– ДОВОЛЬНО, СТРАННИК. Я ВЕРЮ ТЕБЕ, – оборвал Блейн.
Невероятно, но из динамика шел тягучий, чуть гнусавый голос Джона Уэйна.
Эдди с Сюзанной обменялись еще одним взглядом, в котором
смешались смятение и облегчение. Но Блейн заговорил снова, и его голос вновь
звучал холодно и бесстрастно.
– ЗАДАЙ МНЕ ВОПРОС, ЭДДИ ДИЙН ИЗ НЬЮ-ЙОРКА. И ПУСТЬ ЛУЧШЕ
ЭТО БУДЕТ ХОРОШИЙ ВОПРОС. – После паузы Блейн добавил: – ИБО В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ
И ТЫ, И ТВОЯ ЖЕНЩИНА, ОТКУДА БЫ ВЫ НИ БЫЛИ РОДОМ, УМРЕТЕ.
Сюзанна перевела взгляд с коробки на воротах на Эдди.
– О чемон говорит? – свистящим шепотом спросила она.
Эдди покачал головой:
– Понятия не имею.
Глава 28
Джейку помещение, куда его втащил Режь-Глотку, напомнило
пусковую шахту баллистической ракеты, украшенную силами пациентов
психиатрической клиники: отчасти музей, отчасти гостиная, отчасти ночлежка
хиппи. Над ним пустота взмывала к круглому куполообразному своду, под ним –
уходило на семьдесят пять, а то и сто футов вниз к такой же круглой чаше
основания. Единственная замкнутая в кольцо стена представляла собой непрерывное
чередование вертикальных цветных полос неоновых трубок: красных, синих,
зеленых, желтых, оранжевых, персиковых, розовых. На дне и под куполом шахты
(если это и впрямь была пусковая шахта) эти длинные трубки сходились в
кричаще-яркие радужные узлы.
Сама комната располагалась в верхней части огромной капсулы,
на уровне примерно трех четвертей ее высоты. Полом служили ржавые железные
решетки. Кое-где на решетчатом полу лежали ковры, похожие на турецкие (позднее
Джейк узнал, что в действительности ковры эти происходят из провинции под
названием Кашмин), придавленные по углам сундуками с медными накладками,
высокими светильниками или ножками приземистых мягких кресел. Если бы не это,
они хлопали бы и трепетали, как полоски бумаги, привязанные к электрическому
вентилятору: снизу непрерывно и сильно тянуло теплым воздухом. Другой поток
воздуха, проникавший в помещение через кольцо вентиляционных отдушин, таких же,
как в туннеле, что привел их сюда, вихрился в четырех или пяти футах над
головой Джейка. В самой глубине комнаты была дверь, как две капли воды похожая
на ту, через которую они с Режь-Глоткой вошли, и Джейк подумал, что это может
быть продолжение подземного коридора, повторяющего ход Луча.
В комнате находилось шесть человек: четверо мужчин и две
женщины. Джейк догадался, что видит перед собой ставку Седых – если, конечно,
Седых оставалось еще достаточно для того, чтобы оправдывать существование
ставки. Все шестеро были не первой молодости, однако все еще в расцвете сил.
Они смотрели на Джейка с таким же любопытством, с каким он смотрел на них.
Посреди комнаты, небрежно перекинув массивную ногу через
подлокотник кресла, достаточно большого, чтобы назвать его троном, восседал
человек, в чьем облике слились воин-викинг и сказочный великан: нагой, покрытый
броней мускулов торс, серебряный браслет на руке повыше локтя, через плечо –
нож в ножнах, на шее – странный амулет. Облегающие панталоны из мягкой кожи,
заправленные в высокие сапоги; один сапог обвязан желтым шарфом. Волосы этого
человека – светлые, сальные, с проседью – ниспадали почти до середины широкой
спины, глаза были зеленые и любопытные, как у кота, пожившего на свете довольно
для того, чтобы поумнеть, но не настолько старого, чтобы утратить ту утонченную
жестокость, какая в кошачьих кругах почитается за веселый нрав. На спинке
кресла висело что-то вроде очень старого автомата.
