— Чужой дури не завидуют.
— Хватит препираться, — не выдержала я. — Мечислав, скажите, теперь я больше связана с вами или с Даниэлем?
— Со мной, кудряшка.
— Почему? Я ведь люблю Даниэля?
— Моя власть больше и я старше. Не говоря уже о том, что моих Печатей две, а Даниэль поставил тебе только одну. Ему останутся рожки и ножки.
— А если Даниэль поставит мне Вторую Печать?
— Если у него хватит сил. Чисто теоретически — у фамилиара не может быть двоих хозяев. Сознание человека не способно вместить их Печати. Оно просто разрушится.
— Мое пока не разрушилось.
— Ты получила три Печати, но никак не восемь.
— М-да, проводить этот эксперимент дальше мне не хочется.
— Тем более, что в качестве подопытного кролика выступаешь ты, а не дядя Ваня почтальон, — заметила Надя. — Или тебе уже своя шкура не дорога? Христос воскрес? Но ты-то фиг воскреснешь.
Я сверкнула на нее глазами.
— Надя, я не маленькая. Сама понимаю. Итак, эти ваши три чертовых Печати останутся на мне на вечные времена?
— Боюсь, кудряшка, что это необратимо. Разве что кто-то из нас троих погибнет.
От одной мысли меня передернуло. Потерять Мечислава? И никогда не увидеть больше этих зеленых глаз? Невозможно! Но потерять Даниэля!? Высшие Силы! НЕТ!!! Я сделала несколько шагов вперед, опустилась на ковер и прижалась щекой к колену Даниэля. Вампир осторожно приподнял мое лицо за подбородок — и попытался посмотреть мне в глаза. На этот раз я не отвела взгляда. Да, я злюсь на него, я обижена, но от одной мысли, что я могу потерять его, мне становится настолько жутко, что все чувства кроме любви растворяются и тонут в озере страха. Холодный вопящий ужас взмыл во мне, и я скрыла его под маской ехидства.
— Вы меня очень утешили.
Мечислав смотрел на нас с тем же безразличным кукольно — барбиным выражением. По его лицу нельзя было ничего понять, но меня и не волновали его чувства. Рука Даниэля скользнула по моему плечу, потянула, приподняла — и я оказалась у него на коленях, прижалась всем телом и как-то уютно положила ему голову на плечо.
— Я не собирался тебя утешать, кудряшка.
— А нельзя все эти Печати снять, как порчу или сглаз?
Надя решительно не давала забыть о себе. Мечислав чуточку устало посмотрел на нее.
— Наденька, это ведь не фирменная наклейка на очках, которую можно отлепить или прилепить заново. Печати ставятся раз и навсегда.
— И никто не пробовал их снимать?
— Нет. Зачем?
— Ну, вот если получается как у Юли…
— Так как у нашего пушистика, еще ни у кого еще не получалось.
— Вы не представляете, как меня это радует, — скрипнула я зубами. — И чем может мне грозить связь с двумя вампирами?
— В лучшем случае — как сейчас. Если мы одновременно попытаемся воспользоваться тобой, будет больно всем. В худшем случае — безумие и смерть. Ничего особенно нового.
— Действительно, какие мелочи…
— И мне бы хотелось поставить тебе и третью Печать.
Сейчас, шнурки поглажу…
— Чтобы перебить то, что поставил Даниэль?
— Примерно так.
— Сволочь.
— Нет. Всего лишь вампир, которому не хочется умирать.
Мне умирать тоже не хотелось. Но и связываться с третьей печатью — тем более. Я невольно посмотрела на Мечислава. Боги, какой же он красивый… Неужели так страшно — быть связанной с ним? Ведь любить-то я буду все равно другого?
— Юля, где твоя гордость?
Надя. Вопрос заставил меня покраснеть. А заодно слезть с колен Даниэля и подойти к ней. Вампир не сделал попытки меня удержать. Любовь, ёлки… И я его тоже люблю. И уж такую мелочь, как первая печать прощу не глядя. Хотя и буду показывать, как я обижена. Только вряд ли у меня получится соврать Даниэлю. Слишком я его люблю.
— Как всегда, при мне. — И, совершенно не в тему, вздохнула. — Кто бы знал, как мне все это не нравится.
— Не нравится — бросайся головой вниз с девятого этажа, кудряшка! — Впервые в голосе Мечислава послышалось что-то похожее на раздражение. — Если вы не заметили, я совершенно один, на чужой территории, идет война, на меня охотится вся нечисть этого города, и если я решил связать свои тело, разум и душу с безмозглой девчонкой, то никак не ради пустого каприза!
— Спасибо за «безмозглую», — поклонилась я. И обида выплеснулась яростью. Злилась я на себя, а досталось Мечиславу. — Только учтите, что я не обладаю вообще никакой информацией. Я даже не знаю, чем мне грозят эти Печати. Впору уже обращаться к господину Андрэ! Он-то не станет ничего скрывать от меня! Я дура, да! Я дура потому, что ввязалась во все это, ничего ни о ком и ни о чем не зная! Вот тут я дура! И еще дурее потому, что не выдала вас всех ИПФ! А какое было искушение! Хрен бы Дюшка меня тронул, если бы у меня в кармане был значок с симпатичными горящими клыками! Я бы эту эмблему мигом в жизнь воплотила! Зато теперь я по уши не пойми, в какой полумистической дряни! Вампиры, оборотни, печати — а посреди всего этого одна конкретная дура, чья жизнь очень дорога мне! Нравится!? — Я уже почти орала. — Нравится вам такой расклад!?
Надя встала рядом со мной.
— Юль, успокойся. Сейчас мы просто уйдем отсюда. А дома решим, что и как нам делать.
— Никто никуда не пойдет, — Мечислав даже не шевельнулся, но я почувствовала, что не могу и ногой шевельнуть. — Прости, кудряшка, я должен был кое-что объяснить всем раньше, но я хотел, чтобы твоя подруга не мешала мне.
— Мешала? — не поняла Надя.
— Сейчас уже поздно что-либо скрывать. Но учти. Если ты хоть что-нибудь скажешь посторонним — я тебе сам горло разорву.
Надя даже не дрогнула.
— Не пугай. Пуганная. Лучше говори, что хотел.
— Я могу еще раз повторить, что я хотел. Мне нужна третья печать.
— Нет, — отрезала я. Довольно.
— Я могу сделать это и без твоего согласия.
— Можешь. Но последствий и сам не знаешь.
— А тебя вообще не спрашивали, — отрезал Мечислав, даже не оборачиваясь к приятелю.
— А придется. Теперь у меня есть на Юлю и официальные права. Она и мой фамилиар тоже. И ты не смеешь принимать любые решения в отношении нее, не посоветовавшись со мной.
— Смогу. И тебя не спрошу.
— Я вам что — кость, которую два пса поделить не могут!? — рявкнула я.
— Мне нет. А вот нашему дорогому Даниэлю, — протянул Мечислав. — Неужели у него властолюбие проснулось?
— Не смей! — Даниэль рванулся к вампиру, но Мечислав перехватил его руку и вывернул под неестественным углом.
