Я приоткрыла глаза. Я была уверена, что не заснула… наверное, все-таки заснула. Гвион как раз прощался с нами, я помнила это… Прошло всего мгновение после того, как я закрыла глаза и задумалась, но ощущения лесного пожара были сокрушительно реальными… я чувствовала это, как сейчас. Я знала, что это действительно моя судьба – может, не стать человеком, может, не стать настоящей вампиршей… вообще так и остаться кем-то неопределенном, но остаться кем-то… собой… и стать сильной. Самой сильной, самой могущественной… В нос ударил терпкий запах сосновой смолы…
Гвион вежливо пожелал девушкам спокойной ночи, на что Амели привычно ответила, что спокойной она может стать только тогда, когда в их комнате не будет одного маленького назойливого попугая-кровопийцы. Гвион так же привычно проигнорировал слова девушки. Тем более что сейчас у него было дело поважнее.
Свитками с магическими крылышками пользовались все, кто мог обратиться за помощью к магу, даже самому слабенькому, лишь изредка прибегая к традиционным летучим мышкам. Голубые свитки быстрой передачи, конечно, гораздо быстрее и удобнее, но ими можно пользоваться только при постоянной магической подпитке, так что это средство общения оставалось исключительной привилегией магов. Вампиры редко бывали магами, но те немногочисленные, кто были, могли дать фору любому магистру из людей. Поэтому про такую мелочь, как крылатые свитки, у вампиров вопрос даже не стоял. Вот и получил сегодня вечером Гвион такой свиток, да не просто абы от кого, а с печатью в виде черно-серебряной летучей мыши – печати Атрона. Рассуждал Гвион верно: вряд ли Атрон стал бы слать ему письма, если б был в восторге от его работы. Значит, надо ждать неприятностей. Открывать свиток Гвион сразу не хотел, особенно не хотел, чтобы его увидели Амели и Лиера. Поэтому он дождался ночи, чтобы, сидя на шкафу, спокойно прочитать очередную порцию морали и наставлений.
В том, что письмо отнюдь не хвалебное, Гвион убедился с первых же строчек. Атрон был недоволен тем, что почти за неделю общения с Лиерой не произошло никакого сдвига в ее вампиризме: крови она не пьет, людей не убивает, что в общем-то и необязательно, но более того – она убивает своих же сородичей-вампиров. Наблюдая за неплодотворными результатами этой работы, Атрон решил, что пора брать, единорога за рог и делать из Лиеры настоящую вампиршу. Причем начинать следовало незамедлительно, а то, чего доброго, непослушная девчонка еще что-нибудь выкинет. Вместе с письмом были присланы подробнейшие инструкции…
После всего, что произошло днем, я не могла заснуть, хотя и чуть не задремала по время расшаркивания Амели с Гвионом. Не знаю, что именно на меня так повлияло. Думаю, исчезновение моих копий. Я же и сама хотела снова стать одной, но, наверное, успела привыкнуть к своим копиям. У всех бывает, не у всех проходит, как любит говорить непревзойденная мастерица язвить Амели.
Я ворочалась, смотрела в окно на ущербную луну, заливающую комнату тусклым бледным светом, и мучилась бессонницей. Такого со мной еще не было с тех нор, как я стала кровососущей. Надеюсь, и не будет. Справа слышалось размеренное дыхание Амели. То ли она действительно спала, то ли очень хорошо притворялась. А с чего бы ей не спалось? Из нее же не делали сначала трех человек, а потом снова одного. Вот пусть и наслаждается своими сновидениями.
Тут я поймала себя на странном открытии. С того времени, как я превратилась в вампира, мне ни разу ничего не снилось. Или я просто не запоминала ничего. Жаль, раньше я очень любила свои сны, тем более что меня очень редко баловали ужастиками. Хотя и не всегда запоминала, что именно мне снилось, ощущение легкости и чего-то хорошего, какой-то сказки всегда было со мной после пробуждения…
Интересно, почему я потеряла эти сны? Я зевнула во всю пасть. Кажется, я все-таки нашла себе снотворное. Я вырубилась почти сразу. И вот странность – на этот раз мне снился сон. Только вот на сон это было похоже меньше всего.
