– Ваше здоровье! – сказал ему вслед Савин.
Вино было густое и ароматное.
– А ты быстро освоился, – сказала Диана. –
Хвалю…
– Стараюсь, – пожал он плечами.
– И пореже вспоминай свои холодные скучные слова вроде
«контакта». Просто приплыть сюда, провести ночь посреди феерии. Как и все те,
кого ты здесь видишь. Пойдем танцевать?
– Как бы друг друга не потерять в этой толчее…
– Не беспокойся, даже если и потеряешься, тебя утром
проводят в порт. Или я сама тебя найду, закон карнавала – двое, приехавшие
вместе, обязательно встретятся. Пойдем?
– А я смогу? Музыка какая-то незнакомая…
– Ничего, привыкнешь…
Танцующие вокруг фонтана пары импровизировали каждая свое,
подстраиваясь под ритм. Музыканты не сидели на одном месте – приплясывали,
держась не очень тесной кучкой. Мелодия стала отдаленно похожей на «Голубые
снега» Пелчицкого, медленный танец. Диана положила Савину руки на плечи, ее
глаза были совсем близко, и не хотелось сейчас думать обо всех загадках и
удручающих деталях, но суровая действительность отрешала его от толпы. Он уже
не думал о будущем фильме, да и не будет, кажется, никакого фильма, все
сложнее. И глобальнее – иные миры, иные цивилизации, которые земляне собирались
искать в космосе, были рядом, за зыбкой туманной дверью. А Земля об этом не
знала – знали только Савин с Дианой да еще кучка каких-то неизвестных темных
личностей. Это было невыносимо – чувствовать себя едва ли не единственным
хранителем тайны, поразившей и обрадовавшей бы все население планеты, и это при
том, что его работой как раз и было – рассказывать людям о разгаданных тайнах…
– Я так не могу, понимаешь? – сказал он. –
Знаем только мы с тобой…
– Ты так думаешь? Мы не первые, и не в этом веке сюда
впервые попали земляне, – может быть, тысячу лет назад…
Возможно, многие древние легенды о путешествиях в
таинственные миры основаны на реальных фактах, подумал он. Даже наверняка.
Может быть, и Томас Лермонт, знаменитый бард из Эрсилдуна – овеянная легендами,
но реально существовавшая когда-то личность, – тысячу лет назад ходил по
этим улицам. Почему об этом городе молчали побывавшие здесь тысячу лет назад,
понятно: кто знает, вдруг та река крови, которую пришлось пересечь Томасу,
уходя за королевой фей в ее страну, – всего лишь не очень сложная
метафора, отражавшая дух определенных времен?
– Но это же неправильно, – сказал он. – Сюда
никак нельзя было приходить, а им рано встречать?
– Вот это уже довод посерьезнее, – сказал
Савин. – Но ведь непременно должны существовать и более близкие нам по
возрасту миры? А то и ушедшие вперед?
– Таких я не знаю, – сказала Диана. –
Наверняка они есть, но там я не бывала. Хватит, ладно? А то рассержусь…
Савин замолчал. Он никак не мог заставить ее выйти из роли,
которую она сама себе навязала. В чем-то он мог ее понять, в чем-то она была
права, но – не в главном. И ничего нельзя было сделать…
Танец сменился более быстрым, напоминающим старинный
тулузский ригодон, образовался хоровод, но внезапно к фонтану прихлынула новая
толпа – хохочущая, гомонящая, пускающая шутихи. Может быть, они только что
приплыли. У них были свои музыканты, мелодии двух оркестров причудливо
переплелись, хоровод рассыпался, возникла толчея, вызвавшая лишь новые взрывы
хохота, – все перемешалось, Савин выпустил руку Дианы и тут же потерял ее
из виду. Растерянно затоптался, оглядываясь, его окружила и потащила за собой
смеющаяся кучка парней и девушек, нимало не удивленных его одеждой, –
сунули в руку новый кубок, уволокли прочь от фонтана. Он не мог сопротивляться
– так подчиняло себе их бесшабашное веселье – и вскоре оказался далеко от
фонтана, на какой-то другой площади. Там высилась посредине статуя всадника –
на низком и широком пьедестале плясали, а самый отчаянный ухитрился взобраться
на шею коня и размахивал шаром на длинной палке, испускавшим веера искр,
прекрасных и необжигающих, как радуга.
