Джейк вдруг понял, где собака зарыта. Если бы речь шла об
исчезновении только на сегодняшний день, он что-нибудь да сумел бы написать. Но
мальчик был почти уверен, что покидает дом не толькона день, неделю, месяц или
на лето. Джейку казалось: сегодня он выйдет за порог родной квартиры, чтобы уже
не возвращаться.
Джейк готов был скомкать листок, но передумал и вывел:
"Пожалуйста, берегите себя. С любовью, Дж.". Довольно коряво, но все
же лучше, чем ничего.
"Прекрасно. Может, теперь ты перестанешь нарываться и
уйдешь отсюда?"
Так он и поступил.
В квартире стояла почти мертвая тишина, слышно было только,
как дышат во сне родители: тихонько похрапывала мать; тоненько присвистывая
носом на каждом вдохе, сопел отец. Джейк на цыпочках прошел через гостиную. У
самой прихожей мальчик на миг застыл с тяжело колотящимся сердцем: в кухне
громко затарахтел холодильник. Вот и дверь. Стараясь производить как можно
меньше шума, Джейк отпер ее, вышел и осторожно закрыл за собой.
Со щелчком замка у мальчика будто камень с души скатился.
Его охватило радостное предчувствие. Он не знал, что ждет впереди; у него были
причины думать, что события примут опасный оборот… но одиннадцать лет – слишком
мало, чтобы противиться переполняющему вас небывалому восторгу. Под ноги Джейку
стелилась потаенная дорога, уводившая в глубь неведомой земли. Там жили тайны;
немного смекалки, немного везения – и они могли бы открыться ему… В томительном
свете утренней зари Джейк покинул отчий дом, пустившись навстречу неизвестному
Великому Приключению.
"Если выстою, если не сломаюсь, увижу розу, – думал он,
нажимая кнопку лифта. – Я знаю… а еще увижу его".
Эта мысль привела мальчика в величайшее нетерпение,
граничившее с исступлением.
Три минуты спустя Джейк вышел из тени козырька над подъездом
здания, где прожил всю свою жизнь. Секунду помедлив, он повернул налево. Это
решение не казалось – и не было – случайным. Джейк двигался на юго-восток,
вдоль Луча, возобновив собственные прерванные поиски Темной Башни.
Глава 7
Минуло два дня с тех пор, как Эдди вручил Роланду
незаконченный ключ. Три путешественника – разгоряченные, потные, усталые и в
дурном расположении духа, – пробиваясь сквозь особенно цепкие и непролазные
заросли кустарника и деревьев второго яруса, обнаружили нечто, поначалу
показавшееся им двумя еле видными тропками, бегущими бок о бок под пологом
сплетенных ветвей древних деревьев, плотной стеной встающих с обеих сторон.
После нескольких секунд внимательного изучения Эдди решил, что перед ними не
просто тропинки, а останки давным-давно заброшенной дороги. На месте бывшего
большака, точно размочаленные иглы на хребте у дикобраза, поднимались кусты и
деревца-недомерки. Заросшие травой канавы были колеями – достаточно широкими,
чтобы вместить инвалидное кресло Сюзанны.
– Аллилуйя! – воскликнул он. – Выпьем по такому случаю!
Роланд кивнул и отцепил бурдюк, который нес обвязанным
вокруг пояса. Сперва он подал его Сюзанне, ехавшей в своей подвеске у него на
закорках. При каждом его движении под рубахой покачивался ключ Эдди, висевший
теперь на сыромятном шнурке, обвивающем шею стрелка. Сделав глоток, Сюзанна
передала бурдюк Эдди. Молодой человек утолил жажду и принялся раскладывать
кресло, к которому уже успел проникнуться ненавистью: это громоздкое норовистое
приспособление вечно задерживало их не хуже чугунного якоря. Если не считать
пары сломанных спиц, оно было в отличном состоянии. Порой Эдди думал, что
проклятая штука переживет их всех. Теперь, однако, кресло могло пригодиться…
хотя бы на какое-то время.
Эдди помог Сюзанне выбраться из переплетения ремешков и
пересадил ее в кресло. Сюзанна уперлась ладонями в поясницу, потянулась и от
удовольствия сморщилась. И Эдди, и Роланд услышали тихий хруст ее
распрямившегося позвоночника.
Впереди из-за деревьев на дорогу вперевалку вышел довольно
крупный зверек, похожий на помесь барсука с енотом. Он посмотрел на
путешественников большими глазами, обведенными золотистой каемкой, презрительно
дернул острым усатым рыльцем – "Ха! Подумаешь!", протопал на другую
сторону и вновь скрылся в лесу. Но Эдди успел заметить хвост – длинный,
свернутый тугими кольцами, он напоминал пушистую матрасную пружину.
– Кто это, Роланд?
– Косолап.
– Есть его можно?
Роланд отрицательно покачал головой.
– Жесткий. Кислый. Я уж лучше собаку съем.
– А тебе приходилось? – поинтересовалась Сюзанна. – Есть
собак, я хочу сказать.
Роланд кивнул, но не стал вдаваться в подробности. Эдди
обнаружил, что в голове у него вертится фраза из старого фильма с Полом
Ньюменом: "Твоя правда, хозяйка. И жрали собачатину, и жили, как
собаки".
В кронах деревьев весело пели птицы. Над дорогой веял легкий
ветерок. Эдди с Сюзанной запрокинули лица, благодарно подставляя их свежему
дуновению, переглянулись, улыбнулись. Эдди вдруг вновь почувствовал к Сюзанне
глубокую признательность: любить страшновато, но и прекрасно. Он спросил:
– Кто проложил эту дорогу?
– Люди, давно исчезнувшие с лица земли, – ответил Роланд.
– Те, что сделали плошки и миски, которые мы нашли? –
спросила Сюзанна.
– Нет… не они. Мне думается, это дорога почтовая, проезжая,
а коль она уцелела после стольких лет забвения – дорога поистине великая… быть
может, та самаяВеликая Дорога. Полагаю, раскопав землю, мы найдем под
поверхностью щебенку, а то и дренажную систему. Давайте-ка, покуда мы здесь,
заморим червячка.
– Еда! – воскликнул Эдди. – Шамовка! Несите же, несите!
Цыплят по-флорентийски! Полинезийских креветок! Телятину, припущенную с
грибами, и…
Сюзанна ткнула его локтем.
– Смени пластинку, бледнолицый.
– Что поделаешь, у меня живое воображение, – бодро парировал
Эдди.
Роланд спустил с плеча кошель, присел на корточки и принялся
собирать скромную полуденную трапезу – сушеное мясо, завернутое в листья
оливкового цвета. Эдди с Сюзанной обнаружили, что вкусом эти листья отдаленно
напоминают шпинат, но значительно более жестки.
Эдди подвез Сюзанну к стрелку. Роланд протянул ей три, как
называл их Эдди, "буррито по-стрелковски" (буррито – блинчик с мясом
и острым соусом), и она принялась за еду.
Эдди обернулся. Роланд протягивал ему три завернутых в
листья кусочка мяса… а с ними еще что-то. Ясеневый чурбачок с возникающим из
него ключом. На грудь стрелку свисали концы развязанного кожаного шнурка.
– Эй, эй, вещь-то тебе нужная? – удивился Эдди.
