— А разве это возможно?
Я извернулась и попыталась дернуть его за ухо.
— Негодяй!
— Знаю. Ты уверена, что сможешь сделать из меня честного мужчину?
— А разве это возможно? — фыркнула я. — Хорошей же мы будем парой, если не убьем друг друга в первые двести лет. Рон!
— Что?
— А как же дальше?
— Что — дальше?
— Ну, срок жизни смертного человека — лет сто. Мы можем прожить вдвое дольше. Но рано или поздно надо будет передать Эрлин нашим детям. А они ведь тоже будут вэари…
— Не все.
— Не все?
Теперь я ничего не понимала.
— Дело в том, дорогая, что перед смертью некромант успел нас проклясть.
— Да-аа! И когда?
— Когда я отрубил ему голову, он заговорил. Знаешь, так многие делают. Жаль, теперь не получится его помучить, ну да черт с ним.
— Рон! Что он сказал!?
— Пожелал мне увидеть смерть своего первенца.
Я почесала нос.
— С тем же успехом наш первый сын может родиться вэари и свалиться в колодец.
— Я успел наложить ограничения, малышка.
— Это как?
— Ну, вот так. Проклятие недействительно без ограничений. Иногда можно прервать его, убив того, кто тебя проклинает, но если это не получается.… - Я ничего не понимала, и Рон снизошел до объяснений. — Вот так, например. Чтоб у тебя рождались мертвые дети, пока ты не напьешься воды из священного колодца. Или — чтоб тебя от вина всю жизнь мутило. В первом случае ограничивающее условие, во втором случае — установленный срок. Если это действительно проклятие, его можно снять. А во втором случае можно еще наложить условие. Скажем так. Чтоб тебя всю жизнь от вина мутило, пока твой сын добровольно сто литров вина в речку не выльет. Условие может быть каким угодно. И когда Некромант нас проклял, я дополнил его условие своим. Он сказал, что я увижу смерть своего первенца, а я сказал, что это будет, если он родится смертным от двух вэари.
— Что!? Это получается, что мой ребенок умрет раньше меня!?
Рон крепко притянул меня к себе.
— Не загадывай, маленькая. Не надо. Жизнь длинная. Мы не знаем, что будет впереди. Надо просто ждать и надеяться.
Я ткнулась носом ему в плечо.
— Надеяться? На что? Проклятие сбудется, ведь так? Это же не Ванька с огорода, а серьезный некромант. И наш сын умрет…
— Тина! — Рон взял меня за плечи и сильно встряхнул. — Посмотри на это с другой стороны. Наш сын вырастет человеком. Он женится — и Эрлином снова будут править Эрнальты. Обычные смертные. Но за это придется чем-то платить. Мы всегда платим по счетам. А если не мы, то наши потомки. Их дети. И дети их детей. И проценты нарастают на наш долг с каждым новым поколением. Это закон жизни. Жестокий закон великой спирали эволюции. Лучше уж расплатиться самим, пока счет не стал непомерным.
— Думаешь, от этого менее больно!?
— Нет. Но разве у нас есть выбор?
Выбора не было.
— А скоро нам к вэари?
— Чем скорее, тем лучше. Лучше всего — послезавтра.
— Не поняла?
— Чего?
— Вот ничего и не поняла. Общее же собрание еще не скоро, по местному времени?
— Тина! — Теперь в голосе Рона звучало нетерпение. Как у учителя, который объясняет второкласснику принципы сложения. — Ну кто тебя пустит на собрание? Не смеши мои тапочки!
— А кто сказал, что я спрашивать буду?
Рон закатил глаза к небу, получил подзатыльник, чтобы не корчил тут профессора — и перестал валять дурака.
— Тина, это общее собрание всех, ВСЕХ вэари. Прикинь, какая там охрана?
Я прикинула.
— Охрененная. Не справимся?
— Можем и справиться. Если ничего за последнее время не изменилось. Только вот теперь Таись будет наготове. Это раз. Как только мы снимем охрану, поднимется звон. Нас просто сомнут числом, повяжут — и мы окажемся вместе с тобой в каком-нибудь медальоне.
— Воссоединенные душами.… Как романтично!
На этот раз подзатыльник достался мне.
— Видал я такую романтику.
— А ты не хочешь воссоединяться со мной душами?
— Хочу. Но лучше это делать в кровати, а не в медальоне, где и ноги-то вытянуть некуда.
— По причине их отсутствия, — поддакнула я. Но Рон был прав вдоль и поперек. Я недооценивала всю сложность задачи.
— А что делаем тогда?
— Мой план таков. Ты можешь связаться с Лирин?
— Спрашиваешь.
— Вот сейчас ты это и сделаешь.
— Нет.
— Почему?
— Мы можем поставить ее в неудобное положение. Как королева, она обязана отчетом слишком многим. Готова поспорить, после того, как я сбежала с твоим медальоном, Таись перерыл все знакомые тебе миры и всех знакомых волшебников. И эльфы не стали исключением.
— Так я же не предлагаю просить ее о помощи. И вообще, Таись думает о тебе, как о балбеске. Об обезьяне с гранатой. Вот и давай воспользуемся этим.
— Хорошо. Как?
— Ты связываешься с Лирин. И спрашиваешь ее о муже.
— О чьем?
— Тина, не тупи! О твоем бывшем.
— Допустим. Дальше что?
— Если он на свободе, тебе срочно нужно с ним встретиться. Лишнего не говори. Не знаю, кто сможет прослушать личный разговор королевы эльфов, но если речь идет обо мне, Таись на все способен.
— Я бы тоже на его месте за свой зад боялась.
Рон ухмыльнулся так, что мне даже страшно стало. Улыбаться у него получалось плохо. Его новое лицо принадлежало человеку, который не ведал зла. А может, и ведал, но не столько, сколько вынес Рон. И не такого. Арэсти познал истинное отчаяние только перед смертью. Рон познавал его несколько тысяч лет. И я замечала, как прямо на глазах меняется юношеское лицо. Сжимались крепче челюсти, пролегали новые морщинки, разглаживались старые, а в глазах появлялось что-то новое. И кое-где в рыжих прядях блестели белые нити. Смерть и воскрешение так просто не проходят.
— Если Таись сумел проследить за разговором Лирин, он сразу нагрянет сюда. То есть не сюда, а в мир, из которого мы будем говорить. Если нет, ты спрашиваешь, как связаться с мужем. Если он на свободе.
— А если нет?
— Придется телепортироваться к тебе домой.
— Зачем?
— Чтобы оставить след. Таись пойдет за нами и попадет в ловушку. Но проще использовать твоего бывшего мужа. Таись пойдет за ним — и в лапки к нам.
