— Только до первой боли.
— Ты мне расскажешь потом об этом?
— Расскажу.
— Хорошо. Итак, Мечислав. Около шестисот лет назад он смог разорвать все связи и стать ронином.
— Кем?
— Ронином. Свободно странствующим вампиром.
Я ничего не понимала, и Даниэль это видел. Он тряхнул головой и попытался объяснить лучше.
— Если я тебя укушу, и ты станешь вампиром, я стану твоим Креатором. Твоим создателем. Творцом. Буду властен над тобой в жизни и смерти. Над твоим телом, разумом и душой.
Меня словно холодом пронзило.
— Не советую тебе этого делать. Зубы выбью.
— Я просто стараюсь объяснить. Я никогда не превратил бы тебя в вампира, не имея на то твоего согласия. Только если не было бы другого способа спасти тебе жизнь.
Он говорил искренне. И я кивнула. Странно, но Даниэль старался мне не лгать. Наоборот, он открывался для меня, чтобы я могла понять, когда и что он чувствует. Интересно, было ли это для него обычным состоянием? Или просто за триста лет можно набрать определенный опыт? И этот опыт говорит ему, что все сказанное останется между нами, а ложь рано или поздно выплывет наружу. И что лжи я ему не прощу, какую бы цель он не преследовал? Черт их разберет, этих вампиров!
— Так вот. Ты становишься моим alunno.
— Alunno? Что это?
— У людей нет такого понятия. В переводе с итальянского «alunno» означает ученика, но это гораздо больше. Гораздо. Быть чьим-то alunno — это значит иметь Креатора. Вампира, который будет заботиться о тебе, который должен учить тебя, защищать, наказывать, распоряжаться твоей жизнью — и ты не сможешь противостоять ему. Более того, ты не имеешь на это права. Твой Креатор получает почти все права на твою жизнь, твою смерть, твой разум, сердце и душу, если она есть у вампиров. Он превыше тебя, пока ты готов это признавать и терпеть. Что бы ни сделал с тобой твой Креатор — все правильно, если это приемлемо.
— Приемлемо?
— Я выбрал плохое слово. Скорее, если это не ведет к смерти alunno. А часто — и даже если это приведет к смерти. Если ты вампир — ты должен выжить сам.
— Как это мило! — восхитилась я — Таким образом, то, что было с тобой — это приемлемо!?
С ума сойти! Это круче садо-мазо!
— Это не вело к моей смерти. Разве что спустя несколько дней. И в то же время — это было неправильно… несправедливо по отношению ко мне! Елизавета обиделась на меня — да! Но она не должна была поступать со мной так за то, что я изменить не в силах! Это Старейшины не одобрят!
— Так скажи им об этом! Пусть они сдерут с этих тварей шкуру и постелют вместо коврика!
В эту секунду я искренне ненавидела неизвестную мне Елизавету. Попадись мне эта тварь в данный момент — и я отдернула бы шторы и вытащила ее своими руками на солнце! И пусть горит, синим пламенем! Права на жизнь и душу! А больше ей ничего не надо!? До меня как-то не сразу дошло, что я… да, я хотела бы получить Даниэля в свою полную собственность! Но не как какой-то там Креатор! Просто как женщина. Любящая и любимая.
Эй, Юля, а ты уверенна, что ни об какой пенек головкой не билась? Он, на минуточку, вампир, а ты позагорать любишь! Но развивать свои мысли я не стала. Не ко времени. И сосредоточилась на ответе Даниэля.
— Я недостаточно силен, чтобы предстать перед Старейшинами. Они сочтут, что это было сделано для меня. Чтобы избавить меня от излишней мягкости. Сделать больше… больше вампиром!
— Как мило! А я могу предстать перед ними!?
У Даниэля буквально отвисла челюсть.
— Ты!? Зачем!?
— За парой ласковых слов, — огрызнулась я. Меня подхватывала волна чистого бешенства. В таком состоянии казалось, что ударь я кулаком в скалу — и она разлетится на крохотные кусочки. Зверь-из-зеркала выл и ревел в глубине души, и я почти видела, как он царапает когтями тонкое стекло. Не знаю, так это или нет, но в таком состоянии я могла сцепиться и с директором института. Подумаешь там, вампиры! Зубки у них не отросли для того, чтобы меня напугать! И еще тысячу лет не отрастут! А когда отрастут — повыдираю на фиг! Гвоздодерами! Вслух я этого не сказала, но Даниэль меня понял.
— Ты хочешь сказать, что могла бы заступиться за меня перед Старейшинами?
— Не знаю, была бы от этого польза или нет, но погавкались бы мы здорово, — вздохнула я. — Что за глупость ты городишь — больше вампиром! Это как стать больше помидором на грядке — или он там есть или его там нет! И, ты прости, мне кажется, что большая жестокость не для тебя. Ты — художник до мозга костей. Если ты огрубеешь душой, ты станешь сильнее, но и слабее одновременно. Пойдет размен — частичка силы и жестокости за частичку творческого огня. Это неравноценно. Всегда может найтись кто-то, чтобы драться за тебя! Но кто смог бы за тебя творить?
— Ты и правда так думаешь?
— А ты думаешь иначе?!
Даниэль вдруг засмеялся.
— Стыдно признаваться в собственной нескромности. Но твои мысли — это отражение моих. И я думаю именно так. Я не согласен на такой размен!
Я прицелилась — и чмокнула его в щеку.
— И на что же ты согласен?
— Я уже начал рассказывать тебе про Мечислава. Он тоже был alunno у Елизаветы. Но меньше меня. И он стал гораздо сильнее. Когда вампир достигает определенного уровня при котором он может контролировать и себя и других вампиров, он может либо разорвать связь с Креатором и держать ее только со Старейшинами, либо подтвердить ее. Если он принесет повторную клятву — он будет более свободен, но в пределах вертикали власти Креатора. Если он пожелает разорвать связь — он должен быть чертовски уверен в себе. Испытание, которое проходит такой вампир, ужасно тяжелое. Я бы его не выдержал. Много вампиров гибло. Но добровольцы находятся всегда. Мечислав рискнул — и выиграл. Получил свою свободу. Стал ронином. Он долго странствовал в одиночестве. Больше пятисот лет. А потом, когда он присягнул Старейшинам, он стал создавать свою вертикаль власти. Своих alunno. Он облюбовал себе для проживания место подальше от Елизаветы. Сейчас он сам — Креатор. Хотя и не стал князем. В его вертикали около пятнадцати вампиров, а этого не хватит, чтобы править городом. Но они представляют собой значительную силу.
Мне это ни о чем не говорило.
— Ты противоречишь сам себе. Их мало, но они — сильны. Как тебя понимать?
— Мне кажется, что ты уже все поняла. Мечислав — один из самых странных вампиров, которых я знал. Его идея та, что он должен получить власть добровольно. Власть только тогда становится истинной, когда она принесена и возложена к твоим ногам. Это как с браком. Можно клясться в верности и преданности, но по принуждению это будет до первого соблазна. Добровольно принеся те же клятвы, ты выстоишь даже перед богом любви. Мы с Мечиславом немного общались. Он хотел выкупить меня у Елизаветы, но она требовала взамен то, что он не смог бы дать. Свободу или жизнь. Его или кого-то из его вампиров. Он не стал бы обрекать никого на муки с Елизаветой. Я не виню его за это. Знаешь, пятнадцать вампиров, которые готовы за своим протектором в огонь и на солнце — это очень немало. Это больше того, что может выставить тот же Андрэ. У него около сотни вампиров, но реально за него станут сражаться добровольно не более десяти человек.
