Крошечной яблони-подростка уже не было! Было здоровенное, невероятно мощное дерево, нижние ветви которого начинались примерно на уровне моей головы. И оно было сплошь усыпано яблоками. Крупными, спелыми, красными… Точь-в-точь как я слопала! Я икнула и уселась прямо на землю. Примерно на высоте трех человеческих ростов одна из веток была подвязана моим поясом. Я бессмысленно ткнула пальцем в направлении дерева, не в силах сказать ни слова.
Миара уселась рядом со мной. Глаза у нее были такие же бессмысленные, как и у меня!
— Эт-то он-но!?
Я молча кивнула. И едва успела поймать мадам, отправившуюся в глубокий обморок.
Пара пощечин сделала свое дело и Миара открыла глаза. Я пощелкала пальцами перед ее носом.
— Эй, очнись, подруга, и объясни мне, что такого особенного я сожрала!
Миара затрясла головой.
— Это, — она ткнула пальцем в дерево, — одна из самых крутых яблонь в нашем саду.
— А подробнее? — попросила я.
— Могу и подробнее, — согласилась Миара. — Тебе рассказывали об особенностях строения ДНК вэари?
— Да. И что?
— А ты знаешь, что дети, рожденные от двух вэари, не обязаны приходить к нам.
— Почему?
— Их ДНК и так находится в нужном виде. А вот ты, или кто-то другой, вэари, рожденный от волшебника и смертного — у тех ДНК не соответствует силе и начинает разрушаться. Вообще, ты задумывалась над обрядом инициации?
— Вообще нет. Не до того было.
— Тогда я попробую объяснить. Людей, которые могут подчинить себе силу вэари не очень много. Но они находятся. Два первых испытания — медальон и палочка — это только чтобы определить твои способности. Это для тебя самой. Если ты умеешь колдовать, если ты достаточно сильна, а мерилом силы служит возможность попадать из одного мира в другой по собственному желанию. Если ты преодолеваешь свои трудности, ты, в конце концов, приходишь к нам. И получаешь яблоко, которое начинает генетическую перестройку. То есть перекраивает твой организм на уровне ДНК и РНК. А выбор.… Каждое яблоко делает это быстрее или медленнее. Все они здесь — потомки одной яблони. Кстати, именно твоей. Иногда вэари выбирают не ту яблоню — и умирают, не в силах справиться с начинающейся перестройкой. Яблоко забирает у них слишком много сил или позволяет им пропускать через себя такую мощь, с которой они физически не могут справиться. И вэари сгорает. В переносном и буквальном смысле. Несчастный случай. Бывает.
А вот ЭТА яблоня — она универсальна. Мгновенная перестройка организма, дополнительная сила, раскрытие твоей сущности навстречу вселенным. Вот что делает конкретно это деревце. Теперь ты сможешь управлять самими потоками магической энергии. Напрямую. Хотя и после долгой практики. То, что ты нашла именно эту яблоню — огромный — тебе пока просто не оценить, насколько огромный — подарок судьбы. Это великая честь и великая ответственность. И, кстати, эта яблоня убила не одного волшебника. Большинство волшебников даже ее и не нашли. А те, кто нашли… Я помню двенадцать случаев причащения волшебника такой силы. Кстати, было и две женщины. Но сейчас уже почти никого нет в живых. Магия — опасное занятие.
Я фыркнула.
— А кто есть в живых?
— Нынешний глава волшебников, например, — ответила Миара. — Кехар Неворм. И Рон Джетлисс. Теперь еще и ты.
— Забавно, — я уже взяла себя в руки и поднялась с земли. — Что-то часто при мне Рона Джетлисса поминают. Не иначе как мы должны пересечься!
Лицо Миары вдруг стало по-детски шаловливым.
— Передавай привет, когда увидишь! От меня и моих сестер! У нас с ним связаны очень приятные воспоминания…
Мы переглянулись — и расхохотались.
ГЛАВА 16
Мы весьма удобно устроились в креслах. Лирин свернулась на коленях у Лефроэля, я уселась напротив них и принялась тихо завидовать. Ну, до того они получились гармоничной парой, что даже челюсти сводило! И они отлично это знали.
— Как тут у вас дела идут? — поинтересовалась я. — Ник не появлялся?
— Нет. Зато появились три письма от Верховного Волшебника. Уважаемый Магистр почтительнейше просит тебя связаться с ним, меня — обеспечить тебе всякое содействие, а потом опять тебя — связаться с ним. Причем в весьма изысканных выражениях.
Я пожала плечами.
— Интересно, что ему надо? Совесть прорезалась?
— Вот уж не знаю. А поговорить ты с ним не хочешь?
— Пока — не хочу! Потерпит пару деньков.
— Это неразумно. Тина, тебе лучше сразу узнать чего он от тебя хочет, и обезопаситься, — заметил Лефроэль.
Я еще раз пожала плечами.
— До завтра все равно перебьется! А больше ничего интересного не было?
— Рутина, — улыбнулась мне Лирин. — Лучше расскажи мне о своих приключениях.
— Да у меня тоже сплошная рутина, — пожаловалась я. — Орланда вконец озверела. Покоя не давала, стерва гидроперитная! Хотя было и кое-что интересное…
Мой рассказ, разумеется, со всеми подробностями, затянулся часа на два. Эльфы только покатывались со смеху над моими похождениями. Но когда дело дошло до минотавра, талисманов и моих ощущений, я вручила Лирин черный медальон — и эльфийка вдруг посерьезнела.
— Лефроэль, посмотри, это — то?
Эльф внимательно разглядывал медальон.
— Не знаю. Если только наложить заклинание речи вещи! Если там есть человек, то он отзовется!
— А мне вы не объясните? — зло поинтересовалась я.
— С удовольствием, — Лирин вернула мне украшение и теперь тщательно отряхивала руки, словно от грязи. Теперь я знала, что это — от чужой магии. Но у меня-то медальон никаких неприятных ощущений не вызывал? Почему так?
— Потому что ты сама волшебница. А я — эльфийка. Наши виды магии принципиально различаются.
— Я что — вслух говорю?
— Нет. Просто ты сперва посмотрела на мои руки, потом на медальон, а потом о чем-то задумалась. Иногда ты бываешь прозрачней стекла.
— Для друзей — не жалко, — отозвалась я, пристально разглядывая свои ногти. Почему-то очень хотелось вырвать медальон из рук Лефроэля и надеть на себя. Странное такое желание. Я озвучила его — и эльфы переглянулись.
— Тина, я думаю, что верховный волшебник хотел поговорить с тобой именно из-за этого медальона. Ответь ему, а потом мы примем решение.
Я закатила глаза.
— Лирин, это нечестно! Я устала и хочу спать! Ну не то чтобы хочу, но общаться на ночь с этим скорпионом… Но если ты считаешь, что так будет лучше…
— Хорошо, — уступила Лирин. — Но мы ничего не будем делать с медальоном до завтра. Пока ты не ответишь на письмо.
— Договорились.
