Небольшое путешествие подходило к концу, ещё чуть-чуть и потянутся унылые стены фабрик. Процесс превращения Москвы в промышленный центр набирал силу. Под их стенами теснились рабочие кварталы. Почти трущобы с узкими грязными улицами, мрачными бараками. Сначала на работы привлекался выловленный по притонам, дорогам и лесам люд, позже потянулись крестьяне, вольнонаёмные. Которые весной покидая свои станки тянулись в деревни на сельские работы. За ними сверкнули золотыми куполами растущие, как грибы в лесу после тёплого дождя церкви. Грязные, от непростой дороги, кареты, вкатили во двор богатого барского дома. Построенного для житья на широкую ногу и остановилась у парадного подъезда. Их встретил лакей в зелёной расшитой ливрее. «Наконец-то дома!» — обрадовалась княжна, окончанию пути, посматривая без радости на плачущую мать. Отец тоже не мог сдержать слёз. «Я устала и замёрзла», — равнодушно отговорилась она, спеша поскорее отделаться от всех и поднявшись по мраморной лестнице спрятаться с псом в своих комнатах. В городе, чуда не произошло. В прежнюю весёлую и озорную Таню она не превратилась. Но уже то, что она просто жила, радовало родителей. Правда доктор, наблюдавший её, предупреждал, что опасность ещё не миновала и всё может вновь возвратиться, ведь несчастия одолевают человека быстрее нежели болезнь. Но с тем же и ободрил, сказав, что надежды на полное выздоровление не надо терять. Все надеялись и ждали. Шли дни, а Таня не стала общительнее и разговорчивее. Не находя удовольствия в обществе, она сразу же по приезду, ушла в свои комнаты и выходила оттуда только по надобности выгулять пса, да покормить его. По сути, жизнь её приобрела затворнический смысл. Сама есть, она забывала и очень сердилась, когда ей об том напоминали. Кто-то из домашних неосторожно в разговоре обронил, что у собак короткий век жизни. Она услышала и спешно взялась выяснять, сколько предписано жить собакам. Выяснив точное число лет, опечалилась. Долго плакала, а потом объявила, что в таком случае ей не остаётся ничего другого, как уйти из этой жизни вместе с ним, так как ей одной без добермана тут абсолютно нечего делать. Князь с княгиней кинулись за советом к доктору, но тот развёл руками, мол, предупреждал, надо быть на чеку. «Безвременная могила, это как раз тот конец, что уготован моим любви и страданиям». — Печально вздыхала, жалея себя и свою неудавшуюся любовь, Таня. Жить, существуя изо дня в день, просыпаясь с мыслями: «Неужели ж пережила ночь, и снова наступил день», — зачем та жизнь ей. Слабонервная маменька схватилась за нюхательные соли, её не шутя покоробило от такого объяснения. Папенька, естественно, за рано седеющую через дочь голову. «Как же можно говорить такое, она сведёт меня непременно в могилу. Уготовить себе такую перспективу. Это уж слишком!», — растирала звенящие виски княгиня, откинувшись в кресло.
Не смотря на то, что о болезни княжны знал не большой круг людей, какие- то неведомые гонцы пустили эту сплетню по городу, и она пошла гулять по салонам и собраниям, облетая чёрной птицей весь город. Кто действительно сочувствовал князю Николаю Антоновичу и княгине Анне Львовне, а кто просто смаковал новость и хихикал. «Вот, наконец-то в этой благополучной семье случилась хоть какая-то бяка!»
