– Ты меня раздражаешь.
– Своим присутствием?
– Нет, что ты. Мне с тобой интересно – пока ты не
пытаешься вторгнуться в заповедные миры помимо их желания, просто потому, что
они существуют.
– Но ведь такова жизнь, – сказал Савин. –
Рано или поздно мы сами откроем эти тропинки…
– И столкнетесь со множеством сложных проблем.
– Естественно.
– А не лучше ли ждать, когда вас пригласят?
– По-моему, никак не лучше. Я не верю в то, что эти
дела с перевозками настолько уж безобидны. Предчувствия. У вас разве не бывает
предчувствий, милая ведьма?
– Господи, какая ведьма, – сказала Диана
устало. – Вот что, я могу и сегодня взять тебя – туда. Хочешь?
– Конечно, – сказал Савин. – Будем надеяться,
что сегодня ночью в меня там палить не станут, а?
– Я все же думаю, что над тобой кто-то подшутил.
– Думай как тебе угодно, – сказал Савин. – А
если они решат довести свою шуточку до логического конца, приди, пожалуйста,
как-нибудь на кладбище с цветами. Мне будет приятно, если ты проявишь обо мне
заботу – пусть даже таким образом.
Диана смотрела на него устало и грустно.
«Видимо, тебе все же крепко не повезло в жизни, –
подумал Савин. – И вот, получив от своей загадочной, то ли доброй, то ли
злой, феи необыкновенный дар, ты решила, что все это – твое, и только твое. Что
вторжение чужаков неминуемо разрушит едва-едва возведенную крепость
самоутверждения. Целую философскую теорию сочинила и сама в нее поверила…»
– Ну, я пошел, – сказал он. – Итак, в то же
время и на том же месте…
Он медленно шел, окунаясь временами в полосы света из окон.
Стояла свежая тишина, и Савин почувствовал, что обжился здесь. Так было всегда
– первые день-два незнакомый город казался загадочно-неизвестным и чужим
насквозь, потом становился близким и уютным, в конце концов, просто жаль было
уезжать. Если бы только не думать сейчас о пистолете в кармане…
Окно полицейского участка светилось, но Савин не стал
заходить туда – он ничем не мог порадовать Лесли, разве что преподнести еще
одну загадку…
Савин вошел в холл «Вереска», не обнаружив за стойкой
хозяина, снял с доски ключ и пошел к себе.
Ключ не вошел в замок. Савин растерянно погремел ручкой
двери. Нагнулся к скважине. Дверь была заперта изнутри. Он взглянул на номер
комнаты – нет, никакой ошибки, – снова нажал на ручку. Послышались шаги,
не крадущиеся, громкие, скрежетнул ключ, дверь распахнулась.
– Прошу вас, – сказал мистер Геспер так радушно и
уверенно, словно действительно был хозяином этой комнаты. Невыносимо
элегантный, нестерпимо благообразный джентльмен.
Савин, держась с таким же ледяным спокойствием, вошел, сел в
кресло у окна и закурил. Он и в самом деле не удивился – визит Геспера мог
иметь одно-единственное объяснение…
– Начнем с презренного металла, – сказал
Савин. – Вы мне должны, округляя, три тысячи шестьсот пятьдесят – за
аппаратуру. Уборка номера тоже за ваш счет. – Он показал на стену с
полусмытыми пятнами крови и угрожающей надписью.
– Разумеется, – Геспер молча и степенно выписал
чек. – Вы мне нравитесь, Савин. Вы хорошо владеете собой.
– Пустяки, – сказал Савин. – То, что вы
здесь, может означать только одно, верно?
– Вы правы, давайте играть в открытую. Прежде всего я
хотел бы извиниться за глупую выходку моих людей там, на карнавале. К
сожалению, человек, руководивший ими, обладает неистребимой страстью к
театральным эффектам, мне следовало учесть это заранее. Правда, у них был
приказ, как бы это выразиться…
– Чуточку припугнуть? – любезно помог ему Савин.
– Ну если хотите, да. Приказ он выполнил несколько
своеобразно… Я могу принести за него извинения…
– Не утруждайте себя, – великодушно махнул рукой
Савин.
– Что ж, тогда давайте поговорим по-деловому. Вы, без
сомнения, уже догадались, что невольно вмешались в дела разветвленной и сильной
организации.
– Догадался, – заверил Савин.
– Естественно, не было необходимости являться к вам
лично, можно было и подождать…
– Со временем я бы обязательно на вас вышел, вам не
кажется?
– Не исключено, – сказал Геспер. – Пятьдесят
на пятьдесят. Но, понимаете ли, мне не нравится, когда на меня выходят. Так что
мое появление здесь продиктовано не бравадой, а свойством характера. Я это
подчеркиваю для того, чтобы вы не чувствовали себя победителем, а меня –
загнанным в угол. Истинное положение дел далеко от такой картины.
– Согласен, – сказал Савин.
– Я считаю, что появился вовремя, не раньше и не позже.
Сейчас как раз то время, когда мы можем договориться.
– Не уверен, – сказал Савин.
– Вы заранее отметаете всякую попытку соглашения?
– Да нет, – сказал Савин. – Просто, по-моему,
серьезный разговор еще не начался, идет преамбула…
– Вы правы, перейдем к делу. Итак, вы впутались в чужие
игры…
– У меня впечатление, что уголовное право именует эти
игры несколько иначе…
– Да? – Геспер посмотрел на него почти весело. –
Интересно, найдется ли в земном уголовном праве хотя бы один параграф,
запрещающий вести торговлю с иномерными пространствами? Как по-вашему?
– Вы правы, – медленно сказал Савин. –
Занятный юридический казус… Чего же вы в таком случае боитесь?
– Не прикидывайтесь простачком, – сказал
Геспер. – Предав происходящее здесь гласности, вы все разрушите, и вы
прекрасно это понимаете.
– Понимаю.
– Вот видите, – сказал Геспер. – Вы
переступили уже тот рубеж, за которым вас следует опасаться. Куда вы отправили
сегодня вашего подручного?
Савин хорошо владел собой, но на этот раз едва сдержал
удивление: Геспер понятия не имел, что Гролл – это Гралев! Может быть, Геспер
полностью передоверил диверсии своим людям и не вникал в детали. Может быть, и
сам Геспер не более чем среднее звено в цепочке. Возможно также, что те, кто
поддерживал контакты с Кетсби и следил за Савиным в Монгеруэлле, просто не
успели доложить Гесперу, кем на самом деле является скромный турист, незаметный
Гролл. Как бы там ни обстояло дело, у Савина имелся лишний козырь. Правда,
особых преимуществ это не давало…
– Мой помощник? – сказал Савин. – Не
беспокойтесь. Он уютно разместился неподалеку, запасшись кое-какими
документами, которые, я уверен, помогут предотвратить кое-какие случайности…
– И сделают вашу преждевременную кончину отнюдь не
бессмысленной? – понимающе добавил Геспер. – Да, вы прекрасно
понимаете, что принадлежите к людям, которые не могут умереть или исчезнуть
незаметно…
