Его кто-то тряс.
Эдди попытался глубже ввинтиться в сон. Ему не хотелось
просыпаться. Ведь он еще не дошел до "Деликатесов", не открыл ключом
дверь, не шагнул за порог, в море роз. Эдди хотелось вновь увидеть алый ковер
без конца и края, высокое синее небо с плывущими в нем громадами облачных
кораблей и Темную Башню. Насельница ее жуткого и таинственного столпа,
прожорливая тьма, подстерегавшая всякого, кто подберется слишком близко,
внушала Эдди страх, но не угашала желания увидеть Башню еще раз. Он хотел, ему
нужнобыло ее увидеть.
Однако рука, трясшая его, не унималась. Сон начал меркнуть,
вонь автомобильных выхлопов, висящая над Второй авеню, обернулась запахом дыма,
легкого, редкого – костер уже почти догорел.
Рука принадлежала Сюзанне. Вид у молодой женщины был испуганный.
Эдди сел и обнял ее одной рукой. Ночевали путники за ольховой рощей, куда
долетал лепет ручья, бегущего по усеянной костями поляне. По другую сторону
рдеющих углей, что накануне вечером были костром, лежал спящий Роланд. Сон его
был тревожен – сбросив единственное одеяло, стрелок свернулся калачиком,
подтянув колени едва ли не к самой груди. Без сапог ступни казались белыми,
узкими и какими-то беззащитными. На правой недоставало большого пальца, павшего
жертвой омароподобной твари, отхватившей Роланду и часть правой руки.
Стрелок стонал, вновь и вновь повторяя какую-то невнятную
фразу. После нескольких повторов Эдди понял, что это та самая фраза, которую
Роланд вымолвил перед тем, как без чувств рухнуть на поляне, где Сюзанна
застрелила медведя: "Раз так, идите – есть и другие миры, не только
этот". На миг стрелок умолкал, потом окликал мальчика по имени:
"Джейк! Где ты? Джейк!"
Скорбь и безысходное отчаяние, звучавшие в его голосе,
наполнили Эдди ужасом. Украдкой обняв Сюзанну, он крепко прижал ее к себе. И
почувствовал, что она дрожит, хотя ночь была теплой.
Стрелок перевернулся на спину. Звездный свет упал в его
открытые глаза.
– ДЖЕЙК, ГДЕ ТЫ? – воззвал он во тьму ночи. – ВЕРНИСЬ!
– О, Господи, опять он отключился. Что делать, Сьюзи?
– Не знаю. Знаю только, что больше не могу слушать это в
одиночестве. Кажется, что он так далеко… так далеко от всех, от всего…
– Раз так, идите, – пробормотал стрелок, снова повертываясь
на бок и подтягивая колени к груди, – есть и другие миры, не только этот. – Он
примолк. Затем грудь его заходила толчками, и оттуда на волю протяжным,
леденящим кровь криком вырвалось имя мальчика. Позади них в чаще леса какая-то
крупная птица снялась с ветки и в сухом шелесте крыл полетела на поиски более
мирного уголка.
– Есть какие-нибудь соображения? – спросила Сюзанна. Ее
широко раскрытые глаза были мокры от слез. – Может, надо его разбудить?
– Не знаю. – Эдди увидел револьвер стрелка – тот, что Роланд
обычно носил на левом бедре. Этот револьвер, в кобуре, лежал на квадрате
аккуратно сложенной оленьей шкуры рядом со спящим Роландом, там, где стрелку не
составило бы труда дотянуться до него. – Пожалуй, не рискну, – прибавил молодой
человек.
– Это сводит его с ума.
Эдди кивнул.
– Что же делать? Эдди, что же нам делать?
Эдди не знал. Заражение, вызванное укусом омароподобной
твари, остановил и уничтожил антибиотик; сейчас Роланда вновь сжигал недуг, но
Эдди думал, что нет на белом свете антибиотика, который исцелил бы стрелка в
этот раз.
– Хрен его знает. Ложись-ка со мной, Сьюзи.
Эдди укрыл их шкурой, и спустя некоторое время Сюзанна
перестала дрожать.
– Если он сойдет с ума, нам, пожалуй, не поздоровится, –
сказала она.
– А то я не знаю. – Эта неприятная мысль уже посещала Эдди,
приняв обличье медведя с красными, полными ненависти глазками (не таилось ли в
недрах их багровой пучины еще и недоумение?) и смертоносными беспощадными
когтями. Взгляд Эдди обратился к револьверу, лежавшему так близко от левой,
здоровой руки стрелка, и молодой человек опять вспомнил, какое проворство
выказал Роланд, заметив стремительно пикирующего на них механического нетопыря.
Если стрелок помешается и они с Сюзанной окажутся в фокусе этого помешательства,
шансов у них не будет. Никаких.
Он зарылся лицом в теплую ложбинку между шеей и плечом
Сюзанны и закрыл глаза.
Довольно скоро Роланд перестал бормотать. Эдди поднял голову
и осмотрелся. Стрелок, кажется, вновь погрузился в естественный сон. Эдди
поглядел на Сюзанну и увидел, что уснула и она. Юноша улегся рядом с ней,
осторожно поцеловал холмик ее груди и тоже закрыл глаза.
"Нет, парень; тебееще долго-долго не спать".
Но они уже два дня были в пути, и Эдди устал как последняя
собака. Он задремал… поплыл куда-то вниз…
"Назад, в сон, – думал он, медленно опускаясь. – Я хочу
обратно на Вторую авеню… обратно к "Тому и Джерри". Вот чего я
хочу".
Однако в ту ночь сон не повторился.
Глава 30
С восходом солнца путники наскоро позавтракали, перепаковали
и перераспределили пожитки и вернулись на треугольную поляну. В ясном
прозрачном свете утра она казалась не такой уж страшной, и все-таки троица
всеми силами старалась держаться на почтительном расстоянии от металлической
будки с предупреждающими желтыми и черными полосами. Если Роланд и помнил
что-то о дурных снах, терзавших его ночью, он никак этого не показывал и
покончил со скучными, но обязательными утренними хлопотами как обычно, в
глубокомысленном бесстрастном молчании.
– Как ты полагаешь выдерживать прямой курс отсюда к Башне? –
поинтересовалась Сюзанна.
– Если то, о чем говорится в преданиях, справедливо, ничего
трудного в этом не будет. Помнишь, ты спрашивала о магнетизме?
Сюзанна кивнула.
Стрелок принялся рыться в своем кошеле. Его рука
закапывалась все глубже и наконец явилась на свет с квадратиком старой мягкой
кожи. В лоскут была вколота длинная серебристая игла.
– Компас! – обрадовался Эдди. – Ну, ты прямо бдительный
бойскаут!
Роланд покачал головой.
– Нет, не компас. Разумеется, я знаю, что такое компас,
однако вот уже много лет я и в глаза не видел оных приборов. Не сбиться с пути
мне помогают светила – солнце и звезды – и даже в нынешние времена они отменно
мне служат.
– Дажев нынешние времена? – с легкой тревогой переспросила
Сюзанна.
Роланд кивнул.
– Стороны света тоже беспрестанно медленно смещаются.
– Боже!– вырвалось у Эдди. Он попробовал представить себе
такой мир, где географический север коварно скользил бы к востоку или к западу,
и почти сразу сдался, почувствовав легкое недомогание, какое чувствовал всякий
раз, глядя вниз с верха высотного здания.