Глава 19
Серж с первого же появления своего в свете, тотчас по приезду из Европы, вовсе не стремясь к этому, привлёк к себе необычное внимание. Он, пожалуй, очень отличался из всей этой кучки, казалось бы, с первого взгляда разномастных, но на поверку таких похожих молодых людей, безукоризненным изяществом и джентельменски представительным и романтическим видом. Ум, воспитание и таинственность притягивали к нему не только молодёжь, но и людей зрелых, убелённых опытом и сединами. А ещё в нём сквозило благородство и какая-то глубоко запрятанная тайна. Его зелёные с жёлто-коричневой поволокой глаза, казалось, проникают в самое сердце собеседника. Из всех присутствующих на балах и приёмах джентльменов он был самым неотразимым. Женщины вздыхали: «Ах! Он красив удивительной мужской красотой. С него бы лепить скульптуру. Профиль — идеальный и первобытный дух имеет место быть». Что там говорить, барон был встречен и оценен по достоинству. Женщины видели, как он был умопомрачительно хорош собой, к тому же окутанный весь от макушки до пяток ореолом загадочности, невероятных слухов и приключений, он имел ещё один огромный плюс — был холост. Барышень поражало даже то, что ходил их кумир не спеша прогулочным шагом. Ах! это был шаг непременно человека, знающего себе цену. Около него могло быть постоянно много народа, дабы говорить с ним и слушать его весьма интересно, но он старался держаться особняком или в компании князя Алексея и его невесты Натали. Все знали, и передавали из уст в уста, что он много учился и умён, хорошо воспитан и смел, а ещё богат. О его владении пистолетами и шпагой ходили легенды. С первых же дней появления в Москве он умудрился спасти княгиню Ш… с дочерьми от нападения на её карету злодеев с целью ограбления. Остановить понёсшую лошадь губернатора и много чего такого разного по мелочи, скорее приписываемого ему по ходу. Но, если молодые люди, скрывая зависть к его достоинствам и первенству, стараясь казаться равнодушными, не трогали его, то про слабую половину сказать такое было категорически нельзя. Хорошо сложенный, умный и весьма красивый молодой человек, зажёг не одно женское сердце. А уж от мистики кружащей вокруг него ореолом, они просто сходили с ума. Понятно, что такой потрясающий набор достоинств, плюс тайны опутывающей его, держали барона в постоянном огне вспыхивающих страстью глаз, разрывающихся от трепета грудей и палящего чувствами дыхания. Родители незамужних девиц, узнав, что он холост, неимоверным образом торопились раздобыть информацию о его состоянии. Посчитав, захотели его иметь за зятя. Получалось, он был неслыханно богат. По всем этим не мало важным причинам. Барон успевал только принимать приглашения в салоны, на обеды и приёмы. Званые и не званые. Устроенные специально для него. Просто семейные и деловые. Он был желанным гостем на всех балах. Особенно барона ждали в домах, где были девицы на выданье. Зачастили к нему и свахи. Барон не гневался за такой интерес к себе и причинённое ему беспокойство, но определиться с суженой и расстаться с жениховством не спешил. Это с одной стороны доводило до отчаяния самых жизнерадостных незамужних барышень, а с другой давало им надежду на то, что его сердце свободно. Было примечено, что на балах он редко танцевал, хотя танцевать умел легко и красиво. Не редко хозяйки салона стоило не мало усилий приложить, осуществляя замысловатые комбинации, чтоб заполучить его, а он, из салонов недолго покрутившись ни кого, ни о чём не спрашивая, исчезал. Всё то было непонятно и возбуждало дополнительный интерес и интриги. Складывалось такое впечатление, что он кого-то ждёт или ищет. Тем не менее его усердие и встревоженность имели свои объяснения. Барон искал Таню. В связи с его не долгим пребыванием в таких золотых местах, слухи о болезни молодой княжны и о том, что князь в связи с этим поседел, а княгиня спала с лица, дошли до него не скоро. Потом опять же никто не мог в точности объяснить в чём заключается болезнь девицы. Все, просто отделываясь общими фразами и выдумками, смакуя чужую беду, как пирог с чаем, шушукались. В дом князь, пока выздоровление оставалось под сомнением, никого чужого не впускал. Поэтому новыми слухами, так интересующегося общества здоровьем княжны, разжиться было не так просто. Он не знал, что ему делать и какие меры предпринять. Серж, зная цену этим байкам, не очень верил, но заинтригованный тем, что сестра Алексея не появляется в свете, при случае застав на одном из приёмов друга одного и удачно отговорившись от одной навязчивой собеседницы:- С вашего позволения, у меня есть надобность переговорить с князем, — подойдя к Алексею, спросил:
