— Всё готово. Купайся и к столу. И советую поторопиться, опередить сеструху, потому как если она туда попадёт раньше тебя, то тебе не дождаться удовольствия.
— Сегодня обойдётся без азарта. Если ты помнишь, тридцать первое августа на календаре.
— И что это нам даёт?
— Нам ничего, а ей завтра новый учебный год.
— Точно. Сборы же у них сегодня.
Надо же, как до жирафа, но дошло. Быстро же мой братик забыл свои курсантские годы. Пока они мудрили, я прошмыгнула в ванную.
— Вот, а я предупреждал. — Завопил, стуча по двери, брат. — Побыстрее, коза. У нас дела, между прочим.
И вздохнув, повернулся к шефу:
— Глеб, советую позавтракать. А то и тут обскачет.
— Ладно, давай, не кипишись ты так. Сам же говорил — пупсик.
— Что-то я тебя не понимаю…
— Топай на кухню.
Пока они морочились на кухне, в ванной, а потом с одеждой, я быстренько выволокла сумку в прихожую, натянула камуфляж и мирно принялась дожидаться их у входной двери. Кто-то из двух да довезёт.
Брат с ходу разворчался. Некогда, такси возьми. Я не двинулась с места. Глеб поднял пузатую сумку и подтолкнул меня к выходу.
— Глеб ты что сдурел, я не могу, совещание же.
— Мне надо повидать Тарасова, я заскочу и подброшу её.
Ему было в те счастливые минуты до всего, как до лампочки. Самое лучшее, чего бы он пожелал сейчас всем, это испариться, исчезнуть и не мешать ему. А ещё желаннее очутиться опять с Иришей на острове любви. На худой конец хотя бы ещё час в машине…
— Чё-то я не понял. Ты же совещание проводишь?
— Начнёшь ты, я позже подъеду. — Отнекивался Глеб.
— Но вопрос твой — острова.
— А ты начни со своего. Не спорь, мне нужен Тарасов. И я его увижу. — Поставил точку в споре он.
Глеб, развернувшись от Саши и считая разговор оконченным, подтолкнул меня в свою машину. Я с удовольствием забралась на заднее сидение шикарной тачки. Покачавшись, включила музыку. Отлично. Глеб, кинув сумку в багажник, сел за руль.
— Покатили, курсант.
— Глеб, ты занялся похищением?
— Время нет сейчас, хочу дожать острова. Запущу проект и… найду ту заразу.
Морозов подрулил к общежитию. Я осмотрелась. Вокруг общежития было напихано море машин. Народ прибывал. Всё вернулось на круги своя. Глеб дотащил мои вещи до комнаты и пошёл отмечаться к встречающему нас в боевой стойке взводному.
— Привет. В полной боевой готовности. Ещё не старший лейтенант.
— Типун тебе на язык, накаркаешь ещё. Вместо четырёх не чихая влупят три.
— Чего дрожим? — ухмыльнулся Морозов.
— Да уж. Ужас начинается. Хотел сбежать… Не позволили. Доконают они меня.
— Ладно, ныть-то, хорошие же девчонки.
— Кто спорит, но не с оружием в трясущихся руках.
— Пока ж не пристрелили никого, — хмыкнул Глеб.
— Вот именно — пока.
Мимо них прошествовала Марина с отцом, тащившим чемодан. Девчонка в приветствии приложила ладонь к виску, а отец подал руку Тарасову. — С началом нового учебного года, капитан! Костя кивнул. Проводив их глазами, взводный усмехнулся:
— Смотришь — ангел, а чуть весь курс не взорвала, куропатка.
— Представляю, — не сдержал улыбки Глеб.
— Ничего ты не можешь представить. Мечущаяся по окопу с безумным взором барышня, не знающая в какую сторону лукануть гранату. Как тебе это?
— И как вырулили?
— Курсовой сориентировался. Я б в порошок стёр того, кто придумал баб набирать.
Взводный примолк. Мимо прошествовали Лена со Славкой. Славка волок на двух плечах по сумище и пыхтел как паровоз. Лена козырнула, парень попытался поставив сумки проделать тоже, но взводный махнул — свободен, иди.
— Видел, у них любовь, а я отвечать должен.
— Всем же по восемнадцать…
— Какой к чёрту тут возраст, курсантки они, понимаешь?
Глеб посмеялся и, бросив взгляд на часы, заторопился с прощанием. Малышка права, лучше помолчать с обнародованием "брака и семьи".
— Глеб, ты чего приходил-то?
— Сашка попросил сестру завезти, по пути было.
— А!
Тарасов кивнул. По лестнице поднималась, семеня за отцом, Наташа. Их глаза встретились. Натка вспыхнула. Они наслаждались, как влюблённые скрывающие это от всех школьники. Подушечки их пальцев мимоходом нежно коснулись друг друга. Костя сделался враз мягким и воздушным точно розовый шарик. Эх, куда меня занесло. Отвернулся он от хлопнувшей двери пятой комнаты, пряча улыбку. На встречу ему тащила сумку — чемодан Вика. Ну вот, все на месте, без потерь.
18
Весь день был занят до минутки. Получали оставленные в каптёрке вещи. Слушали наставления и страшилки курсового. Ездили в университет за расписанием. Потом давили проверками и построениями. Потом слушали грозные наставления курсового по учебному процессу и предупреждения насчёт шашней и прочих отвлечений от него. Он так смотрел на меня, что заныло под ложечкой, и я бодро брякнула, что, мол, мы до окончания института ни-ни. Я врала со спокойной душой и даже не краснела. Привыкла. Майор, выудив меня из общего списка, присмотрелся и с усмешкой сказал:- Хоть одна здравомыслящая нашлась. Мне стало ужасно стыдно за враньё и жаль майора. В общем, с этой суетой, еле дождались вечера, чтоб поболтать. Интересно же до ужаса, как прошёл у каждой по отдельности тот месяц. Всех конечно интересовали подробности выигранного мной пари. Обещала рассказать, но после отбоя. Только мероприятие сорвалось на корню. Так как не успела я растянуться на кровати, как позвонил Глеб, бесстрастным голосом велел спуститься. Возражать бесполезно. Наделает много шуму разборками. Мне зачем это. Морозова я ой как понимала, он хотел меня часто, много и с удовольствием. Как наша семейная жизнь будет развиваться дальше, я плохо себе представляла. Глеб ждал внизу около дежурного. Я пока, на глазах изумлённых девчонок, натянула камуфляж с берцами и выскочила, мой ненормальный мужчина, покупал наглым образом дежурного. Офицер показал ладонь. Пять минут. Я кивнула, Глеб ухмыльнулся и, взяв меня за руку, потянул вон. На улице подтолкнул к машине.
— Глебушка, ты с ума сошёл. — Тревожно шептала я, оглядываясь на крыльцо. Как бы кто не увидел.
— Садись, не маячь.
— Меня отчислят. — Приходила я в себя, плюхнувшись в салон.
— Велика беда. Ладно, меня отец загнал в те казармы, чтоб избавить, оградить от влияния улицы и быть уверенным, что единственный отпрыск день и ночь под контролем. По человечески понятно. Зачем вкалывать, делать капитал, если потомство сходит на нет в какой — нибудь подворотне на игле. Но ты чего добровольно туда залезла…
