили день свадьбы?
— Джулиан не верит в такие предрассудки. Мы просто сходим к мировому судье.
— А как насчет родителей? Они не будут разочарованы?
— У меня нет родителей.
Том почувствовал, что краснеет.
— Извините.
— Не стоит извиняться. Отец умер, когда мне было одиннадцать. Мать скончалась десять лет назад. Я к этому привыкла, насколько можно привыкнуть к смерти родителей.
— И вы в самом деле хотите выйти за этого типа? Возникла неловкая пауза. Сэлли покосилась на Тома.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ничего. — Пора менять тему разговора. — Расскажите мне о вашем отце.
— Он был ковбоем.
«Ну конечно, — подумал Том, — богатеньким ковбоем, который объезжает скаковых лошадей». А вслух произнес:
— Не знал, что они до сих пор существуют.
— Существуют, — ответила Сэлли. — Только они совсем не такие, как показывают в кино. Ковбои — это трудяги, у которых рабочее место — седло. Они зарабатывают меньше прожиточного минимума, в свое время бросили школу, у них проблемы со спиртным, и еще до сорока лет они получают жестокие увечья либо погибают от травм. Отец был старшим ковбоем на коллективном ранчо в Аризоне и сломал себе шею, когда полез чинить ветряную мельницу. Это не входило в его обязанности, но судья решил, что виноват он сам, поскольку был выпивши.
— Извините. Я не хотел лезть не в свои дела.
— Все нормально. Мне даже полезно об этом говорить. Так по крайней мере учит мой психоаналитик.
Том не мог определить, шутит Сэлли или говорит серьезно. И решил на всякий случай поостеречься. Кто его знает — может, в Нью-Хейвене все поголовно ходят к психоаналитикам.
— А я подумал, что ваш отец сам владел ранчо.
— Решили, что я — богатенькая дочка?
— Ничего подобного! — вспыхнул он. — Просто вы — выпускница Йеля и так превосходно держитесь в седле… — Том вспомнил Сару. Он был сыт по горло богатыми девицами и заключил, что Сэлли такая же.
Сэлли рассмеялась, но смех прозвучал горько.
— Мне приходилось биться за каждую малость в жизни. Это касается в том числе и Йеля.
