— Не мои, — поправил меня Рамирес. — Я всего лишь представитель Совета, но не протектор, не креатор и не Князь никому из присутствующих.
— Я тоже, — пожала я плечами. — Но у вас определенно больше власти, чем у меня.
Вампир улыбнулся.
— Это непосредственность или глупость?
— Считайте глупостью, чтобы потом не разочароваться, — посоветовала я. — Так вы и есть тот самый эмиссар Совета, которого так долго ждал мой господин?
Слово «господин» просто язык резало. Но сейчас нужны были не мои амбиции, а этикет. И ОЧЕНЬ правильный подбор выражений. Это как раз тот случай, когда провинившийся язык отрубают вместе с головой.
— А кто ваш господин, прелестное дитя?
— Мечислав, — ответила я. И не удержалась. — Вы знаете, он прозвал меня кудряшка. Может, и вы возьмете с него пример? По смыслу примерно одно и то же, а время экономится.
Рамирес смотрел на меня, как на бабочку на булавке.
— А вы в курсе, что ваш господин мертв, кудряшка?
Я передернула плечами.
— Я в курсе, что он — жив. Не знаю, какую вам лапшу навешал Андрэ, но мы связаны. И я бы почувствовала все, что случилось с Мечиславом. Кстати, этим и объясняется мой непрезентабельный вид. Я почувствовала, как пытают моего господина — и разделила с ним боль от пытки.
— Это вранье! — возмутился Андрэ. — Ты никак не могла…
— Простите, — я смотрела прямо на эмиссара Совета, — не знаю вашего имени.
— Рамирес.
— Господин Рамирес…
— Можно без господина.
— Сила не нуждается в титулах? — польстила я вампиру. — Рамирес, вы достаточно сильны, чтобы вскрыть мой мозг и отделить ложь от правды. Я говорю, что мы с Мечиславом связаны. Я говорю, что некоторое время назад его пытали. Я говорю, что он — жив! Найдите в моих словах хотя бы частицу лжи — и убейте меня! Но если я права — не смейте меня обвинять! Я пока еще не заслужила ни доверия — ни осторожности. Будьте ко мне справедливы.
Рамирес уставился на меня. Медленно текли мгновения. Наконец вампир опустил голову.
— Она говорит правду. Андрэ? Как получилось, что ваш противник еще жив? Вы уверяли меня в обратном! Вы осмелились солгать мне?
Последняя фраза скользнула по моей коже кипятком. Ожог под ключицей резко заныл. Я стиснула зубы, чтобы не выругаться. Вот ты какой, северный олень! Вот каков гнев по-настоящему сильного вампира! И это при том, что меня задело самым краешком. Вся сила его гнева была направлена на несчастного Князя. На Дюшку было просто жалко смотреть. Я тихо злорадствовала.
— Он у меня в плену и должен был умереть…
— Как только твои люди позвонят и сообщат, что я у них в руках, — продолжила я. — Не сообщат. Я всегда прихожу сама. Даже если меня не звали. И могу обратиться за помощью к вам, Рамирес! Если Мечислав правильно мне объяснил ваши законы, выигравший два поединка претендент, имеет право требовать третьего! Я требую поединка от его имени! Требую, потому что Мечислав — мой господин, потому что один раз я сражалась сама, а второй раз делилась кровью с воином моего господина!
Глаза Рамиреса не отрывались от моего лица.
— Она говорит правду.
Его русский был очень чист и правилен. Без малейшего акцента. Но что-то выдавало иностранца. Может быть, эта неуловимая правильность речи, на которую я не способна?
— Она действительно говорит правду, — решил не сопротивляться Дюшка.
Как-то чересчур легко он сдался. Слишком легко для вампира его ранга и силы. И вообще, для такой конкретной сволочи. Я напряглась, ожидая какой-нибудь гадости.
— Приведите Мечислава, — приказал Рамирес. — Никто не должен причинять ему вред!
И повернулся ко мне, не обращая больше внимания на Андрэ.
— А что это у вас в руках, кудряшка?
— Пистолеты, заряженные святой водой, — спокойно объяснила я. — Я не доверяю ни Андрэ ни его слугам. Пришлось вооружиться!
— Ты обвиняешь меня в нечестной игре? — уточнил Дюшка. Провокатор.
Днем раньше я сказала бы ему все от начала до конца. И что он козел, и что он мошенник и подонок… Тогда от меня не зависела ничья жизнь. Теперь же…
— Я не знаю, кого мне обвинять в том, что на нас напали по дороге домой, в первый же вечер после прилета Мечислава. Я не знаю, кого мне обвинять в визите в наше убежище сперва ИПФ, а потом и оборотней с автоматами. Я не знаю, кого мне обвинять за второй визит тех же оборотней на квартиру, где мы прятались. В результате этого визита что-то произошло с моей подругой. Нам пришлось ее оставить, и я не знаю, что с ней случилось. Я не знаю так же, кого мне надо обвинять за плен и пытку троих близких мне вампиров — моего господина и его слуг, один из которых стоит рядом со мной. Я не обвиняю, но я не думаю, что в городе есть две силы, способные совершить все это.
Андрэ казался разочарованным. Рамирес два раза приложил ладонь к ладони. Бурные аплодисменты? Я подумала и слегка поклонилась. Шея не переломится. Я всегда знала, когда можно проявлять характер, а когда лучше втянуть язык в задницу, чтобы и то и другое не оторвали на фиг. Сейчас лучше было промолчать.
— Отлично, кудряшка!
Я перевела дух.
— А чем бы мне грозило обвинение? Если бы я высказала его прямо?
— У нас отвечают за обвинения, кудряшка. И часто отвечают в круге, огороженном осиновыми прутьями.
Я кивнула. Ответ был получен и принят к сведению. Выстояла бы я сейчас против Андрэ? Нет! Он знал мою силу. И игр больше не было бы. Дюшка просто убил бы меня. А вместе со мной погибли бы Мечислав и Даниэль. Мечислав — первым и наверняка. Он ранен и ослаблен. Он не смог бы сейчас выдержать разрыв Печатей и мою смерть. А поединок? Андрэ не уступит без боя! Высшие Силы, что же мне делать!?
Не знаю, что именно отразилось на моем лице, но Рамирес посмотрел на меня с интересом.
— Ты, человек, переживаешь из-за вампира?
— Я переживаю из-за своего господина.
Посвящать его в свои чувства?! Лучше сразу сделать харакири!
— Это не то, — Рамирес замялся, подбирая слова. — Он твой господин, ты говоришь мне правду. Но ты переживаешь из-за него, как переживала бы из-за близкого человека. Ты — человек. Но ты заботишься о вампирах. Почему?
— Даниэль спас жизнь мне, я спасла жизнь ему. Мы делили постель и кровь, — пожала я плечами. — Его друзья — мои друзья. Его враги — мои враги.
Рамирес нахмурился.
— Ты специально стараешься не сказать мне правду!? Между тобой и твоим господином есть что-то личное. И это заставляет тебя заботиться о нем.
Я пожала плечами.
— Вы и сами все знаете. Зачем говорить мне?
— Я хотел бы больше понять тебя, кудряшка. Ты очень сильна и мне кажется, что это не последняя наша встреча.
