Вампир смеялся до слез. Наконец, он разогнулся, вытер глаза рукой, и я увидела на коже красные следы. Он поднес руку к губам и слизнул их с кожи.
— А вампиры плачут кровью?
— У нас нет другой жидкости в организме. Кровь в основе всего тела вампира и ничего другого у нас нет. Ну, разве что еще сперма. Кстати, вампиры способны заниматься сексом, а вот других физиологических потребностей, как у людей, у нас нет.
— Понятно.
— Рад за тебя, — ехидства в голосе было хоть закусывай. И, отвечая на твой предыдущий вопрос, вампиры не могут все время ходить с выпущенными клыками, а то сами себя покусаем. Смотри.
Вампир приоткрыл рот, и я уставилась на белоснежные зубы. Вот где разорится любой стоматолог! Клыки были очень острыми, но короткими. Вначале. А потом они стали удлиняться, вылезая из десен. Никогда ничего подобного не видела. У змей клыки складываются, а у вампиров прячутся до укуса? Как это странно! Клыки удлинялись и удлинялись, пока Даниэль не закрыл рот — и белые острия влажно блеснули на коже. Теперь зубы у него были почти как у Андрэ.
— Клыки нужны нам, чтобы прокалывать кожу. Очень удобно. Но держать их все время выпущенными было бы неразумно. Нас будет слишком легко отличить от людей, а нас и так не любят. Это своего рода защитный механизм.
— Более-менее понятно.
Вампир закатил глаза.
— Юля, если тебе понятно, тогда скажи наконец, куда нам ехать?
— На восточную окраину города. На улицу Листвякова. Знаешь где это?
— Даже не представляю.
Почему-то я так и думала.
— Тогда сейчас обратно до площади — и направо. Свернешь у здания книжного магазина, я покажу, где это.
Даниэль послушно тронул машину с места.
В городе я ориентировалась в основном по книжным магазинам. И это были единственные магазины по которым я могла гулять без ограничений. Кроме финансовых. Но с тех пор, как дед разбогател, он ничем не ограничивал мои книжные траты. И мамины тоже. Еще и шутил, что трехтомник Биологической энциклопедии или собрание романов Айрис Мердок все равно обойдется ему дешевле бриллиантового кольца. Книги у нас — страшное семейное заболевание. Если раз в два дня никто из нас троих не купит хоть одну книгу — я буду очень удивлена. Дед обычно приобретает историческую литературу — от серьезных исследований до научно-популярного чтива. Мама тащит в дом романы и детективы, а я — фантастику и приключения. И мы обожаем критиковать выбор друг друга. Потом купленная и раскритикованная книга путешествует от меня к матери, от матери к деду, а от деда опять ко мне, оказываясь то там, то тут. Теперь литература стала путешествовать еще и к Надюшке.
— От книжного опять направо до второго переулка — и прямо.
Но удача была не на нашей стороне. Вампир вдруг выругался так, что даже фары у машины на миг покраснели.
— Что еще не так?
— Бензина нету, — рявкнул Даниэль. — Кретины! Нам его и на пять километров не хватит.
— Придется заехать на заправку, — пожала я плечами.
— Придется…, - процедил Даниэль — если бы я знал, где они!
Я поглядела в окно.
— Через квартал отсюда должна быть маленькая заправка. И там есть маленький магазинчик. Два в одном. Мы с дедом туда иногда заезжаем, когда едем на дачу. Закупаем у заправщика сразу и бензин и продукты. Если ты сейчас свернешь налево, а на следующем перекрестке опять налево, мы как раз к ней выедем.
Даниэль кивнул и развернул машину.
Я поплотнее завернулась в кожаную куртку. Странно, но я ничего не чувствовала. Ни холода, ни голода, ни страха — Ни — Че — Го. Видимо, по крови еще гуляла лошадиная доза адреналина.
Что ж, тем лучше. В истерике я буду биться потом, когда мы окажемся в безопасном месте. А пока — мне нельзя расслабляться. Даниэль не знает города, один он просто не найдет общагу или перекусает пол-города, прежде чем туда доберется. И номер Надюшкиной комнаты он не знает. Одним словом — Юлька, соберись, твою зебру за ногу!
Через пять минут я поняла, что наше везение кончилось. Аккурат в тот момент, когда мы остановились на заправке и навстречу нам вышел заспанный парень лет двадцати — двадцати пяти кавказской, зебру ее так, национальности! И уставился округлившимися глазами на нашу машину. Даже в своем сумеречном состоянии я поняла — он ожидал увидеть за рулем совершенно других людей.
— Он явно знает нашу тачку, — едва шевеля губами выдохнула я.
Для Даниэля этого было довольно. Три часа утра — темное время. На улицах никого нет. А те, кто есть, стараются не привлекать к себе внимания.
Вампир, словно огромная хищная кошка, вылетел из машины и набросился на заправщика. Я никогда не видела, КАК убивают вампиры. Даже в кино все это было не так. Паршивая бутафория. Иногда я смотрела ужастики на ночь, если день или неделя выдавались достаточно серыми и скучными. Я получала дозу адреналина и спокойно засыпала. Сейчас же это было страшно. Увидев такое на экране, я бы не спала полночи. Сидела бы, читала, раскладывала пасьянс или смотрела какую-нибудь комедию. А когда легла бы и попыталась уснуть — взяла бы с собой в постель старую мягкую игрушку. Чебурашку. Он был старенький и даже вовсе не красивый. Мех вытерся и облез, уши я ему пришивала разными нитками, а на животе красовалось несколько заплаток, но он все равно был самым лучшим. И успокаивал меня как ничто другое. Но не сейчас.
На один короткий миг Даниэль превратился в одну размытую полосу. Я не смогла следить за его движениями, но откуда-то я знала, ЧТО именно он делает. Одной рукой он схватил несчастного за затылок, второй — за подбородок и его клыки сомкнулись на шее невезучего парнишки. Он не успел даже пискнуть. Если бы мы играли в дешевом американском ужастике — после этого на асфальте остались бы брызги крови. Может быть, даже на машину что-нибудь попало. Но вокруг была самая настоящая жизнь. А в жизни вампиры не расходуют понапрасну драгоценную красную жидкость. Они ее пьют. В тишине улицы отчетливо раздавались тихие хлюпающие звуки. Бесшумно пить не получается? Я не хотела это выяснять. Когда Даниэль отодвинулся от парня и его тело мягко, как-то бескостно осело на асфальт, вокруг губ у него были только небольшие красные пятнышки. Он слизнул их языком и улыбнулся мне.
— Сейчас все будет в порядке.
Глаза у него были сплошными озерами красно-серого цвета. Ни зрачка, ни белка. Сумерки, пронизанные кровавыми прожилками. И на секунду мне стало страшно. Но только на секунду. А потом опять затошнило и стало уже не до страха. Вампир подошел к машине и посмотрел мне в глаза. Лицо его из сытого и какого-то хищного, что ли, стало отрешенным и сосредоточенным.
И я вдруг четко поняла — если я сейчас покажу, как мне мерзко и страшно — я никогда уже не смогу нормально общаться с этим вампиром. А от моего отношения к нему — и от его ко мне сейчас зависят не только наши жизни, но и Катькина, и моих родных. Поэтому я еще раз собралась и самым бесстрастным тоном спросила:
