Перед ними в томительном золотом свете клонящегося к вечеру
летнего дня дремала бескрайняя равнина: буйная, пышная, изумрудно-зеленая,
очень высокая трава; там и сям пестрят купы стройных деревьев с высокими
стволами и широкими раскидистыми кронами. Сюзанна подумала, что однажды уже
видела похожие – в научно-популярном фильме об Австралии.
Дорога, по которой они шли, устремлялась вниз с холма и,
прямая, как струна, убегала на юго-восток, ярко-белой полоской рассекая зелень
трав. В нескольких милях к западу Сюзанна разглядела мирно пасущееся стадо
крупных животных. Они напоминали бизонов. На востоке равнина граничила с чащей;
темные заросли вторгались в разнотравье полуостровом, очертаниями походившим на
руку со вскинутым кулаком.
Сюзанне вдруг стало ясно: вот куда текли все попадавшиеся им
до сих пор ручьи и речки. Они питали громадную реку, что, пробившись из
простертой лесом длани, разморенная летним солнышком, сонно и безмятежно катила
свои воды к востоку, на край света. Широкую реку – добрых две мили от берега до
берега.
А еще Сюзанна увидела город.
Город лежал прямо по курсу – туманное скопление шпилей и
башен, вздымающихся у дальнего горизонта. От этих воздушных конструкций
путников могло отделять сто миль. Или двести. Или четыреста. В мире Роланда
воздух был, кажется, абсолютно чист и прозрачен, что превращало попытки оценить
расстояние в напрасный труд. Сюзанна знала наверняка только одно: вид этих
смутно очерченных башен наполняет ее немым изумлением… и глубокой щемящей
тоской по родному Нью-Йорку. Она подумала: "Ей-Богу, я бы сделала что
угодно, лишь бы опять увидеть с моста Трайборо манхэттенские высотки!"
И не сумела сдержать улыбку: неправда. Правда же была
такова: Сюзанна не поменяла бы мир Роланда ни на что. Здешнее безмолвие,
таинственность, пустынные просторы одурманивали, отравой проникали в кровь.
Здесь у нее был возлюбленный. В Нью-Йорке – по крайней мере, в том Нью-Йорке,
какой знала в свое время Сюзанна, – они с Эдди неизбежно навлекли бы на себя
презрение, гнев, насмешки; они были бы мишенью для грубых жестоких шуток
первого попавшегося кретина: у черной бабы двадцати шести лет – белый хахаль на
три года ее моложе, который, чуть разволнуется, начинает говорить
"щас" и "дак". Белый хахаль, который всего восемь месяцев
назад тащил на закорках тяжеленную обезьяну (monkey, "обезьяна" –
наркотики – амер. сленг). А здесь некому было язвить и насмехаться. Здесь никто
не тыкал в них пальцем. Здесь был только Роланд и они с Эдди – три последних в
мире стрелка.
Сюзанна взяла Эдди за руку и почувствовала ответное пожатие
– теплое, ободряющее.
Роланд указал на реку.
– Это, должно быть, Сенд, – негромко проговорил он. – Вот уж
не думал, что доведется его увидеть… пуще того – в душе я полагал его выдумкой,
наравне со Стражами.
– Какая красота, – прошептала Сюзанна, не в силах оторвать
глаз от расстилающихся перед ней бескрайних просторов, спящих сладким сном в
колыбели лета. Она поймала себя на том, что безотчетно прослеживает взглядом, в
каком направлении ложатся тени деревьев, протянувшиеся в лучах закатного солнца
через равнину словно бы на многие мили. – Должно быть, такими когда-то были
Великие равнины – до заселения… даже до появления индейцев. – Молодая женщина
показала рукой туда, где Великая Дорога сходилась в одну точку. – Вон он, твой
город, – сказала она. – Ведь это он?
– Да.
– С виду ничего себе, цивильно, – одобрил Эдди. – Может так
быть, а, Роланд? Может оказаться, что твоему городу ничего особо не сделалось?
