– Предположим, что запутывает, – сказал
Стайн. – Если дело можно запутать еще больше. Очень уж много загадок за
последнее время свалилось на тихий захолустный уголок. Гибнут при загадочных
обстоятельствах полисмены, стреляются физики, мэтры Глобовидения играют в
частных детективов, священники выступают с направленными против нечистой силы
темпераментными проповедями.
«Он не англичанин, – подумал Савин, – он
превосходно владеет английским, но все же проскальзывает акцент, и отнюдь не
шотландский и не валлийский. Если они представляют ту контору, о которой я
сейчас подумал, дело несколько облегчается – но самую чуточку…»
Инспекторы занялись Гралевым, расспрашивали его о том же,
что и Савин сегодня утром, – сколько раз и когда тот встречался с Кетсби,
их взаимоотношения, душевное состояние покойного в последние дни. О Савине
словно бы забыли, но он чувствовал, что это не так.
– Ну что ж, – сказал Стайн, – у меня больше
нет к вам вопросов. Простите за беспокойство, не смею задерживать далее. Думаю,
что нет необходимости напоминать – узнавать в городке инспектора Пента не
следует.
Они шли к двери, и Савин ощущал устремленные в спину хмурые
взгляды. Ему было немного стыдно, но особой вины он не чувствовал – они все
равно не поверили бы…
– Почему вы ничего им не сказали? – спросил Гралев
в машине.
– Потому что они не поверили бы ни единому моему
слову. – Савин не включал мотор. – Вот что, Гралев. Вам необходимо
срочно исчезнуть. Я вас отвезу в соседний город, откуда ходит прямой монор на
Глазго.
– Шутите?
– Какие там, к черту, шутки? Денег вы с собой не взяли?
Вот, возьмите на дорогу. Вещи бросьте к чертовой матери, вряд ли там у вас есть
что-нибудь особо ценное. Я сейчас черкну записку ребятам в Глазго, чтобы
устроили вас понадежнее и не выпускали на улицу два-три дня.
– Но…
– Молчите! – Савин с треском выдрал листок из
блокнота. – Я не верю, что это самоубийство. И полиция, судя по всему,
тоже, что-то у них есть – иначе не держали бы они отель под наблюдением, к тому
же у меня сильные подозрения, что это не полиция, а более серьезная контора… А
что касается вас – вы наверняка станете следующей мишенью, как только «те»
сообразят, что вы начали кое-что понимать. Если вы вслед за Кетсби «покончите
самоубийством», этому особенно и не удивятся, учитывая ваше состояние и это
бегство к серому скучному морю… И ничего нельзя будет доказать. Поэтому не
вступайте в дискуссии, а отправляйтесь немедленно в Глазго.
– А вам не кажется, что это – бегство?
– Глупости, – сказал Савин. – Чем вы поможете
мне, оставшись здесь? То-то… У вас другие задачи и другой окоп. Вы уже
убедились, что находитесь на верном пути, и ваша сверхзадача – беречь вашу
голову.
– А вы?
– Обо мне не беспокойтесь, – сказал Савин. –
Я – человек приметный, знаете ли. В то, что я покончил самоубийством, не
поверит ни один из тех, кто меня знает, а устраивать мне «несчастный случай» –
тоже в итоге чревато. Я все обдумал и просчитал. Ну, Гралев? Я не смогу
работать, если не будет уверенности, что вы в безопасности. Могу я на вас
полагаться?
– Можете, – сказал Гралев.
– Вот и отлично, – сказал Савин. – Я верю,
что очень многое – впереди… А вот позади, к сожалению, пристроилась явная
сволочь. Только не оглядывайтесь, Гралев. Это что-то новенькое, они еще не
эскортировали меня по улице…
Он тронул машину, искоса поглядывая в зеркальце на серый
«белчер».
– Они, – сказал Гралев.
– Вот то-то и оно.
– Обратитесь к первому полицейскому, – сказал Гралев. –
Или задержите их сами.
– А за что? – спросил Савин. – За то, что они
меня преследуют? Это еще нужно доказать… Ладно, поскольку я уверен, что это не
полиция, можно пойти на небольшую грубость, отвечу-ка я им за ту пальбу в тихом
переулочке любезностью того же толка…
Он увеличил скорость – не превышая предписываемой правилами,
но создавая впечатление, что пытается оторваться от преследователя. Свернул
вправо, резко притормозив так, что машину качнуло – с визгом тормозов, в
классическом стиле детективных фильмов. Он ехал к окраине города, с
удовлетворением отмечая, что машин и пешеходов на улицах становится все меньше.
Свернул на абсолютно безлюдную улочку, резко затормозил, не
выключая мотора, едва не вмазавшись лбом в стекло. Он задумал сначала стрелять
по шинам. Но это было бы скверное кино, не безопасное для жизни тех, кто сидел
в «белчере», – а ведь никаких доказательств, что они принадлежат к шайке
Геспера, не имелось. Стрелять по живым людям в этом тихом городке? Хватит с
этих мест выстрелов, право…
Савин выпрыгнул из машины, встал посреди улочки, безмолвной,
как лунная поверхность, широко размахнулся. Ало-синий параллелепипед
закувыркался в воздухе – двухпинтовый пластиковый пакет фруктового молока летел
навстречу мчащемуся «белчеру», мягкий хлопок – и ветровое стекло автомобиля
закрыла разлапистая белая клякса. Нехитрый прием из арсенала знаменитого Ника
Кабалло, героя тридцати серий «Опасного путешествия». Оказывается, и
детективные фильмы способны научить чему-то полезному…
«Белчер» рыскнул вправо-влево и под душераздирающий визг
тормозов врезался в высокую витрину табачной лавочки, наполовину ушел внутрь,
где и замер, живописно усыпанный битым стеклом. Из двери бомбой вылетел пожилой
хозяин, крайне темпераментно выкрикивая что-то, но рассматривать дальнейшее
течение событий, имея к ним самое прямое отношение, было бы несколько неэтично,
и «гарольд» помчался прочь.
– Господи, действительно как в стерео, – сказал
Савин. – Ну, надеюсь, у них хватит денег расплатиться за витрину.
Диана выслушала его бесстрастно, опустив глаза.
– Вот такие дела, – закончил Савин. – Как
видишь, не так уж безобидны и безопасны твои тропки к сияющим в ночи городам.
Что они возят сюда, эти неразговорчивые морячки?
– Не знаю, – сказала Диана. – И никогда не
интересовалась. Насколько я могу судить, это абсолютно безобидные дела. Что ты
к ним прицепился, в конце концов? Здесь просто-напросто перевалочный пункт меж
двумя мирами, на которые не распространяется земная юрисдикция. К чему же
вмешиваться?
– У меня глубокая уверенность, что кто-то уже вмешался,
вернее, подключился.
– В любом случае это безобидно и не затрагивает земных
дел. Над тобой могли и подшутить, в проблемах Т-лабораторий ты разбираешься не
более меня, нет доказательств, что того человека убили. Все верно?
– Вообще-то, да, – сказал Савин. – А интуицию
вы в расчет не принимаете, леди?
Она молчала. Сидела, откинувшись на вогнутую спинку мягкого
кресла, рассеянно теребила высокий воротник свитера, красивая и отчужденная.
– Что с тобой такое? – спросил он. – Вчера
еще была обыкновенная и веселая, а сегодня…
