– Слишком поздно, Жюли.
– Что значит «поздно»?! – воскликнула она. – Я ухожу.
– Дверь в Бункер закрыта и опечатана. Ты же знаешь здешние правила.
– Глупости! Форд ведь как-то прошел!
– С ним мы договорились заранее. В общем, до рассвета отсюда не выйдет никто, даже я. Это предусмотрено системой безопасности.
– Вздор! А вдруг вспыхнет пожар или приключится другое несчастье? – Тибодо дрожала всем телом, но вызывающе глядела Хазелиусу в глаза.
– Коды известны единственному человеку – Тони. Открыть дверь в случае пожара или аварии может только он. Тони?
– Выходить запрещено, – бесстрастно произнес Уордлоу.
– Меня это не устраивает! – вновь повысила голос Тибодо.
– Увы, таковы правила, и их следует соблюдать, – сказал Хазелиус.
– Тони, я хочу выйти! Слышишь ты или нет? – заверещала Тибодо.
– К сожалению, ничем не могу помочь, – ответил Уордлоу.
Тибодо бросилась к нему. Он глазом не моргнул и ловко перехватил вскинутые кулаки женщины.
– Выпусти меня, сволочь! – Она забилась в истерике.
– Эй, полегче.
– Я не хочу умирать из-за какой-то там машины! – Тибодо обмякла, привалилась к Уордлоу и зарыдала.
Глаза Форда изумленно распахнулись.
– Да выпустите же ее!
Уордлоу окинул его враждебным взглядом.
– Это не предусмотрено протоколом.
– Если она уйдет, опасности не возникнет. Вы только посмотрите на нее! С ней же истерика.
– Правила разработаны не просто так, – процедил Уордлоу. – Во время запуска «Изабеллы» выйти можно лишь в том случае, если возникает угроза для жизни.
Форд повернулся к Хазелиусу:
– Но ведь это неправильно. – Он огляделся по сторонам. – Наверняка со мной многие согласны. – На лицах ученых читалось не согласие, а растерянность и страх. – Нельзя держать ее здесь против воли.
До этой минуты он не осознавал, насколько вся команда подчинена чарам Хазелиуса.
– Кейт? А ты что молчишь? Хоть ты-то понимаешь, что это неверно?
– Уайман, мы все, в том числе и Жюли, ознакомились с правилами и подписались под ними.
Хазелиус кивнул Уордлоу. Разведчик, придерживавший Тибодо, передал ее в руки Хазелиусу. Она попыталась вырваться, но он не позволил ей это сделать и обнял ее – крепко и вместе с тем ласково. Рыдания пошли на спад, превратились во всхлипывания и шмыганья носом. Хазелиус стал почти любовно поглаживать ее по голове. Тибодо прижалась к его груди и заплакала – беззвучно, как ребенок. Он нежно вытирал с ее щек слезинки и все время что-то нашептывал на ухо. Через несколько минут она успокоилась и прошептала:
– Простите.
Хазелиус с чувством провел рукой по ее оплывшей спине, аккуратно расправил неухоженные волосы.
– Ты нужна нам, Жюли. Ты нужна мне. Без тебя нам не обойтись, ты ведь знаешь.
Тибодо снова шмыгнула носом.
– Нервы не выдержали. Простите меня. Такого больше не повторится.
Хазелиус держал ее в объятиях до тех пор, пока она совершенно не пришла в себя. Наконец он разжал руки, и она, глядя в пол, отступила назад.
– Жюли, все будет хорошо, обещаю.
Тибодо кивнула.
Форд, изумленно наблюдавший за происходящим, вдруг заметил устремленный на него печальный, добрый взгляд Хазелиуса.
– Все в порядке, Уайман?
Форд заглянул в голубые глаза и ничего не ответил.
Глава 42
Пастор Расс Эдди сидел в трейлере перед экраном компьютера. Ток-шоу «Америка за круглым столом» только-только подошло к концу. Мозг Эдди пылал, в груди горело, а в ушах все еще звучали слова преподобного Спейтса. Именно он, Рассел Эдди, был тем самым источником, «благочестивым христианином», открывшим тайну «Изабеллы». «Проповедник, такой же как и я», – заявил преподобный Спейтс миллионам зрителей. Это он, Расс Эдди, с Божьей помощью отважился на громадный риск и раздобыл важную информацию. Нет, времена были не обычные. Праведный гнев Господа, со всей его невиданной мощью, уже устремлялся на землю. Безбожников-ученых не спасла бы даже самая высокая гора в мире.
Эдди сидел перед голубым компьютерным экраном и дивился Божьему всемогуществу. Наконец-то он дожил до этих дней и начал понимать, какая роль ему отведена Господом. Все началось со смерти индейца, которого Бог покарал в знак того, что его гнев вот-вот обрушится на безбожников и настанет конец всему. «Ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?»
Мало-помалу сознание Эдди вернулось в действительность. В бедной спаленке царствовал покой. Казалось, не произошло ничего особенного. Однако все переменилось. Господь явил ему свой великий план. Но что делать дальше? Чего Бог ждал от Эдди теперь?
Знак… Ему непременно подадут знак. Господь покажет, по какому пути двигаться.
Дрожащими от волнения руками Эдди схватил Библию, перевернул ее корешком вниз и не глядя раскрыл. Книга распахнулась ближе к концу. Взгляд Эдди упал на строчку: «И даны были ему уста, говорящие гордо и богохульно…»
По спине пастора побежали мурашки. В этом стихе, как ни в одном другом, ясно и однозначно говорилось об Антихристе.
Вот оно, подтверждение.
Глава 43
Несмотря на истерику Тибодо, очередной запуск показался Форду еще скучнее предыдущего. К десяти часам «Изабелла» работала на мощности девяносто девять с половиной процентов. Все шло по знакомому сценарию: пространственно-временная дыра, странное изображение посередине визуализатора. Машина гудела, а гора вибрировала.
Вот, будто по расписанию, экран погас и на нем появилась первая надпись:
«Мы снова общаемся».
– Давай, Уайман! – воскликнул Хазелиус.
«Расскажи о себе», – напечатал Форд. Кейт за его спиной – он это чувствовал – подалась вперед, следя за его руками.
«Я не могу объяснить тебе, кто я, как и ты не можешь объяснить жуку, кто ты».
– Рей? – позвал Хазелиус. – Как дела?
– Отслеживаю.
«Может, все же попытаешься?» – написал Форд.
«Лучше объясню, почему ты не можешь меня понять».
– Джордж? – осведомился Хазелиус.
– Есть контакт, – ответил Иннс, довольный, что с ним считаются. – Умно, черт возьми. Говорит, что мы ничего не поймем, просто чтобы не вдаваться в подробности и случайно не выдать себя.
«Хорошо», – напечатал Форд.
«Вы живете в мире, ограниченном диаметром Вселенной и планковской длиной».
