А из динамиков рвался голос насмерть перепуганного ребенка.
– Я ЗНАЮ, ОДИН МОМЕНТ, Я ЗНАЮ, ПОВТОРИТЬ ПРОЦЕСС,
ЗАДЕЙСТВОВАТЬ ВСЕ ЛОГИЧЕСКИЕ ЦЕПОЧКИ…
– Отвечай, – потребовал Роланд.
– МНЕ НУЖНО ВРЕМЯ! ВЫ ДОЛЖНЫ ДАТЬ МНЕ ВРЕМЯ! – тут же Блейн
торжествующе завопил: – ВРЕМЕННЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ НА ОТВЕТ НЕ УСТАНАВЛИВАЛИСЬ,
РОЛАНД ИЗ ГИЛЕАДА, НЕНАВИСТНЫЙ СТРЕЛОК ИЗ ПРОШЛОГО, КОТОРОМУ СЛЕДОВАЛО ОСТАТЬСЯ
СРЕДИ МЕРТВЫХ!
– Не устанавливались, – согласился Роланд. – Но ты не можешь
убить нас, не разгадав загадку, Блейн, а Топика совсем рядом. Отвечай!
Стены салона вновь исчезли, и Эдди увидел, как мимо
пронеслись огромные высокие башни элеватора. Тех мгновений, что элеватор
оставался в поле зрения, едва хватило, чтобы его идентифицировать. Вот когда он
в полной мере оценил безумную скорость, с которой несся монопоезд. Небось
быстрее самолета на добрые три сотни миль в час.
– Оставьте его в покое, – простонал Маленький Блейн. – Вы же
его убиваете! Убиваете!
– Разве не этого он хотел? – спросила Сюзанна голосом Детты
Уокер. – Умереть? Так он сам говорил. Мы не возражаем. Ты – парень неплохой,
Маленький Блейн, но даже такой гребаный мир, как этот, будет лучше без твоего
большого брата. Мы возражали против того, чтобы он взял с собой и нас.
– Последний шанс, – провозгласил Роланд. – Отвечай или
забудь про гуся, Блейн.
– Я…Я…ВЫ… ШЕСТНАДЦАТЬ ДРОБЬ ТРИДЦАТЬ ТРИ… ВСЕ АВТОНОМНЫЕ…
АНТИ… АНТИ… ВСЕ ЭТИ ГОДЫ… ЛУЧ… ПОТОП… ПИФАГОР… КАРТЕЗИАНСКАЯ ЛОГИКА… СМОГУ Я…
СУМЕЮ Я… БРАТЬЯ ЭЛЛМАН… ПАТРИЦИЯ… КРОКОДИЛ И УЛЫБКА… ЦИФЕРБЛАТ… ТИК-ТАК,
ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ, ЧЕЛОВЕК НА ЛУНЕ И ГОТОВ ПРЫГНУТЬ… НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, НЕ
ОСТАНАВЛИВАЙСЯ, MON CHER… О, МОЯ ГОЛОВА… БЛЕЙН… БЛЕЙН СУМЕЕТ… БЛЕЙН ОТВЕТИТ… Я…
Блейн уже вопил, как младенец, перескочил на какой-то другой
язык и запел. Эдди решил, что поет Блейн по-французски. Слов он не знал, но
когда включились барабаны, мелодию он узнал: «Велкро флай» в исполнении
«Зи-Зи-Топ».
Стекло, прикрывающее карту-схему, разлетелось. Мгновением
позже сама карта-схема вылетела из гнезда, открыв поблескивающие лампочки и
транзисторные платы, скрывающиеся за ней. Лампочки пульсировали в такт
барабанам. Внезапно язык синего пламени вырвался из черного прямоугольника,
который занимала карта-схема, мгновенно закоптив стену. А откуда-то спереди, от
каплеобразной морды Блейна, донесся нарастающий скрежет.
– Он переходит дорогу, потому что сидит в курице, козел! –
закричал Эдди. И направился к дымящейся дыре. Сюзанна успела схватить его за
рубашку, но Эдди словно этого и не заметил, шагал как шагал. Похоже, напрочь
забыв, где находится. Огонь битвы охватил Эдди, распалив своим праведным жаром.
Взор его сверкал, синапсы раскалились, сердце пылало. Он держал Блейна на
мушке, знал, что существо, стоящее за голосом, смертельно ранено, но продолжал
нажимать на спусковой крючок: Я стреляю умом.
