Сюзанна закончила возиться с кроликом. Мясо отправилось в
горшок над костром; шкурку она растянула между двух палок, привязав сыромятным
шнуром, мотки которого хранились в кошеле Роланда. Позднее, после вечерней
трапезы, Эдди возьмется выделывать эту шкурку начисто. Опираясь на руки,
Сюзанна без труда заскользила туда, где, привалясь к высокой старой сосне,
сидел Эдди. Роланд у костра крошил в горшок какие-то загадочные – и без сомнения
восхитительные – лесные травы.
– Что поделываем, Эдди?
Эдди обнаружил, что сдерживает нелепое стремление спрятать
деревяшку за спину.
– Да так, ничего, – сказал он. – Вот подумал… ну… может,
вырезать что-нибудь. – Он помолчал, потом прибавил: – Правда, я по этой части
не большой мастак. – Говорил он так, словно старался убедить Сюзанну.
Сюзанна озадаченно взглянула на Эдди. Она, казалось, совсем
уже собралась что-то сказать, но мгновение спустя просто пожала плечами и
удалилась, оставив Эдди в покое. Она понятия не имела, отчего юноша словно бы
стыдился потратить немного времени на резьбу (ее-то отец только и делал, что
резал да строгал), но полагала: если это требует отдельного разговора, то в
свое время Эдди такой разговор заведет.
Эдди понимал, что чувствовать себя виноватым бессмысленно и
глупо, но при этом сознавал: ему удобнее работать, когда он в лагере один.
Похоже, старые привычки иногда отмирают очень неохотно. Победа над героином,
оказывается, сущие пустяки по сравнению с победой над своим детством.
Эдди неожиданно для себя обнаружил, что, когда Роланд с
Сюзанной покидают лагерь ради охоты, упражнений в стрельбе или весьма своеобразных
уроков стрелка, он трудится над своим куском дерева на удивление споро и со все
возрастающим наслаждением. Да, там, внутри, кое-что было, тут Эдди не ошибся.
Предмет простых очертаний, и нож Роланда вызволял его с пугающей легкостью.
Эдди думал извлечь эту нехитрую штуку из деревяшки почти целиком, а значит,
праща действительно могла стать настоящим оружием. Может, она и не шла ни в
какое сравнение с большими револьверами Роланда – пусть, все равно это было
нечто, сделанное собственными руками Эдди. Что-то свое.И эта мысль очень
радовала юношу.
Он не услышал испуганного карканья первых поднявшихся в небо
ворон. Он уже представлял себе – предвкушал – как в очень скором времени,
возможно, увидит дерево с плененным в нем луком.
Глава 5
Эдди услышал приближение медведя раньше Роланда и Сюзанны,
но ненамного: молодого человека сковывало глубокое оцепенение, порожденное той
сосредоточенностью, что сопутствует творческому порыву в миг, когда он наиболее
мощен и сладостен. Почти всю жизнь Эдди такие порывы подавлял, и этот завладел
им безраздельно. Эдди стал добровольным узником.
Из этого оцепенения его вырвал не треск падающих деревьев, а
короткий гром револьверного выстрела на юге. Улыбаясь, Эдди поднял голову и
обсыпанной опилками рукой откинул волосы со лба. Он сидел, привалясь к высокой
сосне, на поляне, ставшей их домом, в скрещенье ложащихся на лицо лучей
зелено-золотого лесного света, и был в эту минуту действительно красив –
молодой человек с непокорными темными волосами, которые все время норовили
рассыпаться по высокому лбу; молодой человек с энергичным подвижным ртом и
светло-карими глазами.
Его взгляд на мгновение перекочевал ко второму револьверу
Роланда, свисавшему на ремне с ближней ветки, и Эдди вдруг обнаружил, что с
любопытством размышляет над тем, давно ли Роланд перестал уходить куда бы то ни
было без того, чтобы у него на боку не висел хоть один из его легендарных
револьверов. Этот вопрос привел Эдди к двум другим.
Сколькоему лет, этому человеку, выдернувшему их с Сюзанной
из родного мира и родных когда?И, что более существенно, что с этим человеком
творится?
Сюзанна обещала затронуть эту тему… если отстреляется хорошо
и если от общения с ней шерсть у Роланда не встанет дыбом. Эдди не думал, что
Роланд сразу же выложит все как на духу, но пришла пора дать долговязому уроду
понять: онизнают, что что-тонеладно.
– Захочет Господь – будет вода, – проговорил Эдди,
возвращаясь к своему занятию. На губах у него играла едва заметная улыбочка.
Они с Сюзанной уже нахватались присказок от Роланда… а он – от них. Почти как
если бы они были половинками единого целого…
В чаще неподалеку повалилось дерево, и Эдди мигом вскочил, с
наполовину вырезанной пращой в одной руке и ножом Роланда – в другой. Молодой
человек наконец насторожился и с колотящимся сердцем уставился через поляну
туда, откуда донесся шум. Что-то приближалось. Теперь-то Эдди было слышно, как
оно шумно, по-хозяйски ломится сквозь кусты, и он с горечью подивился, что
заметил это так поздно. В далеком уголке его сознания тоненький голосок
пропищал: поделом тебе. Не делай ничего лучше Генри, не трепли брату нервы.
С прерывистым надсадным треском упало еще одно дерево. Эдди,
смотревший в проход, образованный неровным строем высоких елей, увидел, как в
неподвижный воздух поднялось облако древесной пыли. Существо, повинное в
появлении этого облака, вдруг заревело – свирепо, так, что кровь стыла в жилах.
Здоровущий, сука, кто он ни есть.
Бросив деревяшку на землю, Эдди метнул нож Роланда в дерево,
росшее в пятнадцати футах слева. Нож сделал в воздухе двойное сальто и,
задрожав, вонзился в ствол по середину лезвия. Эдди протянул руку к ветке, на
которой висела кобура стрелка, выхватил револьвер и взвел курок.
Остаться или дать тягу?
Но молодой человек обнаружил, что уже не может позволить
себе роскошь решать этот вопрос. Тварь была не только огромной, но и быстрой,и
бежать было поздно. В проходе между деревьями с северной стороны поляны, куда
он смотрел, ему начали открываться исполинские очертания – силуэт, поспорить
вышиною с которым могли лишь самые высокие деревья. Гигант тяжело и неуклюже
шел прямо на юношу. Взгляд чудовища уперся в Эдди Дийна, и оно вновь заревело.
– Мама родная, шиздец, – прошептал Эдди, когда очередное
дерево согнулось, выстрелило, точно пушка, и с громким треском рухнуло на
лесную подстилку, подняв облако пыли и сухой хвои. Теперь зверь – медведь
ростом с Кинг-Конга, – ломая сучья, надвигался на поляну. Земля дрожала у него
под ногами.
"Что будешь делать, Эдди?" – внезапно спросил
Роланд. – "Думай! Это единственное преимущество, какое есть у тебя перед
оным зверем. Что ты будешь делать?"
Что оного зверя удастся убить, Эдди не думал. Из базуки –
может быть, но из стрелкова сорок пятого калибра – нет. Можно было бы убежать,
но ему отчего-то казалось, что наступающий на поляну зверь при желании способен
проявить изрядное проворство. Эдди догадывался, что вероятность окончить жизнь
раздавленным в лепешку пятой медведя-великана составляет добрых пятьдесят
процентов.
Так на что решиться? Остаться и стрелять или бежать отсюда
как угорелому?
