Конечно же, он сразу узнал Савина, он явно намеревался
буркнуть что-нибудь вроде: «Ну вот, опять вы…» – лицо стало уже стягиваться в
грустно-отрешенную улыбку. Но он только что проснулся, соображал хуже, чем
обычно, и это позволило Савину опередить, заговорить первому:
– Почему вы не сбрили бороду? И волосы не выкрасили,
скажем, в рыжий?
Гралев недоуменно моргнул:
– Почему я… что?
– Не сбрили бороду. И не изменили цвет волос. –
Савин очень деликатно, но непреклонно придвинулся вплотную, и Гралев, так
ничего и не поняв, отступил в прихожую. Савин закрыл за собой дверь. Полдела
сделано – его впустили.
– Это было бы логическим продолжением, Гралев, –
сказал он. – Люди, вдруг решившие скрываться под вымышленной фамилией,
обычно стремятся и внешность изменить. Что же вы не довели дело до конца?
– Что за глупости? – спросил Гралев. – Зачем
мне менять внешность?
– А зачем вам понадобилось менять фамилию, мистер
Гролл?
На лице Т-физика изобразилось что-то похожее на смущение:
– Сам не знаю… – Он подергал плечами, ища
слова. – Вырвалось неожиданно для меня самого, здесь ведь не спрашивают
документов. Видимо, в подсознании сидело, что Гралев – конченый человек, в
сущности…
– И человечество, безусловно, выиграет оттого, что на
его месте возникнет ничем не примечательный Гролл, – продолжил за него
Савин, – который найдет себе в глуши место, скажем, учителя физики – на
это у лауреата Нобелевской премии способностей хватит – и будет разыгрывать
современного отшельника в хламиде из эластовитола.
Даже учитывая состояние Гралева, следовало ожидать вспышки –
Савин знал характер физика, похожий на камчатский гейзер, – но Гралев
как-то очень тускло улыбнулся и спросил спокойно:
– А что вы предложите?
– О, я многое могу предложить… – сказал
Савин. – Но пока предложу для начала сварить кофе нам обоим.
– Я только что сварил. На вас хватит.
– Вот и отлично. В таком случае будем считать, что
увертюра прозвучала и занавес поднят… Где ваша комната, сюда? Благодарю.
– Как вы меня нашли? – без всякой радости, но и
без особой враждебности (что придало Савину уверенности) спросил Гралев,
расставляя чашки.
– Представьте, я вас вовсе не искал. То есть искал,
конечно, но сюда приехал по другим делам и никак не ожидал встретить вас в
городке. А сюда меня привели другие обстоятельства… – Он поколебался и
закончил твердо: – Правда, чрезвычайно похоже на то, что все обстоятельства
стянулись в один тугой узел, с которым, кажется, следует поступить как с
гордиевым…
– Как это понимать?
– Не могу объяснить пока, – сказал Савин. –
Вернее, не могу пока сформулировать четко – запутанно, как черт-те что, до того
туманно…
Он замолчал, отхлебнул кофе и пристально, откровенно оглядел
комнату – гралевских вещей здесь было не больше, чем обычно бывает у мужчины в
гостиничном номере. Видимо, каковы бы ни были его дальнейшие намерения
относительно своего будущего, прочно обосновываться в этом городе Гралев не
собирался.
И тут Савина осенило.
– Почему вы оказались именно здесь, на берегах
Ферт-оф-Лорна? Именно в этом графстве?
Гралев молчал, буравя взглядом свои ботинки.
– Почему именно здесь? – повторил Савин
настойчиво. Он не хотел и не собирался быть деликатным – слишком серьезная шла
игра, слишком велики были ставки.
– Городок я выбрал случайно, – сказал Гралев, не
поднимая глаз. – Захотелось почему-то к морю – серому, знаете ли,
скучному. В тон настроению, что ли.
– Понимаю, – сказал Савин. – Но из Глазго вы
могли преспокойно отправиться в Эр или Андроссан. Это гораздо ближе, и там тоже
сколько угодно серого скучного моря. Или, если уж вам хотелось забраться как
можно дальше на север, можно было воспользоваться прямыми рейсами на
Фрейзерборо или Дернесс. Улететь на острова, наконец. Но вы предпочли
остановиться где-то посредине между Глазго и северной оконечностью страны.
Машины у вас нет, значит, вы воспользовались монором или автобусом – при самом лучшем
раскладе, как минимум, три пересадки по пути из Глазго, я хорошо изучил
расписание, потому и взял машину. Вы целеустремленно добирались сюда… или в
Монгеруэлл?
– Ну, предположим, в Монгеруэлл. Не вижу причин это
скрывать.
– Так. Сюда вы приехали из Монгеруэлла, потому что
здесь было скучное серое море. А кто вам нужен был в Монгеруэлле?
– Послушайте, вам не кажется, что вы все больше
начинаете походить на полицейского?
– Вполне возможно, – сказал Са-вин. – Это
оттого, что я надеюсь все же опередить Интерпол или Международную службу
безопасности – это все же не их дело.
– При чем здесь Интерпол? Он-то какое может иметь
отношение к спорной научной гипотезе, которую так и не удалось подтвердить
экспериментально?
– И вы так именуете работу, за которую в тридцать один
получили Нобелевскую? – как бы между прочим поинтересовался Савин.
– Это было четыре года назад. Тогда мы были
оптимистами. А теперь получается, что получил я ее незаслуженно. Словно бы за
проект вечного двигателя, понимаете вы это?
Его голос сорвался, он наконец поднял глаза – в них были
боль и злое отчаяние от собственного бессилия. Нет, это не ты, подумал Савин.
Не ты подкладывал бомбы. Ты не стал бы никогда собственными руками разрушать
дело всей своей жизни. Есть кто-то другой…
– Значит, вы признаете, что трудились над пустышкой?
Что те, кто присуждал вам Нобелевскую, – бездари, не способные отличать
эпохальную идею от проекта перпетуум мобиле?
– Не хочу я этого признать! Не могу! – Гралев
склонил голову и закончил тише: – Но факты, факты…
– Что ж, поговорим о фактах. Но раньше скажите все же,
кого вы искали в Монгеруэлле? Кетсби?
– Да, – сказал Гралев. – К чему делать из
этого секрет?
– Ваш бессменный помощник, верный оруженосец… –
сказал Савин.
– Если быть точным, я не искал его, не гнался за ним.
Он сам мне написал. Я поехал не сразу, мне…
– Было неловко и стыдно, – закончил за него
Савин. – Потому что вы, отец-основатель, бросаете дело, а скромный инженер
остается на своем посту. Я правильно понял? И правильно его охарактеризовал?
– В общем-то, да. Теоретиком он никогда не был. Но
исполнитель он идеальный и экспериментатор неплохой.
– Настолько, что вы все эти четыре года практически
передоверяли ему всю основную работу по монтажу установок?
– И не вижу причин об этом жалеть, – сказал
Гралев.
– Ну-ну… Итак, он просил вас приехать, и вы после
некоторых колебаний приехали. Вы встречались с ним?