Как в старину-то строили, в самом деле хорошо?
– Нынче все возможно, – отвечал Роланд, однако с сомнением в
голосе. – Впрочем, Эдди, не воспылай надеждою сверх меры.
– А? Нет. – Но Эдди ужевозмечтал. Город, смутно
вырисовывающийся на далеком небосклоне, пробудил в сердце Сюзанны тоску по
дому; в душе Эдди подернутые дымкой очертания внезапно разожгли пламень
ожиданий. Коль скоро город сохранился (а он, по всей видимости, сохранился),
там, возможно, до сих пор кто-нибудь живет, и это не обязательно должны быть
только те недочеловеки, которых Роланд повстречал под горами. Горожане могли
оказаться
(американцами,шепотом подсказал Эдди внутренний голос)
людьми умными, готовыми протянуть руку помощи; собственно говоря, возможно,
именно от них зависели бы успех или провал предприятия пилигримов… а то и их
жизнь или смерть. Перед мысленным взором Эдди заблистало светлое виденье
(частично позаимствованное из фильмов вроде "Последнего звездного
воина" и "Темного кристалла"): совет старейшин города,
согбенных, но исполненных величавого достоинства, закатывает им потрясное
угощение – стол так и ломится от яств, доставленных из городских закромов,
которых не коснулась порча (или, возможно, из специальных садов, лелеемых под
пузырями климатронов), – и, покуда Эдди, Роланд и Сюзанна наворачивают, дурея
от сытости, радушные хозяева объясняют им, что именно ждет впереди и как все
это следует понимать. Прощальным даром горожан путникам станет одобренный
Американской автомобильной ассоциацией "Путеводитель для туристов",
где лучший путь к Темной Башне будет обозначен красным.
Эдди не знал выражения deus ex machina (бог из машины –
лат.), зато понимал (для этого он уже достаточно повзрослел), что такой мудрый
и добрый народец обитает главным образом в комиксах и посредственных фильмах,
которые пускают в прокат вторым экраном. Тем не менее, идея опьяняла: островок
цивилизации в опасном, почти пустынном краю; мудрые старые люди-эльфы, которые
внятно растолкуют им, какого именно хрена делать дальше. Открывшиеся же на
туманном горизонте очертания легендарного города превращали мечту как минимум в
возможность. Даже если в городе не было ни души из-за того, что обитателей
стерла с лица земли давнишняя вспышка чумы или внезапный выброс отравляющих
веществ, он все равно мог сыграть роль своего рода исполинского ящика с
инструментом; гигантского военторга, где удалось бы экипироваться для трудных
переходов, которые – в этом Эдди не сомневался – наверняка ждали впереди. Кроме
того, молодой человек родился и вырос в городе, и вид всех этих высоких башен
самым естественным образом подстегнул его.
– Ла-адненько!– возбужденно пропел он, едва сдерживаясь,
чтобы не засмеяться в голос. – Ать-два, левой! Подать сюда этих мудрых эльфов,
мать их за ногу!
Сюзанна посмотрела на него с веселым недоумением.
– Ты чего разоряешься, беленький?
– Ничего. Не суть. Просто надоело стоять на одном месте. Что
скажешь, Роланд? Хочешь…
Но что-то в лице Роланда или в самой глубине его глаз –
некая мечтательная отстраненность – заставило юношу умолкнуть и одной рукой
обхватить Сюзанну за плечи словно для того, чтобы защитить.
Глава 15
Роланд рассеянно скользнул взглядом по силуэту города на
горизонте и вдруг, куда ближе к холму, на котором они сейчас стояли, заметил
нечто иное, наполнившее его душу беспокойством и скверными предчувствиями. Ему
уже доводилось видеть такое раньше; в последний раз, когда он наткнулся на
что-то подобное, с ним был Джейк. Стрелок вспомнил, как они с мальчиком по
следу человека в черном в конце концов вышли из пустыни и через холмы предгорья
двинулись к горам. Идти было нелегко, но по крайней мере опять появилась вода. И
трава.
