– Когда-нибудь все кончится, – сказал он. – А
что до… Анна, милая, я как-то привык не погибать и добиваться успеха, само собой
получается…
– Я знаю, – сказала она.
Прохожих почти не было. Ланселот остановился, повернул ее к
себе и поцеловал. Она тихонько отстранилась и пошла вдоль парапета, ведя
ладошкой по нагретому солнцем граниту. Ланселот неслышно шел рядом. Интересно,
думал он, почему Себастьян стал так часто ее присылать – считает, что я чуточку
захандрил? Многие ведь хандрят. Трудно быть чем-то вроде персонажа старинного
фильма, пусть ты и прекрасно понимаешь, насколько это важно и необходимо. Какие
там, к черту, супермены…
– Я не верю в инопланетную агрессию, – сказала
Анна, не оборачиваясь.
– Я тоже, – сказал он. – Хотя бы потому, что
приличная агрессия наверняка обставлялась бы не так… Что ж, нужно трубить сбор.
В первую очередь разыщу Дервиша. Вот если бы еще и полковник был из наших… Есть
тут один полковник, чертовски любопытный экземпляр. Стоп! – Он
приостановился. – Вот с этого и нужно было начинать. Если эта штука все же
плюхнется сюда, наверняка ею займутся именно этот генерал и именно этот
полковник. Девять часов, океан времени. Пошли.
Они спустились по широкой гранитной лестнице, пересекли
площадь, традиционно украшенную статуей какой-то знаменитости времен
средневековья, завернули за угол и сели без приглашения на заднее сиденье белой
«альфа-кометы». Человек за рулем повернулся к ним:
– Заседание только что закончилось. Решение прежнее –
наблюдать. Спасатели догнали «Кондора». Экипаж мертв. Они сами отключили подачу
кислорода, немотивированное самоубийство, как и на «Дельте».
– Объект?
– Нужно торопиться, Ланселот, – сказал человек за
рулем. Лицо у него застыло. – Нет у нас девяти часов. Он увеличил
скорость, идет по той же траектории. Теперь никаких сомнений – это не люди.
Люди таких перегрузок не выдержали бы.
– Может быть, они нейтрализуют перегрузки, –
сказал Ланселот. – Антигравитация, что там еще…
– Черт их знает. У нас – не больше часа.
3 вандемьера 2026. Часом позднее.
Радиопереговоры наземных служб фиксируются орбитальной
станцией «Фата-моргана».
– Я – Ожерелье-3. Объект миновал стратосферу.
– Я – Ожерелье-4. Объект миновал тропосферу.
– Я – Ожерелье-5. Объект совершил посадку. Ни с одним
из известных типов космических аппаратов не ассоциируется. Место приземления в
дальнейшем будет именоваться точкой «Зет».
– Я – Центр. В точку «Зет» мною выслан вертолет с
оперативной группой. Арапахо – поддерживать непрерывную связь.
– Я – Арапахо. Объект имеет вид конуса высотой около
пяти метров, диаметр основания около двух метров. Цвет – черный. Радиоактивного
излучения, радиоволн не зафиксировано. Температура не отличается от температуры
окружающей среды.
– Я – Ронсеваль. Бронедесантные подразделения завершили
блокирование района.
– Я – Арлекин. Опергруппы вышли на исходные позиции.
– Я – Магистр. Со стороны ООН никаких демаршей не
последовало. Прослушивание телефонов представительства ООН и его радиосвязи со
штаб-квартирой проводится в соответствии с имеющимися планами. Дополнительные
дешифровщики подключены.
– Я – Арапахо. Новых данных нет.
– Я – Икар. Три эскадрильи подняты в воздух и
направляются в указанные квадраты.
– Я – Арапахо. Вертолет, производя беспорядочные
маневры, удаляется от точки «Зет», резко меняя направление. Связи с экипажем
нет.
– Я – Центр. Обеспечить наблюдение.
– Я – Арапахо. Только что вертолет разбился в восьми
километрах юго-западнее точки «Зет».
– Я – Арлекин. Объект превратился в четыре автомобиля
современных марок. Три проследить не удалось – затерялись в потоке
автотранспорта. Четвертый движется на запад в квадрате три-шестнадцать.
– Я – Центр. Всем наземным опергруппам в квадратах
три-четырнадцать и три-пятнадцать – немедленно на перехват. Разрешаю применять
оружие.
– Я – Кадоген. Иду в три-шестнадцать.
– Я – Гамма. Иду в три-шестнадцать.
– Я – Дервиш. Иду в три-шестнадцать.
– Я – Икар. Ввиду наличия на шоссе большого количества
машин боевой заход произвести невозможно. Звено барражирует в квадрате
три-шестнадцать.
– Я – Арапахо. Даю ориентировку. Четвертый автомобиль –
жемчужно-серый «грайне», модели «спорт».
– Я – Арлекин. Дополняю по данным полицейских постов.
Номерной знак НВ-405-К-6. Приказу остановиться не подчинился. Движется на юг,
по дороге 2-141.
– Я – Арапахо. Полицейский пост в квадрате
три-шестнадцать на вызовы не отвечает. Вертолеты высланы.
– Я – Центр. Подключить посты квадратов два-десять,
два-одиннадцать, два-двенадцать.
– Я – Дервиш. Нахожусь в квадрате три-шестнадцать.
Блокирую дорогу 2-141.
– Я – Арлекин. Дервиш, он идет на вас, будьте готовы.
Огонь без предупреждения.
– Понял, – сказал он.
Он вел машину уверенно, с небрежной лихостью знающего свое
ремесло профессионала, и давно выработанный автоматизм позволял высвободить
часть сознания, чтобы перелистать существующие только в памяти страницы
ненаписанных писем. И слушать музыку.
Рядом с ним на сиденье поблескивал короткий черный автомат.
Бешеная гонка навстречу ветру или вдогонку за ветром так
давно стала неотъемлемой частью его существа, что он задыхался, если
приходилось пройти с черепашьей скоростью пусть даже короткий отрезок пути. И
он просто боялся признаться себе, что гоняется за призраками, за пустотой.
Хорошо еще, что на свете существует Ланселот и весь остальной мир. Может быть,
наконец, и пришло настоящее?
Он протянул руку и тронул клавишу магнитофона. Звенели
гитары, сухо прищелкивали кастаньеты, и на пределе печали звенел голос Рамона
Ромеро:
И сломать – нелегок труд,
и построить.
Не для каждой и сожгут
город Трою.
Пьем невкусное вино,
судим-рядим.
Слишком много сожжено
шутки ради…
– «Поэма рассудка», – вспомнил он название. Иногда
ему хотелось ненавидеть само это слово – рассудочность, рассудок. Рассудочно
прикинули, слушали – постановили, погасили живое и нежное и назвали это
приемлемым выходом. А на деле – всего лишь загнали глубоко на дно то, что
всплывет погодя в другом облике.
– Я – Арлекин. Он приближается. Будьте осторожны.
– Я – Дервиш. Вышел на дистанцию огневого контакта.
