Которых ты мне никогда не дашь.
Пишу впотьмах и сочиняю сказки,
Оттачивая острый карандаш.
А я хочу такой беды и боли,
Которых не случалось и в раю.
Я птица, одичавшая в неволе,
Сама не понимаю, что пою.
А я хочу! И прочь идут желанья.
Становятся прогорклыми мечты.
Я умерла в борьбе за выживанье.
И слава богу, это понял ты.
«Мне нравятся твои стихи, Мышка, – сказала Бриллиантовая Заря. – В них так много метафор, и таких ярких».
«Спасибо», – робко прошептала Мышка.
«Слушай, хватит тебе жить в бедности, – продолжала Заря. – Заведи себе банковскую карту, я перечислю на нее миллион долларов».
«Зоренька, не надо! – умоляюще сложила руки Церковная Мышка. – Лучше перечисли эти деньги в фонд помощи диким животным. А я как-нибудь на зарплату проживу…»
«Мышка боится разбогатеть, – сказала Беззаботная Птичка. – А я вот не боюсь. Перечисли мне миллион, Заря. У меня есть кредитная карта».
«Ты обойдешься, – отрезала Бриллиантовая Заря. – Все потратишь на сумочки и косметику, я ж тебя знаю. Нет, я выполню просьбу Мышки и перечислю миллион фонду помощи диким животным».
«Спасибо тебе!» – рассыпалась в смайликах Церковная Мышка.
«Ладно, хватит об этом, – встрял Билли. – Давайте послушаем новое стихотворение нашей прекрасной Розы».
«Ой, я, право, не знаю, все наброски у меня, наброски…» – засмущалась Роза.
«Да ладно тебе выкрутасничать, – хмыкнула Зеркало Правды. – Все знают, как ты любишь читать свои стихи на публике. Так что давай».
И Роза Миров прочла:
Снег кружится, медленно падает,
Сыплет, сыплет всё без конца.
Ничего меня в жизни не радует.
Холодеют близких сердца.
Сыплет снег, тишина под окнами.
Тишина в опустелых домах.
Что ходить мне вокруг да около,
Что мне жизнь проживать впотьмах.
И захочется снова ясности
Света чистого бытия,
Чтобы стала высокой явностью
Невысокая жизнь моя.
«Какое печальное стихотворение, – вздохнула Церковная Мышка. – Тема ухода, вообще, характерна для женской поэзии».
«Характерна или нет, мне все равно, – сказал Билли и вклинил в слова ободряющий смайлик. – У Розочки прекрасное стихотворение. Главное, чтобы ты, Роза, не вздумала уходить от меня. Этого я не переживу».
«Мы все не переживем, – заверила Беззаботная Птичка. – Без Розочки скучно. Кто, как не она, снабжает меня каталогами новинок женского белья?»
«Кто про что, а Птичка все про тряпки, – хмыкнула Бриллиантовая Заря. – Дело разве в каталогах? Главное, что мы обрели друг друга и Билли, общаемся, пишем стихи… Верно, дорогой?»
«Абсолютно, – с жаром заверил Билли. – Ну а сейчас пришло время нашему Зеркалу Правды прочесть свое творение. Зеркало, просим!»
«Просим, просим!» – принялись сыпать смайликами все.
Зеркало Правды немного поломалась для приличия, а затем прочла:
Дева светлая моя!
Зная, что с тобой случится,
Все ж благословляю я
Эти руки и ресницы.
Ты сейчас прекрасна, да,
Ты смеешься, ты – любима.
Приходи ко мне, когда
Станет жизнь невыносима.
Ибо в жизни никогда
Ничего не будет вдоволь.
И невестина фата
Станет покрывалом вдовьим.
Я одна тебя приму
В час твоей тоски и боли,
Ибо сердцу моему
Надо быть всегда с тобою.
Приходи! В моем дому
Снова свадьбу сменит тризна,
Свадьба – тризну. По всему
Это жизни явный признак.
«Зеркало, ты, как всегда, в своем репертуаре, – сказали виртуальные жены. – Как называется стихотворение?»
«Посвящение невесте».
«Вот погоди, Зеркало, сделают тебе пластическую операцию, станешь ты красавицей и больше не будешь завидовать симпатичным женщинам».
«Я и не завидую».
«Завидуешь!»
«Нет!»
«Ти-хо! – навел порядок и благочиние виртуальный муж Билли. – Все мои жены должны жить в мире и согласии. Зеркало, ты молодец. А теперь перейдем все вместе на страницу kamasutra.com. А то что-то мы давно не развлекались».
И они стали развлекаться и веселиться настолько, насколько позволяет виртуальное пространство. И любил Билли своих жен, а жены – любили его. И на этом я заканчиваю свою историю.
Анна Николаевна замолчала и перевела дух.
– Вы это сами сочинили? – нарушил молчание Сидор.
– Какая тебе разница? – шевельнула жвалами Анна Николаевна. – Скажем так, мне в этом помогли.
– Кто? – не отставал Сидор.
– Вот смертный прыщ! Все тебе надо знать! – возмутилась ведьма. – Помнишь, к нам как-то приезжала в Щедрый писательница Надежда Первухина. Вот мы с нею за крымским портвейном и придумали эту историю. И даже продолжение. Но продолжение я расскажу потом как-нибудь. А сейчас давайте выпьем за дорогого Кайминшоу и его благородную супругу.
Тосты и возлияния продолжались до глубоких сумерек. Затем все вернулись в жилище Кайминшоу, развели на заднем дворе костерок и, сев вокруг, пели старинные русские и китайские песни. Особенно пришлась на душу песня, которую спела Анна Николаевна:
Сухой бы я корочкой питалась,
Холодну воду б я пила.
Тобой бы, мой милый, любовалась
И век довольная была…
Самое интересное, что Анна Николаевна исполнила эту песню на русском и на тибетском и сорвала шумный аплодисмент.
Разошлись по комнатам за полночь. Гершама унесла кормилица, а Сидор попросился ночевать с Анной Николаевной – очень уж его раздражали беззастенчивые взоры разбойников, подчиненных Друкчену.
Тишина снизошла на Куньлунь и дом хранителя священной горы. Даже сверчки не нарушали этой тишины. И поэтому легкие шаги призрачной, как облачко тумана, женщины были все-таки слышны кое-кому.
Первой эти шаги услышала Анна Николаевна – ее слуховой аппарат был совершенен. Боевая ведьма бесшумно перетекла из состояния покоя в состояние боевой готовности и приняла соответствующую позу у двери. Сидор безмятежно спал, но ведьма и не хотела его беспокоить.
Дверь медленно отъехала в сторону. На пороге появилась женщина в одеянии из темно-серого шелка. Лицо ее было спрятано под бахромчатым шарфом. Медленным, выверенным шагом женщина направилась к кровати Сидора. Легкое шуршание складок одежды – и над Сидором взметнулся сверкающий кинжал.
