Но вслух он рявкнул:
— Чем вы, черт возьми, тут занимаетесь, мистер?
— Вообще-то я сру, — ответил ему 3А. — Но если вам всем,
мужики, невтерпеж, я, так и быть, подотрусь в аэропорту…
— И ты, умник, не слышал, как мы тут кричали?
— Я не мог дотянуться до двери. — 3А протянул руку к двери,
чтобы продемонстрировать им, и хотя та стояла теперь у стены слева, Мак-Дональд
понял, что он имеет в виду. — Мне, наверное, нужно было подняться, но я,
знаете, был в отчаянном положении. Прижало, как говорится, не в руку. То есть,
конечно, не в руку, если вы понимаете, что я хочу сказать. Да и не хотелось
мне, чтобы в руку. — 3А подмигнул, улыбнувшись, и капитану Мак-Дональду еще
подумалось, что идиотская эта улыбка такая же настоящая, как и банкнота
достоинством в девять долларов. Его послушать, так можно подумать, что
элементарно наклониться вперед — вещь для него неведомая.
— Вставайте, — сказал Мак-Дональд.
— Я бы с радостью. Только пусть девушки отвернутся. — 3А
очаровательно улыбнулся. — Я знаю, что в наши дни это уже пережиток, но я
ничего не могу поделать. Я от природы скромный. Сказать по правде, у меня такой
комплекс.
Он поднял левую руку, раздвинув на дюйм указательный и
большой пальцы, и подмигнул Джейн Дорнинг, которая залилась краской и тут же
исчезла за дверью вместе со Сьюзи.
Ты, скромняга, выглядишь вовсе не скромным,— подумал про
себя Мак-Дональд. — Как кот, объевшийся сливок, вот как ты выглядишь.
Когда стюардессы исчезли из виду, 3А поднялся и натянул на
себя трусы и джинсы. Он потянулся было к кнопке слива, но капитан Мак-Дональд
быстро отбил его руку, схватил за плечо и развернул к проходу. Дир вцепился ему
в ремень, не давая сдвинуться с места.
— Не будем переходить на личности, — сказал Эдди весело и
спокойно, по крайней мере, так ему показалось, но внутри у него все оборвалось.
Он чувствовал присутствие того, другого. Явственно чувствовал. Внутри его
разума. Тот наблюдал за ним, сохраняя спокойствие, готовый в любой момент
проявить себя, если Эдди сорвется. Боже мой, это все сон. Наяву так не бывает.
Правда?
— Стой спокойно, — сказал Дир.
Капитан Мак-Дональд нагнулся над унитазом.
— Дерьма не видно, — сообщил он, а когда штурман невольно
хохотнул, сурово взглянул на него.
— Ну, вы же знаете, как это бывает, — пояснил Эдди. — Бывает
приспичит, всего тебя скрутит, а потом выясняется, что тревога ложная. Но
кое-что у меня все-таки получилось. Я имею в виду, пару раз я как следует
пернул. Если б минуту назад здесь зажгли спичку, то можно бы было запечь
индейку к Дню Благодарения. Наверное, я что-то такое съел перед самолетом, и…
— Уберите его, — распорядился Мак-Дональд, и Дир,
по-прежнему держа Эдди сзади за джинсы, вытолкнул его на трап в объятия двух
офицеров таможни. Те взяли его под руки.
— Эй! — возмутился Эдди. — Отдайте мне сумку! И куртку!
— Да уж, лучше тебе прихватить все манатки, — сказал один из
офицеров, дохнув Эдди в лицо кислым запахом маалокса и больного желудка. — Твои
манатки нас очень даже интересуют. А теперь пойдем, приятель.
Эдди не прекращал им твердить, что не надо так психовать,
что надо с людьми помягче, что он и сам в состоянии идти, но когда он потом
вспоминал об этом, ему показалось, что по дороге от трапа до входа в аэропорт
ноги его только три или четыре раза коснулись пола «кишки». У входа их
встретили еще трое таможенных офицеров и полдюжины копов из охраны аэропорта:
таможенники дожидались Эдди, копы сдерживали небольшую толпу зевак, которые
наблюдали с тревожным и жадным любопытством, как его уводят под белы ручки.
Глава 4
Башня
1
Эдди Дин сидел на стуле. Стул стоял в маленькой комнатушке с
белыми стенами. Единственный стул в маленькой комнатушке с белыми стенами. В
маленькой комнате с белыми стенами было полно народу. В маленькой комнате с
белыми стенами было накурено. Эдди сидел в одних трусах. Эдди хотелось курить.
Остальные шестеро — нет, семеро — человек в маленькой комнате с белыми стенами
были одеты. Они стояли вокруг него плотным кольцом. Трое — нет, четверо —
курили.
Эдди хотелось трястись и дрыгаться. Эдди хотелось скакать и
прыгать.
Эдди сидел спокойно, расслабившись, с интересом, словно бы
забавляясь, рассматривал окружавших его мужчин, как будто его ни капельки не
волновало то, что его замели. Его, кажется, не нервировала и простая
клаустрофобия.
Это все из-за того, другого, поселившегося у него в
сознании. Поначалу он испугался другого. Теперь возносил благодарственные
молитвы за то, что другой сейчас с ним.
Вероятно, другой был болен, быть может, даже на грани
смерти, но в хребте у него оставалось достаточно стали, чтобы поддержать
перепуганного наркомана двадцати одного года отроду.
— Интересные у тебя на груди отметины, — сказал один из
таможенников. Из уголка его рта свисала дымящаяся сигарета. В кармане рубашки
лежала целая пачка. Эдди казалось, что он сейчас мог бы вынуть из этой пачки
пять штук, сунуть все в рот, прикурить, глубоко-глубоко затянуться всеми пятью
и прийти в себя. — Красные. Похоже на след от ленты. Похоже, там у тебя, Эдди,
было что-то примотано, а потом ты вдруг решил, что будет лучше снять это
«что-то» и быстренько от него избавиться.
— Я был на Багамах и подхватил там аллергию, — ответил Эдди.
— Я вам уже говорил. Мы все это с вами уже обсуждали не раз. Я пытаюсь еще
сохранять чувство юмора, но с каждым разом мне становится все сложнее.
— К такой-то матери твое чувство юмора, — свирепо прорычал
другой таможенник, и Эдди узнал этот тон. Он сам говорил таким тоном, прождав
на морозе ночью какого-нибудь засранца, который так и не появлялся. А все
потому, что все эти люди — тоже наркоманы. Разница только в том, что их
наркотики — это ребята вроде него самого и Генри.
— А как насчет этой дырки в пузе? Тебя где пырнули? В
расчетной палате центрального банка? — третий таможенник указал на то место,
где Эдди порезался. Ранка наконец прекратил кровоточить, но затянулась
едва-едва: остался багровый пузырек, который мог бы открыться при малейшем
давлении.
Эдди ткнул пальцем в красную полосу от ленты.
— Оно чешется, — сказал он и сказал правду. — Я заснул в
самолете… если не верите, спросите у стюардесс…
— А почему ты решил, что мы не верим тебе, Эдди?
— Я не знаю, — отозвался Эдди. — И часто вы ловите крупных
контрабандистов с большой партией наркоты, которые дрыхнут перед таможней? — Он
помедлил, давая им время подумать об этом, и выставил руки перед собою. Ногти
его были где сломаны, где обкусаны. Он давно обнаружил, что когда ловишь
«прохладный» кайф, тебя так и тянет грызть ногти. — Я, вообще, стараюсь не
расчесывать, но, наверное, пока спал, я себя все-таки расковырял.