Здесь Савину удалось покинуть своих веселых похитителей. Он
присел на каменное крыльцо расцвеченного яркими огнями дома, отхлебнул вина и
поставил кубок рядом с собой на ступени. Прихватить его с собой? –
мелькнула мысль. Но ведь ничего этим не докажешь – всего лишь кубок. Впрочем, и
монеты, честно говоря, никого ни в чем не убедили бы – таинственные налетчики
явно опасались в первую очередь его аппаратуры, а монеты, несомненно,
прихватили, решив быть последовательными до конца в своей наглой лихости…
Осторожно обходя танцующих, прошел и скрылся в боковой
улочке черный зверь, как две капли воды похожий на одного из резвящихся там, на
том берегу, на вересковых пустошах Шотландии. Никто не обратил на него
внимания, словно и он был здесь равноправным гостем…
Савин грустно смотрел на танцующих вокруг памятника,
хотелось крикнуть им: «Ну что же вы прячетесь? Вам будут только рады!» Но и
этого он не мог…
Внезапно неподалеку от него возникла фигура в таком
причудливом костюме и маске, что нельзя было даже по движениям понять, мужчина
это или женщина. Поманила Савина рукой.
– Вы меня? – немного растерянно спросил он.
Фигура вновь призывно повела рукой, и Савин только сейчас
увидел, что рядом с ней стоит предмет на треноге, чрезвычайно похожий на
фотоаппарат, правда, довольно старинный. Или на кинокамеру старой модели.
Сердце захолонуло от радости. Он вскочил, но фигура отступила, сделала знак,
несомненно означавший просьбу соблюдать определенную дистанцию, и пошла в
боковую улочку. Савин шагал метрах в десяти сзади, послушно сворачивал вслед за
своим таинственным поводырем в какие-то переулки, дворы, где уже не было ни
веселых толп, ни карнавального фейерверка. Музыка осталась далеко позади, стала
едва слышной. Фигура беззвучно скользила впереди, загадочный футляр висел на
ремне у нее за спиной.
Сердце лихорадочно колотилось. Это фотоаппарат или
кинокамера, сомнений нет. Какой-нибудь торговец? Но почему таится – запрещено
открыто торговать фотоаппаратами, что ли? И откуда ему известно, что именно
Савину нужно? Какой-то таинственный друг, неизвестно откуда знающий, чем может
помочь? Слишком неправдоподобно. Или нет? Ну почему у его врагов-невидимок,
уничтоживших аппаратуру, не может оказаться своих врагов, которые, согласно
известной пословице, автоматически посчитали себя друзьями и союзниками Савина?
Улица длиной метров в сорок, вернее, проход меж глухими
каменными стенами – задними стенами каких-то строений. На каждой стене по
десятку фонарей – голубых шаров.
Когда Савин достиг примерно середины прохода, все и
произошло. Справа застучали по крыше шаги, полетела вниз, разматываясь, толстая
веревка с привязанной на конце за середину палкой, тот, что заманил сюда
Савина, ухватился за нее обеими руками, сел на палку, и его мгновенно подняли
на крышу.
Из-за угла выехал всадник в широком черном плаще с
капюшоном, чрезвычайно похожий на того, что встречал прошлой ночью на берегу
корабль «честных контрабандистов», развернул коня вдоль прохода и остановился.
Савин оглянулся – с другой стороны проход загораживали двое пеших в таких же
плащах, и в руках у всех троих были короткие металлические предметы, холодно
отсвечивающие тусклыми бликами…
