— Леоверенская Юлия Евгеньевна?
Нет, София Ротару, блин!
— Вы угадали, — кокетливо призналась я. И даже улыбнулась. Зря. Следующий вопрос чуть не свалил меня с дивана.
— Что вы знаете о вампирах?
Жесть! Вот так вот в лобешник?! Ответить, что ли!? Ну, нет! Перебьется!
— А что вы знаете о хороших манерах? Представьтесь для начала!
На том конце провода повисло удивленное молчание. Я кожей чувствовала, как ошеломлен человек у телефона. Только вот почему? Неужели я первая, кто попросил представиться? Или первая, кто стал спорить? Или просто так? Поди, разберись! Но, наконец, он разродился.
— Меня зовут Валентин Дмитриевич. Казачев Валентин Дмитриевич.
— Очень приятно с вами познакомиться по телефону, Казачев Валентин Дмитриевич, — отозвалась я, — но мне ваше имя ни о чем не говорит.
— А имя Андрэ вам о чем-нибудь говорит?
Имя-то говорило, но мне говорить о его хозяине вовсе не хотелось.
— Андрюша? Нормальное имя.
— Юлия Евгеньевна, вы меня не понимаете или не желаете отвечать?
— Не понимаю, — решительно выбрала я.
— Юлия Евгеньевна!
Прозвучало это как в «Бриллиантовой руке», когда Горбунков попытался запихнуть пистолет в авоську. Ну чего вы тупите-то, «Семен Семенович»….
— Уже двадцать лет как. И что? — не сдавалась я.
— Голос мужчины в трубке изменился.
— Юлия Евгеньевна, давайте играть в открытую. Когда сегодня утром начался захват дома, вы успели сбежать с двумя вампирами. Что в этом страшного и почему вы так не хотите это признать?
А действительно? Что? Ладно, будет тебе и в лоб и по лбу.
— Мы совершили тактическое отступление. Кстати, а кто нас с утра штурмовал?
— Моя группа.
— И какого … вам понадобилось? — я уже откровенно хамила.
— Мы — оборотни, Юлия Евгеньевна.
— Да хоть привидения.
— Вы так мало знаете о нашем сообществе?
Прокололась. Но в чем?
— Не ваше дело.
— Не мое. Попросите своих вампиров устроить вам ликбез. А пока послушайте. Предателей в моей команде нет, все, что мы друг другу скажем, между нами и останется. Юлия Евгеньевна, вы знаете, что у Андрэ есть власть над лисами?
Голос был серьезным и неожиданно усталым. С таким голосом я не могла ерничать и издеваться. Чувствовалась в нем какая-то боль, глубокий давний надлом.
— Над какими лисами? Из зоопарка?
— Нет. Просто клан оборотней-лисов обязан подчиняться Андрэ.
Ребята попали.
— Мои соболезнования.
— Толку мне с них, — не удержался собеседник.
— Больше ничего предложить не могу, — огрызнулась я. — Если только большой кусок мяса.
Вот ведь еще проблема! Оборотни откуда-то вылезли… И расспрашивать их нельзя, и не расспрашивать — тоже. Я ведь почти ничего о них не знаю, а значит, могу очень сильно нас всех подставить. Запросто. Ох, елки…
— Тогда выслушайте меня. Андрэ приказал нам напасть на ваш дом.
— Это не мой дом, — уточнила я. — Снегирева.
— Это важно?
— Простите за глупые придирки. Кстати, а как вы относитесь к господину Андрэ?
Голос несколько секунд держал паузу. Такое ощущение, что Валентин Дмитриевич подбирал самую удачную формулировку ответа. И, наконец, нашел подходящее выражение.
— Он наш повелитель, а повелителя положено любить и уважать. До самой смерти.
Чьей — не уточнил. Хорошая оговорка.
— А вы его очень любите?
— ОЧЕНЬ!
Из трубки донеслось одно-единственное слово. Но ненависти в нем было столькооо… Я поняла, что Валентин Дмитриевич действительно доверяет тем, кто стоит рядом с ним у телефона и слушает наш разговор. Потому что высказать такую ненависть, искреннюю, обжигающую ненависть в присутствии вампира — это верная смерть. Дюшка не спустил бы. Хм, а с какой минуты я стала так четко оценивать, что бы он спустил с рук, а что — нет? Я ведь не лучший психолог планеты? Или с Дюшкой пять лет как общаюсь? Или с этим типом из трубки? Нет. Но я чувствовала, что мой собеседник говорит правду. И честен в своей ненависти.
— Вы знаете, — медленно сказала я, — я не могу похвастаться такой же силой чувства, но кое-кто из моих друзей может. К сожалению, мы с вами — враги.
Голос в трубе был грустным и усталым.
— Юлия Евгеньевна, мне поручено дождаться вашего звонка и сообщить вам следующую информацию. Ваши вампиры у нас. Пока они живы и им не причинили никакого физического вреда. Андрэ готов обменять их — на вас и некоего художника. Иначе они будут мертвы.
— Когда? — я с трудом узнала свой голос.
— Я не знаю.
Я крепко, до боли сжала кулаки. Спокойно, Юля, спокойно. Если ты сейчас сорвешься, ты можешь потерять даже жизнь. А проиграть одну схватку — не значит сдать всю страну. С потерей Москвы еще не потеряна Россия…
— А живы ли они сейчас? Простите, но Андрэ мог вам и соврать.
— Этого я тоже не знаю.
— А как я тогда должна вам верить? Если вы сами признаете, что не можете гарантировать правдивость ваших слов?
— Мне верить необязательно. Я должен дождаться и передать вам телефон господина Андрэ.
— Можете передавать, — мертвым голосом сказала я. Потом так же, без эмоций, забила семь цифр в память сотового. Хотя могла бы этого и не делать. Чувство было такое, словно их у меня на коре головного мозга лобзиком выпиливают. Я молчала. И голос в телефоне тоже молчал. Но он не выдержал первым.
— Юлия Евгеньевна…
— Да? — откликнулась я.
— Я не знаю, кто вы и что происходит. Но… это как-то во вред господину Андрэ?
— ОЧЕНЬ.
Я вложила в свое слово не меньше чувства, чем мой собеседник. И он оценил. И поверил.
— Тогда вам стоит записать мой телефон. Так, на всякий случай.
— Интересно — какой? Диктуйте!
Я забила в память еще один телефон. И только потом уточнила.
— Скажите, а вы — оборотень?
— Да.
— Лис?
— Да.
— А что со Снегиревым?
— Это хозяин дома?
— Да.
— Попробуйте догадаться?
— Он жив?
— Нет.
— Но вампиром он не стал?
— Не стал.
Бедный шарпей. Но слезы по его печальной судьбе мне проливать не хотелось. Если живешь на склоне вулкана, будь готов повторить судьбу Геркуланума и Помпеи.
