Джейк кивнул. Вступать в разговор не было необходимости,
поскольку со всеми, в том числе и с женой, отец обращался так же, как с
подчиненными на работе (он отвечал за составление программы одного из каналов
телевидения и слыл признанным мастером ставить подножки конкурентам – мастером
рубки). Элмера Чэмберса следовало слушать, в нужных местах кивать, и немного
погодя он вас отпускал.
– Хорошо, – сказал отец, закуривая одну из своих
восьмидесяти ежедневных сигарет "Кэмел". – Значит, мы понимаем друг
друга. Пахать тебе придется как проклятому, но ты потянешь. Иначе нам не
прислали бы вот это. – Он взял со стола письмо, извещавшее о том, что Джейк
принят в "Пайпер", и шумно потряс им. В этом жесте сквозило некое
свирепое торжество, словно письмо было зверем, которого он убил в джунглях и
теперь освежует и съест. – Так что работай, трудись в поте лица. Добейся
успеха. Чтоб мы с матерью гордились тобой. Закончишь год на
"отлично", будет тебе поездка в "Мир Диснея". Стоящая цель,
а, малыш?
И Джейк добился успеха. Весь год (то есть, до последних трех
недель) он носил из школы одни пятерки, чем, вероятно, дал родителям все
основания гордиться им, хотя утверждать с уверенностью было трудно – уж очень
мало времени проводили дома отец и мать. Обычно, вернувшись с занятий, мальчик
заставал только Грету Шоу, экономку, а потому в конце концов показывал свои
пятерочные работы ей, после чего тетрадки перекочевывали в темный угол его
комнаты. Порой Джейк перелистывал их и недоумевал – да значат ли эти "отлично"
хоть что-то? Хотелось бы,чтобы значили… но он питал на этот счет серьезные
сомнения.
Джейк полагал, что, выйдет у него в году "отлично"
по всем предметам или не выйдет, ни в какой "Мир Диснея" он летом не
поедет.
Отдых в сумасшедшем доме казался ему более вероятным.
Двадцать девятого мая в восемь часов сорок пять минут утра
Джейка, входившего в двойные двери Пайперовской школы, посетило страшное
видение. Джейк увидел отца в его офисе на Рокфеллер-плаза, 70. Подавшись вперед
из-за письменного стола, отец беседовал с одним из своих сотрудников. В углу
рта у мистера Чэмберса торчала сигарета, у лица клубился голубоватый дым. За
спиной и далеко внизу, безмолвный благодаря двойным стеклам
"Термопейн", расстилался Нью-Йорк с его шумом, грохотом и толчеей.
"Факт тот, что за деньги место в лечебнице
"Солнечная долина" не купишь, – тоном мрачного удовлетворения говорил
отец подчиненному. – В такое заведение попасть может только тот, у кого
капитально разладился чердак. – Он протянул руку и постукал своего собеседника
пальцем по лбу. – Что, собственно, и случилось с парнем. Но работает он, как
вол. Говорят, лучше всех плетет корзинки, пропади они пропадом. А когда его
выпустят – есливыпустят – его ждет небольшое путешествие. Путешествие…"
– …на постоялый двор, – пробормотал Джейк и рукой, которая
так и норовила задрожать, коснулся лба. Голоса возвращались. Орущие,
пререкающиеся голоса, которые сводили его с ума.
"Ты мертв, Джейк. Тебя переехала машина, и ты
мертв".
"Не валяй дурака! Посмотри – видишь объявление? Там
написано: НЕ ЗАБУДЬ! ПЕРВЫЙ КЛАСС – НА ПИКНИК! По-твоему, на том свете ходят
всем классом на пикники?"
"Не знаю. Зато знаю, что тебя задавила машина".
"Нет!"
"Да. Седьмого мая, утром, в восемь двадцать пять. И
минуты не прошло, как ты умер".
"Нет! Нет! Нет!"
– Джон?
Испуганно вздрогнув, он огляделся. Неподалеку стоял мистер
Биссетт, учитель французского. Казалось, он чем-то слегка обеспокоен. За спиной
мистера Биссетта в двери рекреационного зала вливался поток учеников, спешащих
на утреннее собрание. Дурачились и резвились считанные единицы, и – ни единого
громкого выкрика или радостного вопля. Вероятно, не только Джейку, но и
остальным родители объяснили, какое счастье ходить в "Пайпер", где
деньги – ничто (хотя плата за обучение составляла двадцать две тысячи долларов
в год), главное – мозги. Вероятно, и поездку в награду за приличные отметки
обещали тоже не одному только Джейку. Вероятно, кое-кому из заслуживших эту
поездку счастливчиков даже предстояло отправиться в путешествие вместе с
родителями. Вероятно…
– Джон, с тобой все в порядке? – спросил мистер Биссетт.
– Да-да, – ответил Джейк. – Все отлично. Просто я сегодня
немножко проспал. И, наверное, еще не проснулся.
Лицо мистера Биссетта разгладилось, и он улыбнулся.
– С кем не бывает.
"С моим отцом. Мастер рубки никогда не просыпает".
– Как поживает французский язык? Ты готов сдавать? –
полюбопытствовал мистер Биссетт. – Voulez-vous examiner a moi cette midi?
(Хочешь сегодня в двенадцать сдать мне экзамен? – фр.)
– Пожалуй, – протянул Джейк. По правде говоря, он не знал,
готов сдавать или нет. Он даже не мог припомнить, готовилсяли к экзамену. Вот
уже три недели важным и существенным казалось только одно – голоса у него в
голове.
– Еще раз хочу сказать: заниматься с тобой было одно
удовольствие. Очень рад, что ты попал в число моих учеников. Я хотел сказать
это твоим родителям, но они пропустили родительское собрание…
– Они жутко занятые люди, – сказал Джейк.
Мистер Биссетт кивнул.
– В общем, ты мне очень понравился. Вот все, что я хотел
сказать… да, и еще: жду тебя на будущий год.
– Спасибо, – поблагодарил Джейк и подумал: интересно, что
сказал бы мистер Биссетт, если бы он добавил: "Только мне кажется, что в
будущем году заниматься французским мне не придется – вот разве что можно будет
достать заочный курс, чтобы задания присылали в добрую старую "Солнечную
долину" по почте".
В дверях рекреационного зала появилась Джоанна Фрэнкс,
школьный секретарь. В руке она держала маленький посеребренный колокольчик. В
школе "Пайпер" всезвонки давались вручную. Джейк полагал, что отчасти
"Пайпер" прельщает родителей именно этим, воскрешая в памяти
"маленькое красное школьное здание" и прочая, и прочая, и прочая. Сам
Джейк ненавидел колокольчик – казалось, тот дребезжит прямо у него в голове…
"Ну, это-тоненадолго, – безнадежно подумал мальчик. –
Голову я теряю и скоро потеряю совсем. В самом прямом смысле".
Заметив мисс Фрэнкс, мистер Биссетт повернул было прочь и
снова обернулся к мальчику:
– Да точноли все в порядке, Джон? Последние три недели ты,
кажется, полностью погружен в свои мысли. Озабочен. Тебя что-нибудь тревожит?
Благожелательность в голосе мистера Биссетта едва не
побудила Джейка открыться, но мальчик тут же представил себе, как посмотрит на
него мистер Биссетт, если он скажет: "Да. Меня кое-что тревожит. Один
пренеприятнейший маленький фактоид. Видите ли, я умер и попал в другой мир. А
потом снова умер. Вы скажете, так не бывает, и, конечно, будете правы; и
какая-то крупица моего рассудка понимает,что вы правы, но душа знает другое.
Это произошло на самом деле.Я действительноумер".
