Через сорок минут он подъехал к обрыву. Внизу, в нескольких сотнях футов, желтели уступы из песчаника, ведшие к поселению Блэкхорс, где жил знахарь. Отсюда, с расстояния в полмили, деревня казалась несколькими геометрическими фигурами, вычерченными посреди пустыни.
Форд спешился, обследовал край горы и вскоре нашел то место, где начиналась Полуночная тропа. На карте тропка обозначалась как дорога, используемая для геологоразведочных работ, однако нередкие обвалы и оползни превратили ее в адский аттракцион. Дорожка круто шла вниз, пересекала несколько выступов и продолжалась вновь по обрывистому склону. Форд представил себе, как будет спускаться по ней, почувствовал легкое головокружение и пожалел, что не прислушался к совету Кейт и не поехал на джипе. Но останавливаться на полпути было не в его правилах.
Подведя Бэлью к краю, Форд ступил на тропу. Конь невозмутимо склонил голову, негромко фыркнул и последовал за ним. Немыслимое бесстрашие Бэлью поразило Форда настолько, что он проникся к коню уважением.
Полчаса спустя они почти сошли вниз. Форд взобрался на Бэлью и последний участок тропы, пролегавший по заросшему тамариском каньону, ехал верхом.
Несколько коровников и загонов, ветряная мельница, цистерна с водой и дюжина старых трейлеров – вот что представлял собой индейский поселок Блэкхорс. Позади одного из трейлеров темнели несколько восьмиугольных хижин – бревенчатых сооружений с глинобитными крышами. Посередине деревни стайка детей дошкольного возраста качалась на доисторических скрипучих качелях. Их звонкие голоса разносились по пустынной округе. Позади трейлеров стояли грузовики-пикапы.
Дул сильный ветер. Форд легонько толкнул Бэлью пятками, и старый конь медленно вошел в Блэкхорс. Ребятня, увидев незнакомца, замерла, будто окаменев, и спустя мгновение-другое с визгом бросилась врассыпную.
Форд остановил Бэлью футах в пятидесяти от ближайшего трейлера и принялся ждать. Он помнил еще со студенческих времен: личное пространство навахо начинается далеко за пределами входной двери. Минуту спустя с шумом раскрылась дверь одного из трейлеров и из нее, прихрамывая, вышел поджарый кривоногий мужчина в ковбойской шляпе. Приблизившись, он взмахнул рукой и прокричал сквозь вой ветра:
– Привяжите лошадь вот сюда!
Форд спрыгнул с Бэлью, привязал его и ослабил боковую подпругу. Индеец прикрыл глаза от солнца.
– Вы кто такой?
Форд протянул руку и произнес:
– Yа’ аt’ ееh shi ен Уайман Форд yinishyе.
– Ну вот, еще один Bilagaana
[2]
пытается говорить на навахо! – весело прокричал местный житель. – У вас хоть акцент не такой сильный, как у всех остальных!
– Спасибо.
– Чем могу быть полезен?
– Я ищу Нельсона Бегея.
– Вы его нашли.
– Уделите мне минутку-другую?
Бегей поморщился и внимательнее рассмотрел Форда.
– Вы что, спустились с той столовой горы?
– Да.
– Ага.
Последовало молчание. Наконец Бегей сказал:
– А тропа там довольно опасная.
– Когда идешь по ней с таким конем, совсем не страшно.
– Ишь ты! Умен. – Еще одна пауза. – Стало быть… вас прислало правительство?
– Да.
Бегей бросил на Форда косой взгляд, фыркнул, поковылял назад к трейлеру и скрылся в нем, громко хлопнув дверью. В Блэкхорсе воцарилась тишина, лишь ветер со свистом крутил вокруг Форда столбы желтой пыли.
«И что теперь? – раздумывал он, стоя в песчаной спирали и чувствуя себя дураком. – Постучать в дверь? Бегей не откроет. А я лишь подтвержу, что я нахальный Bilagaana. С другой стороны, я явился сюда затем, чтобы поговорить с ним, и должен во что бы то ни стало добиться своего. Рано или поздно он снова выйдет из своего чертова трейлера».
Время поползло мучительно медленно. Ветер не унимался. Пыль кружила и кружила.
Прошло минут десять. По песку перед Фордом важно прошествовал усатый жук, направляясь по каким-то таинственным делам. Вскоре насекомое превратилось в едва заметную точку и исчезло из вида. Мысли Форда вернулись к Кейт. Он думал о ней, об их отношениях и о том, сколько всего случилось с тех пор, как они расстались. В памяти воскресли воспоминания о жене. Ее гибель отняла у него всякую веру в стабильную жизнь. Теперь он осознавал жестокость судьбы, верил, что трагедия может приключиться и с ним, но упрямо шел вперед.
Заметив движение занавески на окне, он понял, что Бегей за ним наблюдает. «Интересно, когда до упрямца дойдет, что, пока мы не поговорим, я не сдвинусь с места?» – мелькнуло у него в голове.
Он надеялся, что его мучения закончатся скоро. Песок проникал ему под брюки, набивался в ботинки, просачивался через носки.
Снова хлопнула дверь. Бегей, скрестив руки на груди и шумно ступая, вышел на деревянное крыльцо, окинул Форда крайне недовольным взглядом и спустился по шатким ступеням.
– Терпения вам не занимать. Я таких белых еще не встречал! Что ж, пойдемте в дом. Только отряхнитесь, не то испортите мой новый диван.
Форд стряхнул с одежды пыль, проследовал за хозяином в гостиную и сел на диван.
– Кофе?
– Спасибо, не откажусь.
Бегей удалился и вернулся с чашками, наполненными жидкостью, которая напоминала цветом некрепкий чай. Форд вспомнил, что в целях экономии навахо используют кофейную гущу несколько раз подряд.
– Молоко? Сахар?
– Нет, благодарю.
Бегей насыпал себе в чашку несколько полных ложек сахара и налил до самых краев молока из картонной коробки.
Форд огляделся по сторонам. Диван, обтянутый потертой бархатистой тканью, выглядел далеко не новым. Сам Бегей уселся в сломанное кресло. В углу темнел огромный экран дорогого телевизора – единственной ценной вещи в доме. На стене пестрели семейные фотографии. На большинстве из них были изображены молодые люди в военной форме.
Форд с любопытством взглянул на Бегея. Знахарь оказался совсем не пылким юношей и не морщинистым старцем, а долговязым мужчиной лет за сорок, с аккуратной стрижкой. В отличие от большинства мужчин-навахо, проживавших в городе Рама, Бегей носил не ковбойские сапоги, а старые выцветшие кеды с высоким верхом и отклеивавшимися резиновыми пластинками на носках. О том, что он коренной житель Америки, говорило лишь ожерелье из крупных бирюзовых бусин.
– Итак, чего же вы от меня хотите? – Говорил Бегей спокойным голосом, напоминавшим звучание деревянного духового инструмента, и с неповторимым акцентом навахо, что придавало вес каждому его слову.
Форд кивнул на стену с фотографиями:
– Ваша семья?
– Племянники.
