Он видел землю с большой высоты (и голова у него закружилась
еще сильнее, а ему самому было гораздо страшнее, чем тогда, когда человек в
черном наслал на него видение, что закончилось образом одинокой травинки: то,
что увидел он через дверь, было отнюдь не видение), и взгляд его безотчетно
зафиксировал одну вещь, о которой стрелок вспомнил только сейчас: земля внизу
была не пустыней, не морем, а какой-то зеленой равниной, покрытой
неправдоподобно буйной растительностью и прорезанной расщелинами воды. Стрелок
даже подумал, что это болото, но однако же…
"Куда подевалось твое внимание,— свирепо дразнил его
голос Корта. —Ты видел больше".
Да.
Он видел еще что-то белое.
Белый край.
«Браво, Роланд!»— воскликнул Корт у него в голове, и Роланд
как будто почувствовал пожатие его твердой мозолистой руки. Он даже поморщился.
Он видел землю в окно.
Стрелок заставил себя подняться, снова взялся за ручку
двери, ощущая ладонью холод металла и жаркие линии гравировки, и опять открыл
дверь.
6
Панорама земли, которую он ожидал увидеть — с такой
немыслимой, ужасающей высоты — исчезла. Он смотрел на слова, которых не
понимал. Не то чтобы не понимал совсем: это были Великие Буквы, но какие-то не
такие…
Над словами было изображение какого-то экипажа без лошадей —
автомобиля, на которых, предположительно, ездили люди еще до того, как мир
сдвинулся с места. Внезапно стрелку вспомнились слова Джейка на дорожной
станции, когда стрелок его загипнотизировал.
Быть может, такой экипаж — еще с ним рядом стояла, смеясь,
дама в мехах — или очень похожий и наехал на Джейка в том другом, странном
мире.
Это и есть тот другой мир,— подумал стрелок про себя.
Вдруг — панорама земли…
Она не изменилась, но она двигалась. Стрелок покачнулся.
Голова у него закружилась, тошнота подступила к горлу. Слова и картинка ушли
куда-то вниз, и теперь стрелок увидел проход между двумя рядами кресел. Кроме
нескольких пустых, почти все были заняты мужчинами в странной одежде. Стрелок
подумал, что это костюмы, хотя раньше ничего подобного он не видел. Штуки у них
вокруг шеи, наверное, галстуки или шейные платки, но он таких тоже ни разу не
видел. И вроде никто из них не вооружен. Роланд не заметил ни мечей, ни
кинжалов, не говоря уже о револьверах. Что еще за доверчивые овечки? Одни
читали газеты с мелкими-мелкими буковками и картинками, другие что-то писали на
белой бумаге какими-то странными ручками. Он в жизни такие не видел. Но ручки —
что? Вот бумага — это да. В его мире бумага шла на вес золота. Столько бумаги
Роланд не видел за всю свою жизнь. Вот и сейчас один из мужчин вырвал листок из
желтого блокнота и скомкал его, хотя исписал всего лишь половину на одной
стороне, а на другой не писал вовсе. Как бы стрелок ни был болен, глядя на
такое противоестественное расточительство, он ощутил приступ гнева и ужаса.
За креслами изгибалась дугой закругленная белая стена с
рядами окон по обеим сторонам. Кое-где они были затянуты темными экранами,
своеобразными ставнями, а в открытых виднелось голубое небо.
К дверному проему приблизилась женщина в одеянии, похожем на
форменное, но, опять же, стрелок раньше такого не видел: ярко-красного цвета с
брюками вместо юбки. Он видел то место, где ноги соединяются в промежности.
Раньше он видел это соединение только у женщины обнаженной, но никогда —
одетой.
Она подступила так близко к двери, что Роланду показалось
даже, что она сейчас пройдет сквозь нее. Он отступил на шаг, умудрившись не
упасть. Она смотрела на него с видом умелой, даже профессиональной
предупредительности, так что сразу становилось ясно, что эта женщина не принадлежит
никому, кроме себя самой. Но это нисколько не заинтересовало стрелка. А
заинтересовало его другое, а именно то, что выражение ее лица ни капельки не
изменилось. Как-то странно, что женщина — да и вообще кто угодно, уж если на то
пошло — так ласково смотрит на немытого мужика, который и на ногах-то стоит
еле-еле, с револьверами на ремнях, пропитанной кровью повязкой на правой руке и
в джинсах, что смотрятся так, как будто по ним прошлись циркулярной пилой.
— Не желаете ли… — спросила женщина в красном. Стрелок не
понял последних слов.Какую-нибудь еду или напиток,— подумал он.— Это красное
одеяние… это не хлопок. Шелк? Немного похоже на шелк, но опять же…
— Джин, — ответил ей голос. Это слово Роланд понял. И
внезапно он понял еще кое-что:
Это не дверь.
Это глаза.
Звучит, конечно, как полный бред, но он сейчас смотрит на
внутреннее убранство экипажа, который летит по небу. И смотрит чужими глазами.
Чьими же, интересно?
Но он уже понял. Он смотрит глазами Узника.
Глава 2
Эддин Дин
1
Словно бы подтверждая его догадку, какой бы безумной она ни
была, картина, которую видел перед собою стрелок, вдруг поднялась и сместилась
в сторону. Она повернулась (опять накатило головокружение, как будто стоишь на
какой-нибудь платформе с колесами, которую вращают туда-сюда невидимые руки), и
проход между рядами как будто стал наплывать сквозь дверной проем. Он прошел
мимо женщин, стоящих в проходе, все — в одинаковой красной форме. Там еще были
какие-то стальные штуковины — какие-то механизмы, и стрелку захотелось
остановить движущуюся картинку, несмотря на изнеможение и боль, и рассмотреть
их получше. Одна штуковина походила на печь. Женщина в военной форме, та,
которую он уже видел, как раз наливала джин, заказанный непонятным голосом.
Бутылка была совсем крошечной и как будто стеклянной. А стакан, в который она
наливала, был похож на стекло, но стрелку показалось, что это все-таки что-то
другое.
Прежде чем стрелок успел рассмотреть как следует,
изображение в дверном проеме сдвинулось. Опять — головокружительный поворот, и
он уже смотрит на какую-то дверь из металла. На табличке над нею светились
буквы. Стрелок сумел разобрать это слово: «СВОБОДНО».
Изображение немного сместилось. Справа от двери, через
которую смотрел Роланд, показалась рука и взялась за ручку той двери, на
которую он смотрел. Он увидел манжету рукава голубой рубахи, чуть-чуть
закатанного, и черные завитки волос на руке. Длинные пальцы. Перстень с камнем,
который мог быть рубином, а мог — и простой стекляшкой. Скорее, второе, — решил
стрелок, — для настоящего камень этот уж слишком здоровый и слишком плебейский.
Металлическая дверь распахнулась, и стрелок заглянул в
уборную. Такого ему еще видеть не приходилось: она была вся из металла.
Косяк металлической двери проплыл мимо двери на морском
берегу. Стрелок услышал, как щелкнул замок. Стрелок вообще-то готовился к
очередному головокружительному повороту, ведь должен же был человек, глазами
которого он сейчас смотрит, повернуться, чтобы запереть за собою дверь, но он,
как видно, закрыл не глядя, лишь протянув руку назад.
