– Я уже сказал и могу лишь повторить: приведите в порядок свой пакет документов, тогда мы выдадим разрешение. Не раньше. Если кто-то другой подаст аналогичный запрос, что ж, это не наша забота. Кто не успел, тот опоздал.
– Черт! Послушайте, вы, да сколько их там, по-вашему, цельных окаменевших тираннозавров рекс? – взорвался Корвус.
– Полегче, профессор.
Корвус сделал титаническое усилие. С этим человеком отношения следует портить в последнюю очередь. Он бюрократ, во власти которого дать Корвусу соизволение изъять ископаемое с федеральных территорий. С таким же успехом он может предоставить разрешение проклятому Мерчисону из Национального музея естественной истории в Вашингтоне.
– Прошу прощения за резкость, мистер Уормус. Я как можно скорее представлю вам нужную информацию.
– На будущее просто запомните, – наставительно сказал сотрудник бюро, – когда запрашиваете разрешение на изъятие окаменелости с федеральных земель, уж потрудитесь правильно составить документ. Даже если вы представляете крупный нью-йоркский музей, это не значит, что можно пренебречь правилами.
– Еще раз примите мои искренние извинения.
– Всего доброго.
Корвус аккуратно положил трубку. Сделал глубокий вдох, дрожащей рукой пригладил волосы. Ну и гаденыш сидит там, в бюро, да еще какой заносчивый!..
Корвус поднял глаза: пять ровно, значит, в Нью-Мексико три. Мэддокс двое суток не звонит, черт бы его побрал. Судя по последнему разговору, он вроде держал ситуацию под контролем, хотя за сорок восемь часов многое могло случиться.
Корвус прошелся по кабинету, дойдя до окна, посмотрел на парк. Любители вечерних прогулок как раз спускали лодки на воду, и Корвус понял, что ищет глазами давешних отца с сыном. Но они, разумеется, на пруд не вернулись – с чего, собственно? Им хватило и одного раза.
5
Шесть часов. Солнце уже опустилось за край каньона, и дневная жара спадала, однако внизу, в неподвижном воздухе между песчаниковыми склонами, было по-прежнему душно. Уиллер, с трудом одолевавший очередной бесконечный подъем, вдруг услышал, как за поворотом громко залаяли собаки. Спустя мгновение раздались пронзительные окрики Уитли. Детектив переглянулся с Эрнандесом.
– Нашли что-то, не иначе.
– Наверняка.
– Лейтенант! – перепуганно звал Уитли. – Лейтенант!
Истерический собачий лай и человеческие вопли доносились до Уиллера, искажаясь в узком ущелье между склонами каньона, будто внутри гигантского тромбона.
– Да уж пора бы, – заметил Эрнандес, семеня короткими ножками.
– Черт возьми, надеюсь, Уитли справляется со своими псами.
– Помните, в прошлом году они тому старикану оттяпали левую...
– Ну ладно, ладно, – торопливо прервал его Уиллер.
Детектив миновал последний поворот и увидел, что Уитли безуспешно пытается остановить собак – обе, как взбесившись, норовили разрыть песчаную полоску у основания склона. Уиллер с Эрнандесом бросились вперед, схватили поводки и, оттащив собак, привязали их к камню.
Красный, запыхавшийся Уиллер огляделся по сторонам. Псы истоптали все вокруг, но невелика беда, потому что ливень, который прошел неделю назад, начисто смыл следы. Детектив рассмотрел участок, засыпанный песком. Судя по всему, там ничего не было, просто легкий ветерок приносил слабый неприятный запах. Сзади скулили собаки.
– Давайте копать.
– Копать? – переспросил Эрнандес, и на его круглом лице появилось встревоженное выражение. – А разве не надо дождаться экспертов и патологоанатома?
– Еще неизвестно, тело это или нет. Вдруг мертвый олень попался. Мы не можем гонять сюда вертолет с целой командой экспертов, пока не узнаем точно.
– Понял.
Уиллер снял рюкзак и, вытащив оттуда два совка, бросил один Эрнандесу.
– Скорее всего здесь неглубоко. У убийцы времени было в обрез.
Детектив опустился на колени и принялся раскапывать рыхлый песок, совком снимая слой за слоем. Эрнандес проделывал то же самое с другого края песчаной полоски, ссыпая песок в две аккуратные горки, чтобы потом команда судебных экспертов просеяла и тщательно изучила его. Разгребая песок, Уиллер высматривал улики – клочки одежды или какие-нибудь предметы, – однако ничего не обнаруживалось.
Яма все углублялась, сухой песок сменился мокрым. Там явно что-то есть, думал Уиллер, по мере того как запах усиливался.
На глубине трех футов его совок наткнулся на податливую массу, покрытую волосами. В нос тут же ударила густая, вязкая волна зловония. Уиллер, стараясь дышать ртом, копнул глубже. То, что ему попалось, пять дней лежало в сырости при 36-градусной жаре и воняло соответствующе.
– Это не человек, – сказал Эрнандес.
– Да вижу я.
– Может, олень.
Уиллер покопал еще немного. Шерсть слишком жесткая и к тому же чересчур сильно свалялась, на шкурку лани не похоже. Когда детектив попытался счистить песок и получше рассмотреть находку, шерсть и кожа начали отслаиваться кусками, обнажая скрывавшуюся под ними розовато-коричневую плоть. Не олень это, а осел. Ишак разведчика-старателя, о нем еще Бродбент упоминал.
Уиллер выпрямился.
– Если есть труп человека, то он где-то поблизости. Давай, ты с той стороны, я – с другой.
И снова они принялись раскапывать песок, аккуратно складывая его рядом с собой. Уиллер курил, зажав сигарету в зубах и надеясь, что так зловоние хоть немного рассеется.
– Кажется, есть.
Уиллер перешел на другую сторону, к сидевшему на корточках Эрнандесу. Тот, расчистив песок, добрался до какого-то продолговатого раздутого предмета, напоминающего вареную сосиску. Детектив не сразу сообразил, что это предплечье. Он буквально физически ощутил новую волну смрада. Здесь несло по-другому, гораздо хуже. Уиллер набрал полные легкие дыма, и зря: теперь вкус мертвечины чувствовался во рту. Детектив встал и попятился, испытывая рвотные позывы.
– Ладно. Достаточно. Это труп. Что хотели, мы выяснили.
Эрнандес торопливо затрусил прочь, спеша отойти от самодельной могилы. Уиллер перешел на наветренную сторону, лихорадочно куря и с каждой затяжкой вдыхая все больше дыма, как бы стремясь выгнать из легких дух смерти. Детектив осмотрелся. Собаки так и стояли, привязанные к валуну, они поскуливали и рвались. Куда? Подзакусить?
– Где Уитли? – спросил Эрнандес, оглядываясь по сторонам.
– Черт его знает. – Детектив заметил свежие следы Уитли, уходившие вверх. – Узнай, чем он занят, хорошо?
Эрнандес стал карабкаться по склону и вскоре исчез за выступом. Через минуту помощник вернулся, на лице его застыла ухмылка.
– Блюет он.
6
В пятницу утром небо было безупречно голубое, стайки соек галдели и бранились среди сосен, а от тополей на луг ложились длинные прохладные тени. С утра Том в течение целого часа кормил лошадей, а теперь вел своего любимца Тука к ограде седлать. Салли догнала их верхом на буланом мерине по кличке Сьерра.