Джейк повнимательнее присмотрелся к украшению на груди
"викинга" и увидел подвешенный на серебряной цепочке стеклянный
гробик. Внутри крошечный золотой циферблат показывал пять минут четвертого. Под
циферблатом ходил из стороны в сторону крошечный золотой маятник, и несмотря на
доносящееся сверху и снизу шипение циркулирующего воздуха, мальчик расслышал:
тик-так, тик-так. Стрелки часов двигались быстрее, чем следовало бы, и Джейк не
слишком удивился, когда понял, что часы идут вспять.
Ему вспомнилась крокодилица из "Питера Пэна" – та,
что вечно преследовала капитана Крюка, – и он украдкой улыбнулся. Режь-Глотку
заметил это и замахнулся. Джейк отпрянул, загородив лицо руками.
Тик-Так погрозил Режь-Глотке пальцем, точно строгая бонна.
Жест этот до смешного не вязался с его обликом.
– Ну, ну… это вовсе ни к чему, Режь-Глотку, – укорил он.
Режь-Глотку мгновенно опустил руку. Лицо пирата совершенно
преобразилось. Раньше там сменяли друг друга тупая ярость и хитрое, почти
экзистенциальное веселье. Сейчас в этих чертах проступало лишь раболепное
восхищение. Как все прочие присутствующие в комнате (не исключая и Джейка),
Режь-Глотку не мог надолго оторвать глаз от Тик-Така; его взгляд неумолимо
притягивало обратно. И Джейк понимал почему. Тик-Так единственный здесь,
казалось, был полон жизненных сил, здоровья и энергии.
– Ни к чему дак ни к чему, – буркнул Режь-Глотку и прежде
чем вновь обратить свой взор к белокурому гиганту на троне, наградил Джейка
мрачным взглядом. – А все ж мальчишка страсть до чего дерзкий, Тикки. Страсть
до чего, будь я мерин, и коли хочешь знать, что я думаю, его еще школить да
школить!
– Когда мне захочется узнать, что ты думаешь, я спрошу тебя
об этом, – сказал Тик-Так. – А теперь затвори-ка дверь, балабон, – что ты, в
хлеву родился? Порядков не знаешь?
Темноволосая женщина рассмеялась. Смех был резкий, сиплый,
как воронье карканье. Тик-Так быстро повел на нее глазами; хохотунья мигом
унялась и уставилась в решетчатый пол.
Дверь, в которую Режь-Глотку втащил мальчика, по сути
представляла собой две двери. Эта конструкция напомнила Джейку переходные шлюзы
на космических кораблях в наименее глупых научно-фантастических фильмах.
Режь-Глотку закрыл обе двери, повернулся к Тик-Таку и жестом показал ему:
порядок! Тик-Так кивнул и лениво потянулся вверх, к кнопке, вмонтированной во
что-то похожее на ораторскую трибуну. В стене одышливо заработал насос,
неоновые трубки заметно потускнели, и колесо вентиля на внутренней двери
завертелось, запирая ее. Вероятно, то же проделал вентиль на двери снаружи. Да,
это, несомненно, было что-то вроде бомбоубежища. Насос заглох, и к длинным
неоновым трубкам вернулось прежнее приглушенное сияние.
– Так-с, – весело промолвил Тик-Так, принимаясь оглядывать
Джейка от макушки до пят. У Джейка возникло отчетливое и очень неприятное
ощущение, что его в высшей степени квалифицированно подшивают к делу и заносят
в каталог. – Все мы целехоньки, здоровехоньки и преуютно устроены. Верно,
Ухало?
– Ага! – тотчас откликнулся тощий верзила в черном костюме.
Лицо его покрывала какая-то сыпь, которую он расчесывал, как одержимый.
– Мальца я доставил, – сказал Режь-Глотку. – Я говорил, мне
можно доверить это дело – и нешто я сплоховал?