Я спала и видела себя со стороны. Н-да… выгляжу я, конечно, не то чтобы очень. И прическу пора менять уже. Потом мое спящее тело из кадра убрали. Зато появилась летучая мышка. Маленькая такая, черненькая, аккуратненькая летучая мышь. Она вылетела из окна комнаты, круто спикировав вниз, а потом полетела вперед. Я видела и слышала все глазами и ушами летучей мыши. Я чувствовала, как легкий ветер несет меня куда-то вперед, я огибала преграды, даже те, которых не видела. Внизу был черный лес, я почти ничего не видела, но чувствовала. Мне было легко и свободно, казалось, я могу улететь куда-то далеко. Могу отдаться ветру, который несет меня, могу огибать скалы, могу прилететь куда-то, потом приземлиться, а потом снова лететь куда захочу, огибая первые лучи восходящего солнца и кутаясь во тьму… я могу все… Это и была та свобода, о которой я так мечтала вечером, свобода полная и ничем не ограниченная, свобода лесного пожара и холодного северного ветра… свобода существа, которое давно перестало быть человеком.
Проснулась я довольно рано. Чувствовала себя хуже некуда, как будто мне не сон снился про летучую мышь, а я сама всю ночь, вместо того чтобы спать, крыльями махала. Амели в комнате уже не было. Ее кровать была не застелена, что вообше-то было довольно удивительно, если вспомнить ее почти маниакальную склонность к чистоте и аккуратности. Наверное, она опаздывала на уроки. А меня почему не разбудила? Странно…
Я не спеша, но и не очень растягивая приятное занятие, умылась и оделась. Наверное, все-таки надо было пойти на занятия. Первой парой была бытовая магия, предмет, в общем-то боевому магу совершенно не нужный. Вот я и не очень спешила. Тем более какая теперь разница? Если я к лету не стану человеком, меня все равно исключат, так не все ли равно, буду я знать бытовую магию или нет? Да нет, отставить пораженческие мысли! Во-первых, меня не исключат, а во-вторых, хорошая ведьма должна знать все! Я ведь уже обещала себе, что не буду отставать ни по одному предмету, который можно выучить. Обещала? Обещала. Ну так вот, дорогуша, и выполняй обещание. Иначе ты никогда не сможешь стать настолько могущественной ведьмой, чтобы можно было не стесняться правилами магического мира, а ведь ты об этом так мечтаешь! Мечтаешь стать великой, могущественной, сильной… вот и иди на бытовую магию!
Закончив таким образом самовнушение, я вышла из комнаты. Гаргулья, стоявшая слева от двери, пропустила меня, убедилась, что больше никого за мной нет, и прыгнула в сторону, загородив дверь. На каждой двери в общежитии стояла такая гаргулья. Открыть ее мог только пароль, который был разным для каждой комнаты. Знали его лишь те, кто в ней жил, ну и их друзья, да и то не всегда. Бьен и Рес, например, знали, но обычно, прежде чем войти, все равно стучали, а последнее время, зная, что мы, как маньячки, корпим над книгами, Бьен сначала все-таки старался выяснить, в каком Амели настроении и не посадит ли за книги и их, и только потом входил. Как я его понимаю! Нет, я, конечно, люблю читать, более того, я очень люблю читать, но не трактаты тысячелетней давности, написанные таким исковерканным языком, что их вообще не понять.
Я была почти уверена, что проспала и первый урок точно пропустила. Единственное, что мне казалось действительно странным, – почему Амели меня не разбудила, если встала раньше? Обычно я за ней не замечала такого пренебрежения к ближним своим. Я собиралась спуститься по лестнице, чтобы попасть в холл общежития, а оттуда – в основной корпус, когда из комнаты возле самой лестницы, которая принадлежала Даллеме и Зарине, услышала голос Амели. Она что-то говорила на повышенных тонах, причем, как мне показалось, ее голос изредка срывался на истерические всхлипывания. Интересно, что же ей могло понадобиться в комнате Даллемы? Обычно та к нам приходила сама. Почему она не на занятиях?