– Какая разница между грузовиком с мячами для боулинга и
грузовиком с дохлыми сурками? – гремел Эдди. – Мячи для боулинга не разгрузить
вилами!
Раздирающий душу вопль, полный злобы и смертной муки,
вырвался из дыры, которую закрывала карта-схема. Вновь полыхнул синий огонь,
словно в носовой части салона электрический дракон разинул пасть и выдохнул.
Джейк криком предупредил об опасности, но Эдди не нуждался в подсказках: его рефлексы
обострились до предела. Он нырнул, и электрический разряд прошел над его правым
плечом. Только волосы встали дыбом. Эдди выхватил револьвер, тяжелый револьвер
сорок пятого калибра, с рукояткой из санталового дерева, один из двух
револьверов, которые Роланд вынес из руин Срединного мира. Он продолжал идти к
переднему торцу салона и, естественно, продолжал говорить. Как сказал Роланд,
Эдди на роду написано умереть, не закрытая рта. Так вот умер и его друг
Катберт. Эдди мог назвать много куда более худших способов отойти в мир иной, и
только один лучший.
– Ну что, Блейн, пидор вонючий. Раз уж разговор у нас пошел
о загадках, какая самая знаменитая загадка Востока? Многие курят, но не Фу
Данчу! Знаешь, почему? Нет? Что ж ты у нас такой козел. А как насчет этой?
Почему женщина назвала своего сына Семь-с-половиной? Потому что вытащила его
имя из шляпы!
Он уже добрался до пульсирующего прямоугольника. Поднял
револьвер Роланда, и салон для баронов наполнил грохот. Он всадил в дыру все
шесть пуль, всякий раз взводя курок ладонью, как доказывал им Роланд, твердо
зная, что все делает правильно, что так и надо… это и есть ка, черт побери,
гребаная ка, только так ты и ставишь точку, если зовешься стрелком. Он – из
племени Роланда, все так, его душа, возможно, обречена гореть в самом жарком
костре ада, но, черт побери, он не согласился бы ни на что другое, даже если бы
ему предложили взамен весь героин Азии.
– Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ! – выкрикнул Блейн детским голосом. От
четкого произношения не осталось и следа. Он словно набил рот кашей.
– Я ВСЕГДА БУДУ ТЕБЯ НЕНАВИДЕТЬ"
– Тебя тревожит не смерть, так? – напирал Эдди. Лампочки в
дыре начали меркнуть. Вновь оттуда вылетел язык синего пламени, но Эдди
пришлось лишь откинуть голову, чтобы избежать его. Слабенький был язычок,
дохлый. Еще чуть-чуть, и Блейн умрет, как умерли умерщвленные им млады и седые
Лада – Ты не любишь проигрывать.
– НЕНАВИЖУ. В-Е-Е-Е-Ч-Ч-Ч…
Слово трансформировалось в гул, гул – в урчание. Стихло и
оно.
Эдди оглянулся. Роланд был рядом, поддерживая Сюзанну под
круглую попку, как ребенка. Она бедрами обхватила его талию. Джейк – по другую
сторону стрелка, Ыш – у его ног.
Из дыры, которую прикрывала карта-схема, потянуло горелым,
запах этот не казался им неприятным. Эдди подумал, что так пахнут листья,
которые сжигали в Нью-Йорке каждый октябрь. Черная дыра теперь походила на
глазницу в черепе. Все лампочки в ней потухли.
Твой гусь спекся, Блейн, подумал Эдди, и индейка изжарилась.
Счастливый гребаный День поминовения.
5
Перестало скрипеть и под полом. Впереди что-то грохнуло, а
потом все стихло и там. Роланд почувствовал, как его мягко потащило вперед, и
уперся в стену свободной рукой, чтобы не потерять равновесия. Тело поняло, что
происходит, раньше головы: двигатели Блейна сдохли. И теперь они просто
скользили по рельсу. Но…
– Назад, – распорядился Роланд. К самой стене. Мы катимся по
инерции. Если конечная точка маршрута близко, столкновения все равно не
избежать.
Он повел их мимо остатков ледяной скульптуры Блейна в заднюю
часть салона.
– И держитесь подальше от этой штуковины. – Роланд указал на
музыкальный инструмент, некую помесь рояля и клавесина. Инструмент стоял на
низкой платформе. – Он может сползти с нее. Господи, как бы я хотел посмотреть,
где мы находимся. Ложитесь на пол. Прикройте руками головы.
