Снились ему тревожные сны. Снился Собхита, выпивающий кровь у всего человечества, рушащиеся города, ядерные взрывы, – словом, апокалипсис. Расстроенный такими снами, Сидор не сразу понял, что его деликатно пожимают за лодыжку. А когда понял и окончательно проснулся, то притворился, что ничего не чувствует.
Однако притворяться было все сложнее. Чья-то шаловливая рука ласково погладила его правую ногу, задержалась на колене (а у Юдифь были прекрасные колени) и двинулась выше. Когда рука неизвестного дошла до критической отметки, Сидор открыл глаза и прошептал громовым фальцетом:
– Сунешься дальше – урою, как мамонта!
И увидел, что с ним на лежанке практически лежит монах Куй.
Кажется, он не внял предостережению Сидора, и тогда Сидор выпростал из-под одеяла руки и крепко схватил монаха правой рукой за бороду, а левой – за ушко.
– Ах ты, старый греховодник! – громко сказал Сидор. – Ты что же себе позволяешь?! Ты же монах!
И потянул греховодника за бороду.
Тот взвизгнул и убрал руки.
– Так-то лучше, – хмыкнул Сидор. – Тебе чего надо?
Куй захихикал:
– Что нужно мужчине в самом соку от прекрасной женщины? Всего лишь немного ласки. Давай поиграем в тучку и дождик.
– Слушай, ты, Гидрометцентр! С тобой играть даже жабы из пруда не согласятся! А еще монах!
– Устав моего монастыря разрешает…
– Так я тебе и поверила! А ну убирайся и не мешай мне спать!
– Ну хоть один поцелуй!
– Проваливай! А то оторву бороду и все остальное.
– Ах, жестокая! У тебя нет сердца!
– Да, у меня вместо него кардиостимулятор.
– Что?
– Тебе не понять. Выметайся.
Куй обреченно встал с лежанки и оправил свою немудрящую одежонку.
– Вот так всегда, – всхлипнул он. – Нет мне с женщинами удачи.
– Хочешь объясню почему? – спросил Сидор. – Потому что ты страшней смертного греха. Спокойной ночи.
– Ах, спокойной ночи! – вздохнул даос и вышел.
Сидор дождался, когда за ним задвинется дверь, и встал. Спать расхотелось. Сидор чуть не плакал от обиды, которую ему нанесли как женщине. Он вспомнил время, когда еще был просто Сидором, и очень пожалел о том, что то время нельзя вернуть назад.
Что ж делать? Спать не хочется, ночь долгая, и не с кем поболтать. Сидор вспомнил, что Кайминшоу, показывая им свое жилище, особо отметил комнату, отведенную под библиотеку. Там хранились редчайшие свитки по истории, религии, астрономии и магии. Сидор решил, что уж в библиотеке-то его не достанут, и потому, выйдя из своей комнаты, отправился прямиком туда.
Было темно, но не так, что глаз коли. В коридоре стоял тростниковый светильник, и его неяркое пламя помогло Сидору сориентироваться в доме. Он вошел в библиотеку и затворил за собой дверь.
В библиотеке пахло какими-то цветами. Сидор понял, что где-то на столе стоит букет. От этого аромата ему смертельно захотелось спать. Он и не стал противиться – сел в ротанговое кресло и уснул.
Спал он, как показалось ему, недолго. Разбудили его тихие голоса.
– Смотри-ка, господин мой, здесь спит женщина, которая пришла из Бардо. Что ей понадобилось в библиотеке?
– У этой женщины душа взрослого мужчины.
– Как понять тебя, господин?
– Буквально. В тело женщины вселена душа мужчины.
– Ах, это великое колдовство!
– Не такое уж и великое. Дорогая, сейчас не об этом. Я не зря посреди ночи позвал тебя в библиотеку.
Сидор, не открывая глаз, узнал голоса Кайминшоу (его трудно было не узнать, у него был голос как у солиста группы «Пикник») и его жены Мой-нян. Интересно, им-то что не спится?
– Дорогая, ты должна мне помочь, – сказал Кайминшоу.
– Приложу все силы, – ответствовала Мой-нян. – Жду распоряжений.
– Мы должны сейчас найти Свиток Запретной Премудрости и кое-что вычитать оттуда. Помогай мне. Ты же знаешь, как мне неудобно шарить в книжных шкафах.
– Конечно, мой господин.
Послышался звук раскрывающихся стеклянных дверец большого книжного шкафа.
– Как выглядит этот свиток, господин?
– Он темно-коричневого цвета и отделан золотой тесьмой.
– Не этот ли?
– Да, этот. Неси его на стол.
Стол оказался неподалеку от Сидора. Он сидел в кресле, все еще притворяясь спящим, но приглядывая за хозяевами сквозь густые ресницы Юдифи.
Мой-нян развернула свиток.
– Какие странные иероглифы, – сказала она. – Господин мой, чей это язык?
– Это не иероглифы, это латынь, мертвый язык, на котором говорили древние римляне, пытавшиеся когда-то завоевать Китай.
– И что же ты ищешь?
– Пророчество. Этот свиток полон пророчеств о последних временах. О конце света. Вот, остановись-ка здесь. – И Кайминшоу прочел, сразу переводя с латыни: – «Итак, будет в последние времена, что восстанут лжепророки и ложные целители. Они будут пророчествовать ложь и исцелять людей так, что те горше заболеют. И восстанет среди сонма один – дитя по виду, но зло по разуму – и станет вредить людям через подачу милостыни и исцеление. Но восстанет великая страна, и в ней будет спасение».
– Для чего ты прочел это, господин мой? – спросила Мой-нян.
– Для того, чтобы ты знала – восстал среди людей царь зла. Тот самый, дитя по виду, но зло по разуму. Он в стране индов сейчас совращает народы. Имя его Собхита.
При упоминании этого имени Сидор непроизвольно содрогнулся.
– О боже, муж мой, неужели грядет конец света?
– Да, – кивнули головы монстра. – И его не отсрочить. Осталось лишь думать, как спастись.
– Что это за великая страна, которая появится с воцарением Собхиты?
– Я еще не ведаю этого, – признался Кайминшоу, сворачивая свиток. – Но одно могу сказать – лишь в этой стране и возможно будет выжить. Как только я буду осведомлен о восстании страны, я заберу туда тебя и Гершама.
– Но как мы покинем Куньлунь? Ведь он священен!
– Приходит время осквернения святынь. Мне ведомо, что Куньлунь захватят люди в одеждах цвета болота, с красными значками на груди и лбу. Все будет попрано. Я сейчас расскажу тебе, куда летал и что видел.
– Я внимательно слушаю, мой господин.
– Ты знаешь, что я могу становиться невидимым, если надобно. И вот я произнес заклинание невидимости и полетел в город Чакравартин, столицу Шамбалы. Там гибель и запустение. Дома стоят разрушенными, красота исчезла, а бессмертные стенают от ужасных язв и гнойных ран. Их мучения велики – они поражены всеми болезнями, но не могут умереть и мучаются бесконечно.
