Джейк подбросил в костер сушняка. Он вспыхнул, окрасив
багрянцем щеки Роланда, зачернив тени под его бровями, нижней губой. Пока
Роланд говорил, Сюзанна буквально видела, что происходило в то давнишнее утро,
пахнущее мокрой брусчаткой и пропитанным влагой летним воздухом: что случилось
в маленькой комнатенке шлюхи над общим залом в Нижнем городе Гилеада, откуда
барон правил Нью-Канааном, маленьким феодом, затерянным в западных землях
Срединного мира.
Мальчик, еще не отошедший от вчерашнего поединка, только что
познавший тайны секса. Четырнадцатилетний мальчик, во сне тянувший разве что на
двенадцатилетнего, с густой бахромой ресниц, лежащих на щеках, с веками,
прикрывающими удивительные синие глаза, с ладонью, охватывающей грудь
проститутки, исцарапанным когтями сокола запястьем поверх покрывала. Мальчик,
досыпающий последний спокойный сон, мальчик, который вскоре отправится в
дальний путь, покатится, как высвободившийся камешек по крутому склону.
Камешек, вышибающий второй, третий, четвертый, те камешки в свою очередь
вышибают другие, и так до тех пор, пока весь склон не придет в движение и земля
не задрожит от грохота несущийся лавины.
Мальчик – камешек на склоне, освободившийся от земных уз и
готовый покатиться вниз.
В костре рванула шишка. Где-то в поле взвизгнул зверь.
Сюзанна наблюдала, как искры пролетели мимо невероятно древнего лица Роланда, и
увидела в этом лице мальчика, мирно спящего летним утром в постели шлюхи. А
потом она увидела, как с треском распахнулась дверь, оборвав сон последнего
романтика Гилеада.
15
Мужчина влетел в комнату и широкими шагами пересек ее,
прежде чем Роланд успел открыть глаза (прежде чем женщина, лежащая рядом с ним,
начала соображать, что в комнате они не одни). Высокий, стройный, в вылинявших
джинсах и пропыленной рубашке из синей шамбре [шамбре – платьевая и рубашечная
ткань.], темно-серой шляпе с лентой из змеиной кожи. По бедрам били видавшие
виды кожаные кобуры. Из них выглядывали отделанные сандаловым деревом рукоятки
револьверов, которые мальчику предстояло пронести по землям, каких этот хмурый
мужчина с пронзительными синими глазами и представить себе не мог.
Роланд начал действовать, еще не открыв глаз. Скатился
влево, сунул руку под кровать. Быстрота его движений завораживала, даже пугала…
Сюзанна все видела, видела отчетливо… но мужчина в вылинявших джинсах оказался
проворнее. Он схватил мальчика за плечо и дернул, вышвырнув его из постели на
пол. Мальчик распластался на досках, рука его вновь метнулась под кровать со
скоростью молнии. Но мужчина в джинсах придавил пальцы каблуком, прежде чем они
успели добраться до цели.
– Мерзавец! – вырвалось у мальчика. – Ах ты, мер…
Вот тут его глаза открылись, он поднял голову и увидел, что
нарушивший их уединение мерзавец – его отец.
Проститутка уже сидела, с припухшими глазами, на ее лице
читалось раздражение.
– Эй ты! – воскликнула она. – Какого черта! Сюда нельзя вот
так заходить. Нельзя! Если я сейчас закричу…
Не обращая на нее ни малейшего внимания, мужчина вытащил
из-под кровати два пояса. Каждый с револьвером в кобуре. Большими револьверами,
на диво большими, учитывая, что в этом мире огнестрельное оружие было
редкостью, но не такими большими, как торчали из кобур отца Роланда, с
рукоятками, инкрустированными деревянными пластинами. Когда шлюха увидела
револьверы на бедрах незваного гостя и те, что он держал в руках… те, что
болтались на бедрах ее юного клиента до того, как она привела его в свою
комнату и лишила всего вооружения, за исключением одного орудия, наиболее ей
знакомого, от раздражения на ее лице не осталось и следа. Мгновенно сработал
инстинкт самосохранения. Она соскочила с кровати, метнулась к двери и исчезла
за ней, сверкнув на солнце голым задом.
Ни отец, стоящий у кровати, ни сын, лежащий голый на полу,
даже не взглянули на нее. Мужчина в джинсах поднял пояса с револьверами,
которые Роланд накануне взял из арсенала под казармой, отомкнув дверь ключом
Корта. Потряс ими перед лицом Роланда, как трясут изгрызанной одеждой перед
мордой щенка, у которого режутся зубы. Тряхнул с такой силой, что один из
револьверов выпал из кобуры. Несмотря на то что Роланд еще не пришел в себя от
изумления, револьвер он поймал на лету.
– Я думал, ты на западе. В Крессии. Преследуешь Фарсона и
его…
Отец Роланда отвесил ему затрещину. Мальчишка отлетел в
дальний угол, из уголка рта заструилась кровь. Инстинктивно Роланд подумал о
том, что надо поднять револьвер, который он все держал в руке и…
Стивен Дискейн смотрел на него, уперев руки в бока. Мысль
сына он прочел до того, как тот ее окончательно сформулировал. И губы Стивена
разошлись в безрадостной улыбке, обнажив не только зубы, но и десны.
– Пристрели меня, если сможешь. Почему нет? Доверши начатое.
О боги, я сочту это за счастье!
Роланд положил револьвер на пол и отодвинул тыльной стороной
ладони. Он не хотел, чтобы его пальцы оказались в непосредственной близости от
спускового крючка. Они уже не полностью подчинялись ему, эти пальцы. Он узнал
об этом вчера, аккурат после того, как сломал Корту нос.
– Отец, вчера я выдержал испытание. Я отнял палку Корта. Я
победил. Я – мужчина.
– Ты дурак, – ответил отец. Улыбка исчезла. Он разом
постарел, осунулся. Тяжело опустился на шлюхину кровать. Посмотрел на пояса с
кобурами, что держал в руке, выронил их на пол. – Ты – четырнадцатилетний
дурак, а это самый худший тип дураков. – Он вскинул голову, вновь пылая
яростью, но Роланд не возражал: ярость, она куда лучше, чем покорность судьбе,
признак старости. – С того момента как ты научился ходить, я знал. что ты не
гений, но до вчерашнего дня не верил, что ты идиот. Позволить ему заманить себя
в ловушку, как корову на бойню! Боги! Ты забыл имя своего отца! Скажи это!
Вот тут разозлился и мальчик. Как раз вчера лицо отца ни на
секунду не покидало его, оставаясь с ним во всех его деяниях.
– Это неправда! – прокричал он из угла, сидя голой задницей
на занозистых досках пола, прижимаясь спиной к стене. Солнечный свет, вливаясь
в окно, касался пушка на его не знающей бритвы щеке.
– Это правда, щенок! Глупый щенок! Извиняйся, а не то я
спущу с тебя шку…
– Я видел их вместе! – взорвался Роланд. – Твою жену и
твоего министра… твоего мага! Я видел отметину его рта на ее шее! На шее моей
матери! – Он потянулся за револьвером, поднял его, но, даже сгорая от стыда и
ярости, не позволил пальцам приблизиться к спусковому крючку. Револьвер
подмастерья он держал за металл ствола. – Сегодня я оборву жизнь этого
предателя и соблазнителя, и если у тебя не хватает мужества помочь мне в этом,
по крайней мере ты можешь отойти в сторону и не мешать…
